Неоднажды в Америке - Светлана Букина

Экскурсия продолжалась. Тут вам и Анна Иоанновна с Бироном, и Екатерина II с её разгулом абсолютного рабовладения – то, во что при ней превратилось крепостничество; и такая война, и сякое строительство… И всё это до революции, до Гражданской войны, до тридцать седьмого года, до, до, до… Хотя вот интересный факт: за последние сто лет население Питера полностью сменилось четыре раза. ОК, один раз спишем на Гитлера, на блокаду. А остальные три? Трупы в истории России складываются штабелями, и по штабелям оставшиеся в живых ползут к следующей великой цели. Полное неуважение к человеческой жизни и достоинству – не новшество, не проблема homo soveticus; это восходит к Ивану Грозному, а то и раньше. Гуманизм как уважение к каждому инивидууму, как принятие абсолютной ценности человека и неприятие массовых жертв ради идеологических целей в России как-то не прижился. Разве что среди тонких слоёв интеллигенции, страшно далёких от народа. Понятно, что абсолютного гуманизма не существует. Мне сейчас начнут приводить в пример другие войны в других странах и будут правы, но дело в масштабах, в выученных уроках, в исторической последовательности. Тут же век за веком – одно и то же. И это норма.

Германия во второй половине прошлого века целенаправленно прошла через очень трудный и болезненный процесс покаяния. А Россия – нет. Все те же советские номенклатурщики и кагэбэшники кругом, никто им ничего не сделал. Процветают. В храм зашли, три раза перекрестились, и ладушки. Все прекрасно знают, что советский лозунг «Всё во имя человека, всё на благо человека» был неудачной шуткой. Она ею остаётся. Обществом человеческая жизнь не ценится. В армии народ убивают и калечат (и не на войне, а просто так), в бесплатных больницах ненамного лучше, клятва Гиппократа – бред для бедных, а инвалиды и пенсионеры – вообще бесполезный хлам. Если уж медсёстры… Во всём мире медсёстры – символ сострадания, альтруизма, гуманизма. В медсёстры идут люди, желающие помочь больным, облегчить их страдания. Мне страшно представить себе страну, где медсёстры не вкалывают орущим от боли людям лекарства, пока им за это не заплатят, или часами не меняют пелёнки младенцам. И не одна, не две, не от чрезмерной усталости из-за кризиса дома или после тяжёлого рабочего дня, а повсеместно.

Другая историческая тенденция – людей унижают. И это тоже не от советской власти, а куда раньше. Уж как цари да бояре отрывались… Судя по рассказам людей, в девяностые годы прошлого века через десять кругов унижений прошли почти все. В результате обесценилась не только человеческая жизнь, но и человеческое достоинство. Если я не наступлю тебе на горло, ты наступишь на горло мне. Улыбка стоит денег; за десять тысяч рублей, извините, не улыбаются. Преступность только частично объясняется жаждой наживы. Полно историй про людей, травящих кого-то собаками, или про поджог домов неугодных соседей. У тещи Бориного друга, которая хотела играть по правилам и оформить какие-то документы официально, а не из-под полы, соседи по дачному кооперативу отравили кошку и вытоптали огород. Мы лично слышали, как два мента у метро «Партизанская» объясняли молодому парню восточного вида, как они его будут бить. Мимо шли люди и никак не реагировали.

Воруют, наверное, много. Статистики не знаю, лично не сталкивалась, но охрана везде такая, что не по себе становится. В каждом продмаге или книжном магазинчике. У большинства какие-то «серые» доходы, там коррупция, тут взятки, менты собирают подати (все привыкли, это вроде наших толлов на мостах, только толлы идут на улучшение дорог, а не кому-то в карман), и во всём действует презумпция виновности. Новое «Вольво»? А бабки где взял? Спёр, небось. У меня, небось. Сразу вспоминается фразочка из детства «хочешь жить – умей вертеться». А вы говорите – всё изменилось.

Живём однова, пока дают. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт. И как же комичны эти помешанные на своём здоровье американцы! Шлемы на мотоциклах, ремни в машинах, специальные сиденья для детей, нигде не курят, в общественных местах алкогольные напитки не распивают, а вечером – о ужас! – спать идут. Живут долго. Тоска. А в России – весело, обхохочешься. И жуткая нехватка мужиков, потому что уровень ДТП на душу населения – один из самых высоких в мире, а тут ещё армия, преступность, система здравоохранения, которая на большей части территории страны описанию не поддаётся, и в результате к сорока годам на десять женщин сколько там мужчин приходится? Шесть? И половина спилась. Я читала недавно книгу, называется «Lust in Translation» (не путать с «Lost in Translation»). Автор исследовала отношение к супружеским изменам в разных странах. Из всех западных стран в России к изменам самое терпимое отношение. Потому как трезвые, нормально зарабатывающие мужики есть большая ценность.

