Одесский юмор. XXI век - Коллектив авторов

– Бывает, – кивает Жора. – Вот вчера приходил один из мясных рядов. «Что мне делать, Жора? Я обидел мать, места себе не нахожу…» – «Во-первых, – говорю, – пойди и немедленно извинись. Нет такой обиды, которую бы мать не простила своему сыну. А во-вторых, перестань себя так уж сильно терзать. Смотри, Бог создавал человека целый рабочий день. Наверно, это и есть время, необходимое для создания человека. А тебя родители создавали максимум минут десять. Естественно, что ты получился немножечко недоделанным…»

– А секреты профессии перенимать ходят? – интересуюсь я.

– Стоял тут один целый день, – отвечает Жора, – смотрел, как я работаю. «Восхищаюсь, – говорит, – вашими умелыми руками. Как у вас все так ловко выходит: четыре удара – и хребет пополам. Еще четыре удара – и второй хребет пополам. У меня так не получается». «А кто вы такой?» – спрашиваю. «Массажист»… – Жора хитро подмигивает.

– А латынь вы что, действительно изучали? – пристаю я.

– Конечно, – кивает Жора, снимая свой брезентовый фартук. – Правда, не в Ватиканском университете, а, как все интеллигентные люди, в советской тюрьме. Но какое это имеет значение? Просто с моими данными в тюрьму было попасть значительно легче. Ну что ты на меня так смотришь? В пятидесятом году они меня взяли. Месяц держат, второй, а потом приходят и спрашивают: «Ну что, придумал наконец, за что ты у нас сидишь?» – «А что тут придумывать, – отвечаю, – за то, что у вас батя мой сидит уже восемь лет как албанский шпион». – «Так-то оно так, – говорят, – только это нам не подходит. Товарищ Сталин сказал, что сын за отца не отвечает». – «Ну это, – говорю, – он, наверное, про своего сына сказал». Тут они как обрадовались! «Так это же, – говорят, – совершенно другое дело». И вкатали мне сколько могли за оскорбление товарища Сталина… В общем, что теперь вспоминать! Сейчас все мои прокуроры и следователи уже давно пенсионеры, приходят ко мне за рыбой, и я им продаю, только толстолобик не рекомендую. Зачем? Если у людей и без того такие непробиваемые лбы, то куда им еще и толстолобик?

Быстро темнеет, мы с Жорой выходим с Привоза на Большую Арнаутскую улицу.

– Да, – говорю я ему, – жаль, что у вас все так нехорошо получилось. Вам бы в молодости учиться, а потом выступать на эстраде.

– Так я на Привозе выступаю уже сорок лет, – философски отвечает Жора. – Можно подумать, сильно большая разница. Особенно сейчас, когда все наши великие юмористы разъехались кто куда, и теперь, чтобы попасть на их концерт, нужно платить бешеные деньги, – так люди приходят ко мне и всего за несколько гривен имеют и свежую рыбу, и почти что свежую шутку. Ты мне другое скажи, – вдруг останавливается он, – придут когда-нибудь времена, чтобы мы жили по-человечески?

Я пожимаю плечами.

– А я вот верю, – и Жорины глаза опять загораются дурашливо-пророческим блеском. – У нас же такие люди! Вон в газете написано: «Девять месяцев донецкие шахтеры не получают зарплаты. И только теперь, на десятый месяц, они начали голодовку». А до этого что они ели, спрашивается? Да с такими людьми!.. Я тебе так скажу: чтобы в нашей стране настала хорошая жизнь, нужны две вещи – чтобы народ наконец начал работать, а правительство наконец перестало!

И, попрощавшись со мной, он уходит к своей семье.

На Большую Арнаутскую улицу опускается неописуемая майская ночь. Падают звезды. И глядя на них, я оптимистически думаю, что, сколько бы их ни упало или ни закатилось куда-нибудь за горизонт, на нашем одесском небе их всегда останется более чем достаточно.

