Что-то… (сборник) - Павел Чибряков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наплевав на две сплошные, Владимир Каземирович развернулся и погнал вслед за «семёркой». Они довольно долго колесили по городу, пока не подъехали к большому гаражному кооперативу, занимающему довольно большую площадь ещё с советских времён. Заметив, в какую «аллею» свернули «Жигули», Владимир Каземирович остановил машину, и дальше они с Глебом пошли пешком.
Когда они подошли к единственному в «аллее» открытому гаражу, хозяин собирался уже закрывать большие ворота. Хозяином «семёрки» оказался полноватый мужик, на вид – лет пятидесяти, с большой лысиной на затылке, нелепо прикрываемой редкими, зачесанными слева, волосами.
Когда Владимир Каземирович взялся за створ ворот, не давая их закрыть, мужик, подозрительно зыркнув, зло спросил:
«Чего надо?!».
Попытавшись мило улыбнуться, Владимир Каземирович сказал:
«Видишь ли, милейший, мы – твоя погибель, которая уже здесь».
Сначала на лице мужика выразилось удивление, которое вскоре сменилось пониманием, затем стёртое выражением явно безумной радости.
«Аааааааа! – патологично протянул мужик. – Всё уже свершилось! Вы ничего не сможете сделать!».
«Сможем, сможем, – успокаивающе-убедительным тоном сказал Владимир Каземирович. – Скажи-ка, зачем людей давишь? Да ещё молодёжь».
«Так должно», – ответил мужик «важным» тоном, который прибавил ему оттенков безумия.
«На кой чёрт?! – слегка раздражённым и непонимающим тоном спросил Глеб. – Девкам ноги… я понимаю – раздвигать, но ломать… Зачем?».
«Как раз потому, что слишком легко они их раздвигают!», – обличительным тоном выпалил мужик.
«А откуда ты знаешь, что эти, которых ты сбил, именно такие?».
«Да все они такие, сучки! У самого доченька такая!».
«Понятно», – выдохнул Глеб.
«Что тебе понятно, падла?! – возмущённо выкрикнул мужик. – Ты, недоумок, решил, что это моё личное, да?! А вот хрен ты угадал! Это – великое дело. И тут вы ничего не сможете сделать. Мы вас сделаем».
«Кто это „мы“?», – спросил Владимир Каземирович.
Решив, что сболтнул лишнего, мужик насупился.
«Узнаете в своё время», – зло бормотнул он.
«Конечно узнаем – успокаивающе-тихо протянул Владимир Каземирович, оглядываясь по сторонам. – Конечно мы всё узнаем». – Он начал оттеснять мужика внутрь гаража.
«Только не от меня», – не очень уверенным тоном проговорил мужик, пятясь к машине.
«Не от тебя, так не от тебя», – соглашающимся тоном сказал Владимир Каземирович, приперев мужика к стене гаража.
«И что ты собираешься делать?», – не очень уверенным, но с потугами на вызов, тоном спросил мужик.
«Убить тебя», – спокойно ответил Владимир Каземирович.
Он достал из внутреннего кармана пиджака небольшой пистолет и щёлкнул предохранителем. На лице мужика перемешивались выражения недоверия, страха и истерично улыбчивого безумия.
«Вы меня не запугаете!», – срывающимся голосом выпалил мужик.
«А никто и не собирается», – тихо уверил его Владимир Каземирович.
«Но вы же не можете просто взять и убить меня?», – не очень уверенно спросил мужик, пытаясь выложить на губы надменную улыбку.
«Запросто», – убедительно ответил Владимир Каземирович, приставил пистолет ко лбу мужика и нажал на курок.
В пространстве металлического гаража выстрел прозвучал довольно противно. Мужик завалился на грязные деревяшки пола, оставив на стене гаража большой мазок крови и ошмётков мозга.
Удостоверившись, что в «аллее» никто не появился, они спокойно закрыли гараж (ключи от него Владимир Каземирович взял с собой, сказав, что выкинет их на другом конце города), и пошли к машине. Глеб не стал задавать никаких вопросов. Он отлично знал, что если что-то сделано – то так и должно.
Им ещё предстояло разбираться с «источником» всего этого безумного паскудства с «грядущей погибелью». Ведь очевидно, что за этим кто-то стоит. Кто?
6
Работа с этой писаниной оказывало на Егора всё большее влияние. С одной стороны – его воротило от этой чухни, но с другой – его неодолимо тянуло к тому, чтобы «переписать-переложить-переиначить» эти патологичные тексты, «выпечатав» их на белом фоне текстового редактора. В состоянии Егора появлялось всё больше такого, что подходило под определение «делириум».
Но его самосознание оставалось ещё достаточным, чтобы стараться хоть ненадолго уходить от муторной тяжести этой его работы. Поэтому он нередко выходил на прогулку во двор, где летний воздух, пронизанный детскими вскриками и множеством других, не нуждающихся в определении, звуков, немного рассеивал его «делириумное» состояние.
Это был довольно большой квартал, состоящий, как бы, из нескольких дворов. Внутри этого квартала было всё – школа, два детских сада и даже небольшой стадион. Казалось, что самодостаточность этого квартала такова, что вне его может вообще ничего не существовать. Но ведь существовало! И это было видно в проёмы между домами. Егор видел, как там ездят машины, как оттуда «входят» и «выходят» туда люди. «Входят, и выходят». Было очевидно, что ими не ощущается в этом ничего необычного. Как такое может быть недоступно?! Но Егору…
Однажды он всё-таки попытался выйти на бульвар. В конце концов, что может помешать человеку прошагать пару сотен метров и выйти «на другую сторону домов»? Для этого понадобились бы буквально считанные шаги.
Он очнулся от того, что Катерина похлопывала его по щекам, и обнаружил себя стоящим в равнодушно знакомой прихожей. Увидев, что он пришёл в себя, Катерина спустила слабенькую озабоченность с лица и чуть ехидно-снисходительно улыбнулась:
«Пытался удрать, глупенький?!».
Егор утвердительно кивнул, после чего чуть сдавлено спросил:
«Как я здесь очутился?».
«Притопал на автопилоте. Ну и рожа у тебя была, надо сказать! Ты, наверное, всех детишек во дворе распугал».
«Без понятия», – буркнул Егор, проходя в комнату.
Последнее, что он помнил – это своё осознание того, что до пространства, ограниченного панельными стенами двух домов, за которым виднеется оживлённый бульвар, остаётся совсем немного. И тут появился какой-то странный запах; он был такой необычный, что у Егора не успели появиться никакие ассоциации. После этого «ВЫКЛ.». И даже щелчка не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
