Печать Сумрака - Сергей Лукьяненко

Я молча кинул ему бутылку минеральной воды, позаимствованную в прицерковном киоске. Светлый молча кивнул в знак благодарности и не отрываясь выдул почти литр. Должно быть, ему и впрямь было худо, потому что ни одного вопроса не прозвучало.

Машины дозорных лихо скатили с шоссе и затормозили рядом с остовом «тойоты». Из патриотичной «Калины» выскочили оборотень Костя и Инга, Максим предпочел старенький «рено».

Вид у меня был изрядно потрепанный, потому с вопросами и ремарками Светлые спешить не стали. Даже резкий не по делу оборотень воздержался от комментариев. Скрученная в бараний рог «тойота» и целехонький Алексей тоже сыграли роль – пострадавшим выглядел именно я.

Алексея дозорные немедленно увели. Уж не знаю, для оказания первой психологической помощи или взятия показаний, этих Светлых не всегда поймешь. В ожидании, когда они снизойдут до моей персоны, я опустил спинку водительского кресла и прилег, давая магии восстановить тело. Раны затягиваться не желали. Целебная магия – простая и сложная одновременно. Даже новичок легко освоит основы, но чтобы стать настоящим целителем, нужно потратить не одно десятилетие. Оттого большинство магов недалеко ушли от новичков в области магической медицины. Подлатать себя могут, а для более сложных процедур квалификации не хватает.

– Ты как? – Максим заглянул в салон. – Позвать Ингу? Она и не такое лечила.

– Перебьюсь. – Я пошевелил пальцами правой руки, сжал в кулак. Чувствительность понемногу возвращалась.

– Брезгуешь?

– Хватит девочку мучить. Она и так на допросе разве что наизнанку не вывернулась.

– О нас, значит, заботишься, – покачал головой Максим. – А тебя-то кто чуть наизнанку не вывернул?

– Хотел бы я знать. – Я допил остатки минеральной воды. – Позже, коллега, все позже. Мне надо подумать. Отчет о происшедшем вы получите к утру. Пока могу посоветовать две вещи: не давайте мальчику лезть в Сумрак и не ходите туда сами, пока он рядом.

– Во что ты его втянул? – неожиданно зло спросил Максим. – Почему он ничего не помнит? Что за амулет у него на шее? Ты сознаешь, что произошедшее – повод для вмешательства Инквизиции?

– Серьезно? – Я бросил пустую бутылку на заднее сиденье. – И что же произошло?

– Ты втянул Светлого мага в свои игры без уведомления Ночного Дозора. Поставил его жизнь под угрозу. Использовал против него магию без его согласия. Достаточно?

– Еще добавь, что я лишил его невинности. – Я посмотрел Максиму в глаза и повторил: – Отчет будет к утру. До того советую повременить с Инквизицией, дабы не выглядеть глупее, чем обычно. В качестве жеста доброй воли скажу – не насилуйте парню мозг. Никто ему память не стирал. Когда на нас напали, я заморозил его «фризом». Так что, к счастью или несчастью, он все пропустил и рассказать о… гм… произошедшем не сможет, хоть чем ему голову промывай.

Глаза Максима сузились. Из голоса исчезло всякое дружелюбие.

– «Фриз», значит? – процедил он. – В отношении Светлого? Напомнить, что за такое бывает?

Я выдержал его взгляд.

– Напомнить ты, конечно, можешь. Только, видишь ли, ситуация была неординарная. Я мог защищаться сам и защищать вашего мальчишку, но у меня не было никаких гарантий, что он будет сидеть и не высовываться. Как я понимаю, в армии он не служил, спецкурсов Ночного Дозора не посещал. А прикрывать грудью мечущегося по полю боя штатского я не готов, уж прости. Конечно, я мог использовать Доминанту и заставить его выполнять мои прямые приказы, но вряд ли Доминанта понравилась бы тебе больше «фриза». Что до амулета, считай, это был мой Алексею подарок. И в отличие от вашего он по крайней мере сработал.

Последние слова были чистой воды блефом, но блефом неопровержимым. Простота амулета имела свои достоинства. После потери заряда кулон полностью утратил магическую природу. Никаких остаточных следов. Внутри запросто мог храниться Щит Мага или простейший защитный Барьер. А уж понять, что он создавал полог тишины, не смог бы и Высший маг.

– Я свяжусь с Москвой, – тяжело произнес Максим.

– Свяжись. Только избавь меня от разговоров про Инквизицию.

Хлопать дверью Максим, разумеется, не стал. Молча развернулся и, ссутулившись, побрел к своим. В такие минуты на него словно наваливался груз прожитых лет. Мне было его почти жаль, ощущение абсолютной беспомощности бьет по Светлым куда сильнее, чем по людям. И главное, чутье у Максима отменное, моим словам он не верил ни на грош. Однако предъявить было нечего. Как ни крути, а пострадал в драке именно я, в то время как Алексей отделался першением в горле.

Светлые не стали задерживаться, расселись по машинам и отъехали. А спустя еще полчаса подкатил новенький немецкий эвакуатор, ведомый к месту аварии нашим «лексусом». Пришлось выбираться наружу. Ева – дежурившая ведьма – только ойкнула при виде моих ран и тут же принялась колдовать что-то способствующее заживлению. Сидевший за рулем Аркадий посмотрел на меня круглыми глазами и шумно сглотнул.

Эвакуатор с ловкостью ежа затащил себе на спину разбитую «тойоту», и мы отчалили. Я снова подумал, как нам все-таки повезло. Не долбани эта тварь по машине, не откинь ее с трассы на обочину, все могло закончиться куда печальнее. Не уверен, что в нынешнем состоянии я смог бы остановить грузовик, вывались мы из Сумрака у него перед носом.

Кабинеты начальства редко страдают от недостатка роскоши. Не важно, роскошь ли это директора конторы из трех человек, или роскошь совладельца национального концерна. Вульгарные ли барельефы на стенах, или подчеркнуто неброский паркет, доски которого ценятся на вес золота. За исключением тонкой прослойки руководителей, желающих продемонстрировать близость к народу, начальство всегда готово потратить общественные деньги на личные нужды. Этот кабинет не был исключением. Авторский дизайн, итальянская мебель, натуральная кожа и непременный золотой «Паркер», небрежно брошенный на стол. К вечному аромату соснового леса примешивался едва заметный запах формалина. Он-то тут откуда? Глава Дневного Дозора увлекся таксидермией?

Шеф ослабил галстук и выразительно побарабанил по столу. Взгляд у него был недобрый, однако в глубине души Темный маг торжествовал.

– Пойми меня правильно, Юрий, я тебя не осуждаю, – елейным голосом начал он. – Но и ты должен меня понять. На создание этой машины ушли годы. Несколько лицензий, уйма сил сотрудников… Теперь это груда металлолома. И все из-за твоей авантюры, о которой ты не счел нужным предупредить.

Я понимаю, для тебя закон не писан. Ты у нас на особом положении. Однако всему есть предел. Если оставить твои действия без внимания, что решат остальные? Что могут распоряжаться имуществом Дозора как угодно? Что любые выходки сойдут им с рук? Что я, по-твоему, должен сделать?

Я терпеливо ждал, когда шеф закруглится. Доля истины в его словах была, но стояли за ней исключительно амбиции и желание унизить меня. Причем не просто унизить, а устроить показательную порку на глазах сотрудников Дневного Дозора. Дешевый самонадеянный позер.

– К утру жду подробный рапорт, – закончил шеф, – с объяснениями своих намерений. Копию рапорта я отошлю в Москву, пусть там решают, как оценивать твои действия.

Я ухмыльнулся. Желание загребать жар чужими руками свойственно не только людям. Шеф вправе рассчитывать, что Москва меня по головке не погладит, и тогда он с грустным видом разведет перед коллективом руками – мол, что я могу сделать, сверху приказали, вот и наказываю.

– Я сказал что-то смешное? – холодно поинтересовался шеф.

– Нет. Просто полчаса назад то же самое говорил Максим. Рапорт к утру, звонок в Москву, Инквизиция… Разве что вместо порчи машины мне вменялась порча Светлого.

Шеф криво улыбнулся.

– Меня радует твоя уверенность в собственной безнаказанности. Обязательно добавь в рапорт, как именно нападавшим удалось уйти и почему ты не стал их преследовать.

Я кивнул.

– Обязательно. Только не нападавшим, а нападавшему – он был один.

Кажется, шеф удивился. Во всяком случае, удержаться от издевки не сумел.

– Так ты угробил машину из-за одного Иного, которого потом благополучно упустил? Достойно, достойно. Скажи, а кроме машины, ты ничего не потерял?

– Амулет спишите.

Я достал из кармана осколки колючего шарика и высыпал на стол. Шеф уставился на обломки амулета. В кабинете воцарилось молчание.

– Что это? – наконец спросил он.

– Остатки служебного амулета Марево Трансильвании. Восстановлению не подлежит. Как и всякий артефакт, находящийся в ведении бухгалтерии Дневного Дозора, после использования подлежит списанию.

– Ты мне дурочку не ломай! – рявкнул шеф. – Я спрашиваю, зачем ты использовал Марево!

– Хотел выжить.

Шеф побагровел.

– Иными словами, кем был нападающий, мы теперь не узнаем, – процедил он.

Я пожал плечами.