Наука страсти - Джулиана Грей

— Превосходно, мистер Гримсби. Доброго вам утра. — Эшленд снова обратил свое внимание на гроссбух.

Скрип пера по бумаге дал ей понять, что она может идти.

Глава 4

Фредерик Расселл, лорд Сильверстоун, неспешно вошел в классную комнату в половине десятого, одетый для верховой прогулки.

— Ого, — сказал он, бросая алый сюртук на ближайший стул. — Да вы ранняя пташка, Гримсби.

Эмили сняла очки, протерла их и снова надела. Вытащила из кармана часы и наклонила их к окну.

— Сейчас половина десятого, ваша милость. Ваши уроки начинаются в девять. Сожалею, что вы их пропустили.

Глаза Фредди под очками чуть не выскочили из орбит. Волосы его сбились набок, их явно не расчесывали, а костлявые тощие плечи торчали под белой рубашкой, как колышки для палатки.

— Прошу прощения?

Эмили сунула часы на место.

— Вы поели, сэр? Настоятельно рекомендую вам завтракать по утрам до того, как мы начнем. На пустой желудок невозможно сосредоточиться как следует.

— Слушайте, Гримсби…

— Так как, сэр? Вы поели?

— Ну да, но…

— В таком случае сядьте и ознакомьтесь с расписанием своих занятий. Насколько я понимаю, вы пьете кофе. Я попросил миссис Нидл принести сюда поднос в одиннадцать. И вот еще что, лорд Сильверстоун.

Фредди плюхнулся в кресло.

— Да, Гримсби?

— Мистер Гримсби. Пожалуйста, наденьте сюртук и поправьте галстук.

— Черт возьми, Гримсби…

— Черт возьми, мистер Гримсби.

— Да к чертям все, мистер Гримсби, — заявил Фредди, но потянулся за сюртуком.

К тому времени как Люси, жеманничая, ровно в одиннадцать принесла на серебряном подносе кофе, Эмили успела убедиться в том, что уже подозревала раньше. Лорд Сильверстоун был умен, даже блестяще умен, легко схватывал мысли и соединял их друг с другом. Кроме того, он был недисциплинирован, с лихорадочной одержимостью изучал то, что его интересовало, и старался избегать того, что было ему скучно. Ночами он читал, иногда до самого утра, но не делал никаких пометок. Если книга оказывалась сложной и трудной для понимания, он просто переходил к следующей.

Короче говоря, экзаменаторы разорвут его на клочки.

— Экзаменаторы разорвут вас на клочки, ваша милость, — сказала Эмили. — Спасибо, Люси. Можете идти.

Фредди откинулся на спинку кресла и взъерошил волосы. Глаза его не отрывались от задницы уходящей Люси.

— Чушь. Они все будут дремать в своих креслах.

Вероятно, он не ошибался, но Эмили соглашаться не собиралась.

— Ваш греческий не так уж плох, но латынь отвратительна.

— Зато математика превосходна. — Он потянулся к кофейнику и наполнил свою чашку до краев. — Кофе?

Эмили с подозрением посмотрела на черную жидкость.

— Разве только чуть-чуть.

Он наполнил вторую чашку и взял кувшинчик со сливками.

— Именно так я выигрываю в карты. С помощью математики. — Он постучал по виску чайной ложечкой. — Запоминаю, что уже вышло, просчитываю вероятности. Довольно просто, если уловишь суть.

— Но рискованно. Вы же не можете не понимать, что они считают, будто вы жульничаете. — Эмили добавила в чашку сливки и кусок сахара и неуверенно принюхалась. Пахло довольно неплохо. Такой житейский богатый запах.

— Ну давайте, пробуйте. Он не кусается. Если, конечно, вы не пьете его черным, как отец. Ох, вот это вещь! В особенности приятно, когда просыпаешься поздно.

Эмили сделала глоток и передернулась.

— Он пьет это черным? Вообще без ничего?

— Понимаете, он у нас из героев. Сделай или умри. Наверное, думает, что это его обесчестит — портить чистоту кофе или что-то в этом роде. Это что, лимонный кекс? — Фредди протянул тощую руку к подносу и схватил кусок.

— Тарелка и салфетка слева от вас, лорд Сильверстоун.

— О, точно. Он совсем неплохой, мой отец, — произнес Фредди довольно неразборчиво, жуя кекс, — но очень уж непреклонный. Возьмите, к примеру, его лицо.

Эмили промокнула губы, спохватилась и смачно вытерла их.

— А что его лицо?

— Ха-ха. До чего у вас превосходные манеры, Гримсби. То есть мистер Гримсби. — Он подмигнул. — Конечно же, я имею в виду эту его ужасную физиономию, при взгляде на которую детишки визжат от страха, а ангелы лишаются чувств. Вот уже двенадцать лет, с тех пор как он вернулся домой после того, как, черт его знает, в каком приключении ему покалечило лицо, а заодно он лишился и руки, отец не покидает Йоркшир, не принимает гостей и вообще не посещает светских мероприятий. И знаете почему?

— Это совершенно не мое дело, ваша милость, — ответила Эмили, навострив уши.

— Конечно, не ваше, но бьюсь об заклад, вы умираете, хотите узнать, разве нет? Можно подумать, что это гордость — раньше я и сам так думал, и, должен признаться, частично так оно и есть. Но время шло, и я начал мудреть, — тут Фредди пожал плечами, как умудренный жизнью шестнадцатилетний юнец, — и начал понимать, что это самое обыкновенное тупоголовое упрямство. Для начала он перестал выезжать и, клянусь Богом, даже и не собирался менять решение. А потом удрала моя мать…

— Лорд Сильверстоун, право же. Вряд ли следует рассказывать подобное постороннему человеку. — Эмили решилась сделать еще глоток кофе. Как странно, у нее вдруг закружилась голова.

— Чепуха. Кто-нибудь все равно должен вам рассказать, чтобы вы не попали впросак с неуместными замечаниями. Никто не любит попадать впросак, мистер Гримсби. — Фредди ухмыльнулся. — Мне тогда было всего четыре года, так что я почти ничего не помню, только то, что она была необыкновенной красавицей. А может, я и этого не помню, просто все так говорят. «О, герцогиня, она была красавицей, просто легендарной». В общем, все представили так, будто она уехала за границу поправлять здоровье, но на самом деле она удрала, просто и незатейливо. И если и имелась хоть какая-то возможность изменить решение отца насчет того, чтобы вернуться в общество, именно тогда эта возможность и умерла. Хотите кекса?

— Нет, спасибо. — Эмили поставила чашку. Ветер снова нагнал тучи, и солнце, так весело струившееся в окно в девять утра, исчезло, а в комнате стало холодно. Эмили встала и подошла к ведерку с углем. Видно, что комнату используют нечасто. Лимонный запах, оставшийся после недавней уборки, не мог перебить затхлость и запах гниющего дерева, какой всегда имеется в почти необитаемых помещениях. — Но она жива, надеюсь? — услышала Эмили собственный голос и бросила в шипящее пламя камина несколько кусков угля.

— О, об этом я ничего не знаю. Спросите лучше отца, — с полным ртом приглушенно ответил Фредди.