Чертовка на удачу - Марина Орлова

десять минут. После мы уйдем. Как я уже сказала, ни пить, ни есть я тебя не стану заставлять. К чему артачиться?

Мужчина помолчал, будто искал достойный ответ, смотря мне в лицо. Видимо, не нашел, потому обреченно спросил:

– Там много народа обычно бывает? – задал он всего лишь один вопрос, от которого я отпрянула, моментально растеряв всю недавнюю злость. Вспомнилась фобия мужчины и моментально стало понятно его нежелание идти в незнакомое, публичное место. Удивительно, как он на бильярд и тир согласился. Видимо, это мужчине дорого стоило. В моральном смысле.

– Там обычно не особо многолюдно в это время, – честно призналась я, смягчив тон. – Обычно ближе к полуночи набивается народ. Но даже сейчас там довольно темно. На нас не обратят внимая, обещаю, – попыталась я приободрить его, для себя решив, что если он сейчас откажется, настаивать точно не стану.

– Хорошо. Думаю, я могу посмотреть на то, что ты так хочешь мне показать, – кивнул он, отчего я подпрыгнула на месте, а после, пока он не передумал, вновь взяла за руку и потащила за собой вниз по лестнице.

Толкнула тяжелую, местами пошарканную дверь, и мы с Вадимом оказались в темном, довольно узком коридоре, который вывел нас на ненужный сейчас гардероб. А после открыл вид на совершенно не впечатляющее, прокуренное помещение в полумраке с единственным хорошо освещенным местом на небольшой, импровизированной сцене, с высоким табуретом и сиротливо лежащим на нем беспроводным микрофоном.

Вытянула шею и внимательно осмотрелась. Зал был полупуст, и мой любимый столик, что стоял в отдалении от сцены в самом темном месте, остался свободным. Туда-то я и направилась за спинами посетителей.

Не дожидаясь помощи Вадима, заняла место, наблюдая, как мой спутник садится напротив меня, со скрытым интересом и толикой непонимания разглядывая пространство.

– Что я должен увидеть? – задал он вопрос, когда я покачала головой на желание знакомой официантки подойти.

– М-мм, – вновь посмотрела я на свои часы, что в темноте было сложно, но я справилась и рассмотрела время. – Мы приехали немного рано. Через две минуты начнется.

– Начнется что? – тут же насторожился Вадим.

– Здесь выступают стендаперы. В том числе и начинающие, – помедлив, ответила я, представляя, как это должно было прозвучать. И оказалась права – реакция последовала незамедлительная: на меня посмотрели с большим сомнением в моем если не умственном, то в душевном здоровье – точно.

– Ты привела меня сюда, чтобы показать филиал местного «Камеди»? – ну очень сдержанно уточнил Вадим.

– Верно, – уверенно кивнула я.

– Ты меня, конечно, извини, но я не в настроении смеяться над  пошлыми шутками ниже пояса, коими и славятся данные ребята, – в раздражении откинулся мужчина на спинку стула, пока я удивлялась его выдержке. Не послал меня – уже хорошо. – Если ты хотела устроить мне комедийный вечер – то это не тот случай. Данный юмор я не люблю.

– Я просила тебя потерпеть десять минут. Они еще не прошли. Так что, будь добр, заткнись и слушай. Можешь не смеяться, тем более, шутки тут действительно дрянные, и смеяться обычно не над чем, – нехотя призналась я. Радует, что расписание выступающих я сегодня знала заранее, потому краснеть за знакомого юмориста не придется.

Мужчина недовольно насупился, но послушно оставался на месте. Я же скрыла улыбку, тайком поглядывая на Некрасова. Красив, зараза. Невольно навевало мысли о слабоумии его бывшей.

После вспомнила, что мой бывший – тоже красавчик, и многие несведущие могли бы принять за ненормальную меня, когда я выставила того за дверь.

Подумав об этом, розовые сопли как-то резко прекратили свой поток, возвращая главенство холодному рассудку. Черт его знает, что у них в отношениях было и что сподвигло некую Вику к расставанию. Дело прошлого и точно не мое.

Я тут совсем по другой причине. Исправлять прошлое или служить моральной заменой или жилеткой – не собираюсь. Но Некрасов помог мне. И я постараюсь помочь ему по мере сил. Попробую… только попробую.

Через минуту на сцену вышел ведущий, он же бармен, поприветствовал публику, а после пригласил на сцену Игоря – моего давнего знакомого, кого я знала еще со времен института. Еще молодой парень похромал на сцену и улыбнулся немногочисленной публике, которая, тем не менее, приходила сюда преимущественно из-за него одного. Обычно он выступал ближе к полуночи, но, зная его график, я прекрасно знала, что задерживаться допоздна он не мог.

– Мы здесь из-за него, – оповестила я Некрасова. Вадим озадаченно вздернул бровь, вздохнул, но обернулся на здоровавшегося парня, который плавно переходил к сегодняшней теме своего монолога.

Игорь заговорил, даже не смотря в свои записи, а с лиц посетителей больше не сходила улыбка. Не раз и не два зал взрывался хохотом, а я не без гордости посмотрела на старого знакомого, чье чувство юмора становилось с годами только лучше и степень иронии, перешла на новый, ненавязчивый уровень. Мастер!

Сегодня, как и большинство своих выступлений, друг посвятил теме своей инвалидности. Шутил он задорно, весело, в некоторых местах по-черному, где-то с ноткой грусти, которая заставляла задуматься, но ни разу я не поймала себя на мысли, что шутку он высасывает из пальца, а от черноты сатиры хочется прикрыть глаза. Парень действительно большой молодец.

Улыбка на лице Вадима, который даже не заметил, что оговоренные десять минут прошли, только подтверждала мое убеждение.

Вскоре парень на сцене закончил и передал старенький, барахлящий микрофон ведущему, что огласил нового участника, пока Игорь, махнув рукой, похромал на выход.

Я же решила, что на этом можем закончить, о чем своего спутника и оповестила:

– Все, пошли, – сказала я, поднимаясь с места. Вадим посмотрел на меня с удивлением. Дожидаться вопросов я не стала и просто прошла на выход.

На улице Вадим нагнал меня, а после спросил:

– Что это было? Как все это понимать? – потребовал он ответов.

– Я показала тебе альтернативу. То, как в различных ситуациях можно относиться к проблеме. Тот парень – инвалид с детства, отец от них ушел, как только мальчик в трехлетнем возрасте остался без ноги, выживали с матерью и братом, как могли. Можешь представить, как к такому, как он, относились дети в школе? Сирота, инвалид и нищий. На смену пришел не менее негостеприимный университет, где он и еще один человек из всего потока поступили на бюджет. Все остальные – платники и дети очень серьезных людей. Как думаешь, что в таких условиях он мог сделать? Лично я бы на его месте давно сдалась и сломалась. Он же находил все эти годы в себе силы