Двенадцать мест в машине времени - Владимир Малов

– Товарищи! Коллеги! – крикнул он, перекрывая шум. – Все готово, но я хочу сделать важное предупреждение. Мощность машины рассчитана на девятнадцать человек со средним весом в восемьдесят килограммов. Если на обратном пути вес будет превышен, кому-то придется навсегда остаться со своей поклажей в будущем.

– А сколько нас? – нервно спросила Аркадия Львовна и, сбиваясь, начала считать. – Четырнадцать, – объявила она наконец, – ах нет… Вас-то я и не посчитала, Лаэрт Анатольевич. Пятнадцать! Значит, есть запас, да и ребята весят, конечно, поменьше. Да, должна еще подойти Розалинда Аркадьевна, председатель родительского комитета, Степан Алексеевич, мы с вами договорились… Ой, Верочка, Вера Владимировна, а вы что же, ничего с собой не взяли, даже сумочку?

Костя увидел, как Галина Сергеевна толкнула в бок Виолетту Ивановну.

– Вет, а если там ничего, почему б и не остаться? – громким шепотом сказала она. – Ну что нас здесь держит, а там, может, и личную жизнь устроим?..

Тяжело ступая, по лестнице поднялась очень полная дама, элегантно одетая, обильно украшенная массивными кольцами и браслетами и с большой, но элегантной сумкой.

– Розалинда Аркадьевна, здравствуйте, дорогая! – с радостью сказала Аркадия Львовна, но на мощные формы председателя родительского комитета взглянула без особого удовольствия. – Вас, дорогая, только и ждем!

– Если все в сборе, прошу! – сказал Изобретатель и еще больше стал похож на авиационную стюардессу. – Всех прошу пройти в лаборантскую!

Было заметно, что, несмотря на уверенный тон, Лаэрт Анатольевич тоже порядком волнуется: все-таки путешествия во времени еще не стали для него нормой жизни. Очень чувствовалось, что волнуются и все остальные: одно дело было представить поездку в будущее абстрактно, за разговором в учительской, и совсем другое – на самом деле. Степан Алексеевич на ходу вдруг выронил свой чемодан, подобрал его, сконфузился и громко извинился.

Пропустив всех, Изобретатель запер изнутри дверь на электронный замок. Это похоже на то, как у ракеты перед стартом закрывают люк, подумал Костя, и этим обрываются все связи с внешним миром, остается только радио, а здесь и его нет. Подруга Галины Сергеевны порывисто вздохнула. Елизавета Петровна, математичка, посмотрела на дверь с глубокой тоской. Было видно, что многие уже начинают жалеть о скоропалительном решении посетить будущее, но идти на попятную на глазах у всего педагогического коллектива, с которым еще работать и работать, и особенно трех учащихся, которых еще учить и учить, было теперь как-то неловко.

– Лаэрт Анатольевич, вы все в этот раз проверили? – хрипло осведомился директор. – Никаких накладок не будет?

– Не должны вроде бы, – ответил Изобретатель. Голос его заметно дрогнул, но усилием воли он взял себя в руки. – Прошу всех занять место в центре лаборантской. Мы отправляемся в шестидесятые годы XXIII века через десять секунд после того, как я замкну рубильник.

Учителя, директор, ученики, председатель родительского комитета и подруга Галины Сергеевны, волнуясь, сгрудились посреди лаборантской. Здесь сразу стало очень тесно. Лаэрт Анатольевич не очень уверенной рукой включил рубильник, встал рядом со всеми и вытер со лба пот.

– Да, я хочу всех предупредить еще раз: разумеется, о нашем путешествии никто не должен… – начал было он, в тот же момент все вокруг вдруг исчезло, наступила полная темнота, и послышался надсадный неприятный гул. Путешествие в XXIII век началось.

Несколько долгих секунд царил полный мрак. Затем он мгновенно рассеялся, и солнечные лучи осветили здания причудливой конфигурации, уходящие в высокое голубое небо, и многоэтажные висячие дороги, по которым в разные стороны с огромной скоростью мчались какие-то разноцветные экипажи. На один короткий миг прямо перед путешественниками во времени, тесно прижавшимися друг к другу, вдруг возникла прекрасная девушка, идущая им навстречу, но тут же все опять заволок густой мрак, и осталось только прежнее басовитое гудение.

Вскоре на какое-то мгновение опять проявился интерьер лаборантской. Слышно было, как Степан Алексеевич перевел дух, видимо, с облегчением. Однако сейчас же все окуталось прежним непроницаемым мраком, и в этот раз он не спешил рассеиваться. Медленно текли минуты. Гудение машины времени стало еще более мощным, и на мгновение опять мелькнул солнечный свет, тут же снова погасший. Потом из мрака опять проявилась лаборантская и опять исчезла. Правда, теперь темнота не была уже непроницаемой – вокруг плыл плотный туман, слегка подкрашенный призрачным желтым светом. Опять мелькнули громадные дома, тянущиеся в небесную высь; снова на мгновение мелькнула лаборантская. Еще раз путешественники во времени погрузились в абсолютную темноту. Машина времени надсадно гудела. Опять посветлело. И наконец произошло то, что оказалось еще более фантастичным, чем само это необыкновенное путешествие во времени: чей-то незнакомый голос с уважением сказал:

– Однако! Просто поразительная мощность! Никак не меньше тысячи гектахронов! Тащит полтора десятка человек, и хоть бы что, а дистанция почти триста лет!

– Останавливай! – отозвался другой. – Ясно, что они уже вот-вот прорвутся.

Гудение машины времени смолкло. Загорелся очень яркий свет. На время он всех ослепил. Третий голос сказал:

– Убавь освещение. Они же ничего не видят.

Стало потемнее. Понемногу проявлялось окружающее. Оно представляло собой длинную комнату без окон и без дверей, ничем не обставленную. У правой стены в ряд стояли три высоких широкоплечих человека в одинаковых черных комбинезонах и одинаково бородатых. Бороды почти полностью скрывали лица. Незнакомцы внимательно рассматривали толпу пассажиров машины времени, которые после всех этих превращений, чередования света и тьмы, выныривания неизвестно где пребывали в каком-то безразличном ко всему оцепенении.

После некоторого молчания один из бородачей представился:

– Служба преждевременных открытий, патруль 782А. Автора схемы просим подойти к нам.

Лаэрт Анатольевич слабо пошевелился. Он был удивлен и растерян до последней степени, как и все остальные. Неуверенно он двинулся к незнакомцам. Вслед за ним машинально шагнул было и Степан Алексеевич, потому что и здесь он чувствовал, – что несет на себе директорскую ответственность за все, но остановился, ощутив перед собой невидимую, но вполне ощутимую преграду. Перед ним явно ничего не было, и все-таки пройти он не мог. Оцепенело, равнодушно, не произнеся ни слова, директор отступил.

– Всех остальных просим оставаться на местах, – сказал бородач.