Зов издалека - Оке Эдвардсон

— Ты еще здесь? — заглянул в кабинет Рингмар.

— Зайди на минутку, Бертиль.

Он показал на телеэкран.

— Погоди… вот: видишь машину по другую сторону дороги? Она появляется из-за спины оператора.

— Запись с Каллебека?

— Да. Видишь, она поднимается в гору…

— Не слепой. Хотя это чертово мерцание… будто начинаешь слепнуть.

— Теперь… вот. Сворачивает к озеру. Видишь? Сейчас покажу еще раз.

Он нажал кнопку перемотки. Оба молча ждали.

— Вот… что это за марка?

— Э-э-э… останови кадр.

Винтер нажал кнопку «пауза». Машина замерла, дрожа, как от страха.

— От дрожания никуда не уйдешь, — сказал Винтер.

— По-моему, «форд». — Голос Рингмара звучал не слишком уверенно.

— Мне тоже кажется, «форд». Ты же лучше знаешь машины, чем я.

— Может быть… но не уверен. Выглядит как… «форд-эскорт». Надо спросить Фредрика. Он на машинах собаку съел.

— Тихо! Вот она возвращается… — Винтер прокрутил вперед четырнадцать минут и вновь остановил кадр.

— Теперь ближе… но в этом ракурсе угадать модель еще трудней.

— Кто-то сидит на переднем сиденье.

— Было бы мировой сенсацией. Я имею в виду, если бы никто там не сидел.

— Чуть ли не лицо видно.

— С номерами хуже. Трудно разглядеть.

— Трудно. Но не невозможно.

Винтер повернулся к Рингмару. В глазах его полыхал странный блеск — должно быть, блики от экрана.

— Кто-то был рядом… сразу после того, как положили труп, либо совсем незадолго до этого. Либо… они и положили.

— Надо заняться этой картинкой. — Это было ясно и без замечания Рингмара, но он продолжил: — Есть у них какие-нибудь фокусы? Можно ее улучшить?

— Ты хочешь сказать, сделать, как в кино? Четкой и красивой?

— Я хочу сказать, достаточно четкой, чтобы различить номера… И надо поговорить с полицейским, работавшим с камерой.

— Прежде всего надо поговорить с Бейером.

Винтер потянулся за телефоном и вздрогнул: тот зазвонил сам. Как всегда в таких случаях, звонок показался очень резким и даже пугающим. Звонил Бейер.

— Насчет этого знака… — сказал он.

— Знака? — не понял Винтер.

— На сосне. Красный знак, прямо над телом.

— Да-да… помню.

— Вы связались с лесниками?

— Минутку… — Винтер посмотрел на ворох рапортов и протоколов на столе. Прикрыл трубку ладонью и взглянул на Рингмара. — Кто-нибудь говорил с «Ассидомен»? Или кто там занимается лесом в этом районе?

Рингмар пожал плечами. Винтер снял ладонь с микрофона.

— Мы еще не получили всех докладов… — сказал он. — Так что пока ответ отрицательный. С лесниками не связались.

— Отметка довольно свежая.

— Насколько свежая?

— Скорее всего сделана ночью.

— Только не говори, что это кровь.

— Если ты так просишь — не скажу. Краска. Акриловая краска, один из ста с лишним оттенков красного.

— И только на этой сосне?

— Похоже, да.

— И что это?

— В каком смысле?

— Что этот знак обозначает?

— Пробуем выяснить… но пока, честно говоря, ни малейшего представления. Может, крест… но это догадки, не более того.

— У вас много фотографий?

— Ты имеешь в виду копий? Много…

— Разошли по отделам. Может, какая-нибудь подростковая банда.

— Или сатанисты. Они там любили тусоваться. На озере то есть.

— Озеро большое.

— Как свяжешься с этими, дай знать. Ну, с теми, кто ухаживает за лесом. Если слово «ухаживает» вообще к ним применимо.

— Пошли мне сразу несколько копий. Подожди-ка… я как раз собирался тебе звонить, — вспомнил Винтер. — У меня лежит пара видеокассет… я хотел бы, чтобы ты на них взглянул.

Он коротко объяснил, в чем дело.

— Присылай, — еще короче ответил Бейер и повесил трубку.

Телефон тут же зазвонил опять. Рингмар обратил внимание, что Винтер слушает очень внимательно и делает какие-то пометки.

— Спасибо. — Он повесил трубку и повернулся к Рингмару.

— Парень, у которого собачий питомник на краю болота, проснулся среди ночи — собаки залаяли. Говорит, вышел и увидел, как на парковке разворачивается машина. Развернулась и уехала в сторону дороги.

— Он разглядел ее?

— У него над воротами висит фонарь. Он уверен, что это «форд-эскорт».

— Наша тачка… И что? Который был час?

— Совпадает с видеозаписью, — кивнул Винтер в сторону телевизора. — Он даже год выпуска примерно назвал.

— А это что, возможно?

— Он видел машину живьем, — напомнил Винтер.

— Пусть теперь посмотрит в повторе.

— Иногда я думаю… хорошо бы все смотреть в повторе. Не живую съемку… а так. В повторе. Жизнь в повторе.

11

Дало о себе знать Центральное управление угрозыска. Перед Винтером на столе лежал портрет убитой. Фотография мертвого лица. Да, есть исчезнувшие женщины сходной внешности, но признаки сходства недостаточны… Признаки сходства. Ну и выражение, подумал Винтер. А у химиков столько работы, что с заключением о ее привычках и зависимостях придется подождать, и, возможно, не одну неделю.

Посыльный принес снимки от Бейера. Винтер долго рассматривал намалеванный на коре красный знак, пытаясь представить себе движение руки с кистью. Или со спреем. У них в архиве есть целая коллекция подобных знаков. Некоторые любят оставлять полиции послания. Или пытаются ввести в заблуждение.

В дверь постучали. Молодой следователь с каким-то протоколом в руке.

— Что это?

— Я говорил с правлением коммуны насчет этого знака…

— Спасибо. — Винтер встал. Он знал парня в лицо, а фамилия вылетела из головы. Парень работал у них совсем недавно, месяц, не больше. Наверное, первое в его жизни следствие по убийству.

Тот протянул ему протокол.

— Расскажи лучше сам, — улыбнулся Винтер. — Садись.

Парень присел на стул. Явно старался держаться как можно непринужденнее. Лоб вспотел, физиономия красная. На нем был пиджак — полное сумасшествие в такую жару. Дорогие и на вид довольно плотные брюки. Введенный Винтером дресс-код приняли даже самые молодые. Интересно, что он думает про его обрезанные под шорты джинсы и футболку «London Calling».

— А в этом пиджаке можно думать?

— Простите?

— Сними пиджак и вытащи сорочку из штанов. Тебе же жарко.

Парень неуверенно улыбнулся, как улыбаются непонятой шутке, и закинул ногу на ногу.

— Я не шучу. Одно из преимуществ работы следователя — одевайся как хочешь. По погоде.

Парень решил держаться до конца.

— Это же зависит от характера следствия, правда?

— Иногда.

— Приходится сливаться с окружением.

— Вот и слейся.

Парень улыбнулся и снял пиджак.

— Ну и пекло.

— Так что говорят местные власти?

— Никто в последнее время никакие деревья не помечал. Землей владеет муниципалитет.

— Что ты под этим имеешь в виду?

— Под чем?

— В последнее время… Когда они там были в последний раз? — Винтер перегнулся через стол и взял принесенные парнем бумаги. — Напомни мне свое имя.

— Э… Борьессон. Эрик Борьессон.

— Конечно… прости, что забыл. — Винтер пробежал глазами протокол и нашел ответ на свой вопрос. — Они там были месяц назад. Уже месяц никаких работ в лесу у озера Дель не ведется.

— Никаких работ, — подтвердил Борьессон.

— А ты подумал… что бы это могло быть?

Парня, очевидно, удивил вопрос. Он судорожно вздохнул.

«Он заметил, что я заметил, что он заметил, что я хочу услышать его мнение» — вот так замысловато, но привычно сформулировал Винтер свое ощущение.

— Кто бы мог это сделать? — спросил Борьессон.

— Кто?

— Рыболовы? Рыболовные клубы?

— Проверил?

— Нет… еще нет.

— А кто еще?

— Вы имеете в виду… естественные причины?

— Ну да… не связанные с убийством.

— Подростки?

— Что-нибудь указывает, что это могли быть подростки?

— Я… по правде говоря, не знаю.

— Стоит проверить.

— Может, любовная пара?

Винтер подумал и издал неопределенное мычание.

— Они часто выцарапывают свои имена… на скамейках, на камнях… на деревьях.

— Что ж… этот район популярен… там можно уединиться.

— Вот именно! — обрадовался Борьессон. — Могли быть любовники.

— А что это значит? — подвинул ему Винтер фотографию знака.

Парень просто лопается от гордости… и правильно: он по-настоящему, всерьез участвует в следствии. Сидит вместе с шефом и размышляет. Надо это делать почаще. Я же еще и педагог.

— Что означает эта надпись… или рисунок?

— А криминалисты разве этим не занимаются?

— Я хочу знать твое мнение.

Кабинет наполнился тяжелым, выматывающим душу грохотом — прямо над ними пролетел вертолет. Заметно вечерело. Улицы заполнялись народом — праздник продолжатся. Он вспомнил Анету Джанали и почувствовал во рту отвратительный кислый вкус. Смесь перегара и насилия. Если бы он сейчас встал и подошел к окну, то увидел бы толпы, движущиеся к центру. Наверняка многих уже ноги не держат.