Михаил Векслер 

Стихи и миниатюры

Я владею пятью языками,Но держу языки за зубами.

Чтобы летом было им не жаркоИ зимою чтобы – нормалек,Мне для денег ничего не жалко —Вот, купил им новый кошелек.

Мы все равны перед законом,Который был открыт Ньютоном.

Эх, стежки-дорожки,Прыжки, перебежки —На группу поддержкиТри группы подножки.

Для Сеньки деньги – что ты! —Предмет особой страсти:Он каждую банкнотуЗакатывает в пластик.

О смиренных короткий мой стих:По щекам их узнаете их.

Несть эллина, несть иудея.Возможно, эллина и несть,А иудей – и там, и здесь.

Я уважением к врагуПроникся в дружеском кругу.

Студентка. Родом из села.Звонкоголоса. Весела.Русоволоса. Белозуба. На коромысле кейс и туба.

У этой «Мисс»Такая грудь,Что к сердцу миссНе близок путь.

Не сотвори себе кумира.

(Из афоризмов Ким Чен Ира)

Часы я на ногу наделНе потому, что псих,А чтобы не смотрели те,Кто не платил за них.

Не отвернусь от нищего – как другуВсегда пожму протянутую руку.

Мы с Тамарой ходим парой,Мы с Тамарой – понятые.

С видом на море Оно —В нашей камере Окно.

Чем веселее продавец,Тем тяжелее недовес.

Войдет ли в горящую избуРахиль Исааковна Гинзбург?

Когда б ни состоялся вынос —За то, чтоб мы вас, а не вы нас!

На углу стоит девица —И товар, и продавщица.

Старый-старый генералМолодого разыграл:Тихо ядерную кнопкуПодложил ему под попку.Тут историйке конец,Кто остался – молодец.

Ночью кто-то средством «Зорро»Окропил ползданьица…Тараканы сгинут скоро,А «жучки» останутся.

Красна девица, ой красна:Глаз – отказ и глаз – согласна.

В крови не обнаружив допинг,Герою засчитали подвиг.

Видимо, евреиЦелый мир нагрели.

Я, признаюсь, с трудомЗанимаюсь трудом.Но с большою любовьюЗанимаюсь любовью.

Осень. Дождик по темени.Мне бы зонтик. От времени.

Пошла горячая вода!Зашла на цыпочках и с тыла,Мне очи дланями прикрыла…«Уж не Горячая ли?» – «Да…»А через день она остыла,Потом исчезла навсегда.

Свой путь земной, мозоли натирая,Я прохожу, голодный и нагой,Так безгреховно, что ворота рая —Привет, ребята! – отворю ногой.

После вчерашнего

Печаль моя светла с утра,Как пива светлые сорта.

Нет —ушисветдуши!

Во мне ничего От поэта —А тоже молвой Оклеветан!

В моем дому пауко —образное живет.Снимает верхний уголЗа то, что мух жует.

У меня есть шесть кумиров —Пушкин, Тютчев и Немирофф.

Утро. Помните, у Гейне:«Утро. Истина в портвейне…»Или помните, у Гете:«Утро. Что же вы не пьете?..»

Мальчик – носик аленький —Маму огорошил.Он хотя и маленький,А уже хороший.

Вот измена так измена,Не сгущаю краски я:И на Рубенса коленахСиживала Саския.

Мне редактор хоккуСократил на строку.

«Адам и Ева»(Мужчина слева).

«Донна дома?» – в коридорНе с букетом – с туейВходит как-то КомандорСобственной статУей.Убивает Дон-ГуанаКаменной рукой…Просто ждать умела Анна,Как никто другой.

Не полагаются ли мнеПравительственны льготыЗа съемку в фильме о войнеВ мои младые годы?

Поэт-целитель – он глаголомСжигает жир на теле голом.

Нагая купальщица кролем Плывет то вперед, то назад: Прикроем, читатель, прикроем – То влево, то вправо – глаза…