Ты - моя тайна - Кэтрин Стоун

— Чепуха! — выкрикнул он.

От неожиданности Бет оцепенела на несколько секунд. Потом она вдруг от души расхохоталась громким, неподобающим истинной леди смехом.

— Чепуха! — повторила она. — Вы правы, мистер Гамильтон, это настоящая чепуха.

Бет рассказала ему о своих мечтах. Это скорее были грезы, воздушные замки, потому что она до сих пор не представляла себе, как добиться своего. Мистер Гамильтон сформулировал ее желания и превратил их для нее в планы. Он хотел, чтобы Бет по возможности занималась чистой наукой, однако отец категорически отверг колледж в Радклиффе, который, по его мнению, «был чересчур заумным», и согласился на Стэнфорд, приемлемый для людей их круга. Мистер Гамильтон был удовлетворен. Бет была наверху блаженства.

Последний выпускной год пролетел для нее незаметно. Никто ее теперь не беспокоил. Она отсюда уедет. Непременно.

Стэнфорд был для нее средством достижения главной цели. Она приобретет здесь знания, необходимые для работы в НАСА. Только бы попасть туда, только бы переступить порог, а уж там она им покажет. И люди в НАСА такие же, как она сама, — целеустремленные, решительные, одержимые. Им можно верить.

Стэнфорд — это лишь первая ступенька. Долгие месяцы, строя планы и готовясь к поступлению, Бет ни минуты не задумывалась о том, с какими людьми она там встретится. Ей даже не приходило в голову, что после стольких лет душевного одиночества у нее появится друг. Она приноровилась к одиночеству, свыклась с ним. К тому же отец обещал прислать ее лошадь в Пало-Альто, как только Бет устроится.

Бет полюбила Кэрри с первой встречи. До сих пор с ней такого не случалось. Вообще, если сказать по правде, она любила немногих. Ее неприязнь к Меган была типичной реакцией Бет на незнакомцев.

Кэрри не была требовательной или властной, не предъявляла каких-то особых прав на Бет и ее красоту. Не хотела до нее дотрагиваться. Не пыталась с ней конкурировать. Кэрри желала Бет того же, что и всем остальным, — счастья. Счастья и гармонии.

Расскажи кто-нибудь Бет о Кэрри, она бы ею не заинтересовалась — сочла пресной и бесцветной. Бет с трудом могла представить, что человек настолько непритязательный может оказаться яркой личностью. Но Кэрри, безусловно, обладала индивидуальностью, оставаясь при этом искренней, любящей, кроткой и самодостаточной. Единственной целью Кэрри, казалось, было личное счастье и счастье других.

Но было в ней и нечто другое, гораздо более значительное и важное, некий внутренний стержень, который вынудил ее голодать, чтобы сбросить вес, изменить собственную наружность и сделать ее отражением внутренней сути. Кэрри была красива мягкой, хрупкой, утонченной красотой, спокойной и отнюдь не угрожающей.

Первой неожиданностью в Стэнфорде для Бет было обретение друга. Настоящего, искреннего друга. Вторая неожиданность поколебала основание тщательно выстроенной ею крепостной стены, ограждающей ее от окружающего мира.

Этой второй неожиданностью стал Стефан. Брат Кэрри. Реакция Бет и на этот раз была мгновенной, однако совершенно иной.

Без всяких усилий Стефан дал ей то, чего она всегда хотела. Он разговаривал с ней, слушал ее, восхищался ее умом — и вовсе не пытался коснуться ее. А Бет как раз и хотелось от него именно этого — прежде столь ненавистных прикосновений.

За недели, что прошли между ужином в Лагунита-Холле и премьерой «Как важно быть серьезным», Бет по уши влюбилась в Стефана.

Стефан позвонил в Лагунита-Холл на следующий вечер после воскресного ужина.

— Хелло, Стефан, — отозвалась на звонок Меган. — Я сейчас сбегаю за Кэрри. Она в холле.

— Подожди, Меган, — поспешил ее остановить Стефан. — Мне нужна Бет. Она дома?

— Разумеется, подожди секунду. — Меган улыбнулась, подумав о том, как всполошится Бет.

Настроение у самой Меган было отличное. День просто замечательный! Во-первых, Кэрри два раза нормально поела; во-вторых, она получила роль Гвендолин; в-третьих, Джейк согласился проходить с ней роль. Кроме того, произошло неизбежное. Ведь Бет и Стефан удивительно подходят друг другу.

Меган постучалась в закрытую дверь Бет и только после этого вошла. С порога она заговорила с певучим южным акцентом:

— Мисс Ска-а-рлетт, там пришел вы са-а-ми знаете кто-о…

— Что?! — изумилась Бет.

— Это Ре-етт. Ретт Батлер.

— Меган, что за шутки?

Меган весело улыбнулась:

— Звонит Стефан. Если ты занята…

— Я нисколько не занята.

У аппарата был длинный шнур. Бет взяла телефон и вернулась к себе в комнату, прикрыв дверь.

— Я слушаю.

— Привет, Бет, это Стефан. Я хотел бы тебя поблагодарить за приглашение на ужин и за то, что ты мне рассказала о диете Кэрри.

— Ты был желанным гостем, Стефан. Я была рада видеть вас с Джейком.

Последовало молчание. Бет крепко закусила нижнюю губу своими жемчужными зубками.

— Я подумал… — начал было Стефан и смолк. Что с ним, черт побери, такое? Он делал это множество раз и никогда прежде не испытывал затруднений. Запинаясь, он произнес: — Слушай, ты не хочешь пойти со мной в кино в субботу вечером? В Мемориальной аудитории проходит кинофестиваль. Я пока не знаю, что покажут, но думаю, фильм будет неплохой.

— Я с удовольствием пойду, Стефан.

— Прекрасно. Я позвоню тебе в четверг, чтобы уточнить время. Может, поужинаем вместе?

— Это было бы чудесно.

— Вот и хорошо.

Обычно Стефан ничуть не волновался, разговаривая с кем-то по телефону, но с Бет все было иначе. Если он находился рядом с ней, то видел, как вспыхивают ее страстные глаза, как взлетают вверх тонкие брови и изгибаются в улыбке полные губы. При разговоре по телефону все это исчезало или в лучшем случае только угадывалось.

— Вот и хорошо, — повторил Стефан и, помолчав, спросил: — А далеко ли моя сестричка?

Кэрри уже вернулась, и Бет позвала ее к телефону. Прежде чем брат с ней заговорил, она поспешила сообщить, что перешла на вполне разумную диету.

— Я немножко перестаралась, — признала Кэрри. — Джейк был прав.

— Джейк? — удивился Стефан.

Отлично, подумала Кэрри, значит, Джейк даже не упомянул об их разговоре ее брату.

Гвоздем кинофестиваля была «Седьмая печать» Ингмара Бергмана. Узнав об этом, Стефан слегка забеспокоился. Как отнесется Бет к такому фильму? Не слишком ли он жесткий, мрачный, угнетающий?

— Нет, Стефан, мне очень хочется его посмотреть, — сказала Бет спокойно, когда он позвонил ей в четверг вечером. — Это же классика, а я ни разу не видела этот фильм, хотя очень люблю Бергмана.

Стефан наблюдал за ней во время показа фильма. Огромные карие глаза Бет не отрывались от экрана, она самозабвенно следила за развитием сюжета. Когда картина кончилась, она взглянула на Стефана, улыбнулась и сказала: