Мир, покинутый богом (СИ) - Марина Сергеевна

Шай застенчиво опустила голову. Она слегка покраснела:

— Н-нет, нет, я, пожалуй, посплю на диване…

Максвелл усмехнулся:

— Чего это ты со мной не хочешь? Такую возможность теряешь — поспать с любовью всей твоей жизни, — затем Макс начал странно и звонко хохотать.

Что он только что сказал?!

— С ума сошел? — рассерженно ответила я.

— Да я пошутил, так то. Расслабься, Шай. Не хочешь — не надо. Мне плевать.

Я посмотрела на Шай: она закрыла лицо ладонями, дабы скрыть свое покрасневшее лицо. Ей это плохо удавалось…

— Шай, иди спать. Уже поздно. — Сказала я, пытаясь сменить обстановку.

Шай молча кивнула и вышла из комнаты, закрыв дверь.

— Приятных кошмаров. — Пробормотал себе под нос Максвелл.

— Что это было?

— Ты о чём?

— Не делай из себя идиота. Ах да, тебе и не нужно им притворяться! — слегка повышая голос, сказала я.

— Да чего ты вскипела, спокойно, я же всего лишь пошутил.

— Ты придурок! Нечего так шутить. Она боится тебя, как ты не понимаешь!

— Да успокойся ты. И ложись спать, — он упал на мягкую кровать и сладко зевнул. Затем повернулся ко мне, поправив очки: — Ну и что ты там застряла? Предпочитаешь спать стоя?

Как же мерзко я себя чувствую. Уж лучше бы вместо Шай я спала на диване, хотя, от одной мысли, что они могли спать вместе, новая волна негодования и ярости накрывала меня с головой. Я смотрела на Максвелла и готова была прибить его в любую секунду. Как же хочется врезать этой самовлюблённой роже, разбить эти дурацкие очки!

Я выключила свет в комнате, пытаясь сохранять самообладание. Красный оттенок на небе пропал, теперь там лишь ночная чернота. И луна, освещающая комнату… Максвелл снял свои очки и положил на тумбу рядом с собой. Я подошла к кровати и улеглась. Я не могла в полной мере насладиться мягкости и удобности этой великолепной кровати из-за этого идиота, который лежал рядом со мной! И как мне теперь уснуть?

Я лежала спиной к Максвеллу, в то время как он смотрел в потолок, сложив свои руки под затылком. Мы долгое время молчали. Я даже успела за это время остыть. Я перевернулась на спину и тоже начала смотреть в потолок.

— Максвелл. Что с твоей семьёй?

Такого вопроса он явно не ожидал. Пару мгновений он молчал, задумчиво рассматривая трещины в потолке.

— Женщина, которая меня родила, влюбилась в демона. Подумала, что у них настоящая любовь, в то время как отец просто попользовался ею и бросил. Она была очень наивной.

Я молча слушала Макса. «Была»?

Максвелл продолжал рассказ:

— Да еще и слабым человеком. Спилась, начала приводить в дом каких-то отбросов. А я продолжал общаться со своим отцом — он был довольно интересным собеседником. Хотя для демонов это такая редкость… Еще у меня был брат, но… Он ушел из семьи, когда тому исполнилось девятнадцать. Или восемнадцать… — Максвелл напрягся, чтобы вспомнить, но быстро бросил эту затею: — Ай, да и не особо важно. Потом, в один солнечный день, моя биологическая мать повесилась в своей комнате. Никогда не забуду это зрелище. Ты же ведь знаешь, что происходит с людьми, когда они вешаются?

— Я не хочу это знать… — в ужасе сказала я.

— Вот и правильно. Она повесилась после того, как узнала, что моего отца убили, когда демоны в очередной раз напали на людей. А демонов, сама понимаешь, сложно убить. Иногда я задаюсь вопросом — кто и как? После событий ВЧАВ, знаешь ли, не так уж и много магов, что могли бы дать отпор демонам. Или же, магов, что осмелились бы взять на себя такую ответственность — пожертвовать собой ради спасения человечества, умерев от… — он замолчал. А затем нахмурился. — Ну и почему именно сейчас я забыл название этой болезни?

— Ты имеешь в виду синдром голубой крови? — подсказала я.

— Точно. Когда человек умирает от злоупотребления своим даром. Интересно же распорядилась природа, не правда ли?

Это был риторический вопрос, и поэтому я ничего не говорила… После рассказа Максвелла, вновь наступило напряжённое молчание, перед тем, как Макс снова продолжил:

— Долго можно спорить насчет возникновения этой болезни и магии в целом. Но если возвращаться к изначальному вопросу… То после всех событий в моей жизни, ты сама знаешь, что было со мной потом.

— Да… — промямлила я, пребывая в полном шоке. Чтобы хоть как-то выразить свое сочувствие к нему, я произнесла: — Мне так жаль…

— Рэй. Ты опять меня не слушала? Я не чувствую любовь. Я не знаю, что это такое. Так что, как такового горя я тоже не чувствую. Я не любил эту женщину, я не любил своего отца, хотя иногда хочу быть, как он. И знаешь ли, так гораздо проще живётся. В противном случае, я бы уже давно спятил. Так что, твои соболезнования просто бесполезны, они мне не нужны. Позаботься лучше о себе.

Но я не могла не соболезновать! То, что произошло с Максом — просто ужасно! Я, представляя себя на его месте, даже не могу вообразить, какого это. И почему я сочувствую социопату?

— Рэй, ты что, плачешь?

Я даже сама не заметила, как слёзы потекли с глаз прямо на подушку. Я закрыла лицо руками, вытирая слёзы. Максвелл удивлённо смотрел на меня, видимо, пребывая в растерянности.

— Не надо быть такой сентиментальной. Успокойся. Я в порядке.

— Я н-не могу, — всхлипывая, говорила я, отчаянно вытирая слёзы, которые по какой-то причине не переставали течь. — Это ж-же просто ужасно! Я не могу себе представить, как ты…

— Успокойся, — ещё медленнее сказал Макс. — Пойди выпей воды и умойся. Полегчает.

Я промолчала, просто пытаясь успокоиться и одновременно стыдясь за свою эмоциональность, а Максвелл глубоко вздохнул. Некоторое время я успокаивалась, и когда Макс заметил, что мне стало немного лучше, похлопал меня по голове:

— Ну, всё. Давай лучше поспим. Завтра будет сложный день.

— Ага… — рыдания окончательно выбили меня из сил. Сейчас все, что мне хотелось сделать — это поскорее заснуть, увидеть яркие, красочные сны, которые куда лучше, чем эта жестокая реальность.

— Давай. Приятных кошмаров.

— Да, приятных…

И я заснула слишком быстро. Как будто бы по щелчку пальцев — видимо, усталость сделала своё дело. И последнее, о чём я подумала перед тем, как провалиться в сказочный мир снов, это о том, где же сейчас, всё-таки, находится Кристофер…я надеюсь лишь на то, что с ним