Женщина, одетая как типичная американка, т. е. для собственного комфорта, для себя, в России шансов практически не имеет. Тут надо распушить крылья, встать на каблуки, надеть узкое платье. У зверей и птиц всегда хорошо видно, какой пол должен больше стараться, чтобы привлечь противоположный; у них оперение, краски, гривы, хвосты, что хочешь. А те, кого они своим плюмажем завлекают, неприметные такие, как правило, неинтересные. Как самка павлина – смотреть не на что. Чего им пыхтеть, это за ними охотятся. Поэтому ходят вокруг пары вроде той, что я видела в метро, – низенький коренастый парень, некрасивый, покрытый жуткими прыщами, рядом с очень привлекательной девушкой. Нигде больше я подобного не видела.

Впрочем, это не динственная причина, почему в России одеваются именно так. Я другой такой страны не знаю, где так «лопни, но держи фасон». Жизнь напоказ – национальный феномен, охватывающий все слои общества. Кто где отдыхает, у кого какая тачка, у кого какой фирмы костюм… почти Силиконовая долина конца 90-х, только хуже. И пропорции другие. Те, кто в Калифорнии ходит в костюмах от Армани и ездит на «мерседесах», имеют соответствующие дома, вложения и прочие атрибуты дохода. А тут можно жить в хрущёвке, а сумки покупать у модных дизайнеров. Так или иначе, одеваются люди не для себя, а для других.

И живут зачастую так же. Я не говорю, что это плохо, просто совершенно иная психология.

В свой последний день в Питере я поняла, что дураки – норма жизни, а дороги, туалеты и старые дома рано или поздно приведут в порядок. Дай бог этой стране всяческого экономического процветания на многие годы. Проблема России в том, что отряд не заметил потери бойца и песенку эту допел до конца. А может, кстати, кто и заметил. Но не обрывать же из-за этого песню.

Все там будем. Нет, ну вот лично вы, возможно, хотите, чтобы вас заморозили, как какого-нибудь миллиардера, съехавшего с катушек на старости лет, или наоборот, предпочитаете, чтобы вас сожгли, а пепел развеяли по просторам Индийского океана. И пусть родственники помучаются, осуществляя сей гениальный план. Но большинство из нас рано или поздно окажется на кладбище. А на каком? Есть пожелания?

Я вот хочу, чтобы меня похоронили в Америке, а навещали как в России. Не уверена, что это возможно. Тут слишком чисто и аккуратно, не надо ухаживать за могилами, да и дети чаще всего оказываются в других городах. Там тоже не хочу. Не люблю крапиву и бардак. Может, развеять себя по какому-нибудь водному или воздушному пространству?

Из списка «сделать, сходить и увидеть в Москве» не удалось выполнить всего один пункт, но очень важный. Я не нашла могилу деда. Мама дала мне номер участка и ценные указания из серии «на кладбище дедушке, как войдёшь налево». Участок № 43, Востряковка. В архивах кроме номера участка никакой информации не выдают. Иди и ищи, могилы не пронумерованы. Участок – один из двух-трёх самых больших на кладбище, размером с приличный квартал. Нас было четверо. Мы разбились по рядам и пошли искать дедушку. Рядов как таковых нет. Люди ставят ограды вокруг «своих» памятников, перегораживая проход. Неухоженные могилы зарастают бурьяном, памятники оседают, тут и там кучи веток, гнилых листьев и просто мусора. А тут ещё я со своим американским менталитетом, отвыкшая от российских реалий, пришла на кладбище в короткой (чуть выше колен) юбке и в сандалиях. Уже через час ноги были исцарапаны, перебиты и исхлёстаны крапивой. Но я хоть молодая да резвая, Боря тоже ничего, а тётя моя – человек пожилой, не слишком худой и не слишком здоровый. По половине рядов она просто не могла пройти. Через три часа, прочесав весь 43-й участок, а какие-то куски по нескольку раз, злые, испечённые солнцем и проклинающие всё на свете, мы ретировались. Потом другая тётя сказала мне, что уже несколько раз пыталась найти дедушкину могилу, но безуспешно. Памятник уже в середине девяностых покосился. Скорее всего он осел или просто упал. И зарос.

Папе повезло больше. Лежит он, правда, на богом забытом Салтыковском кладбище, расположенном в конце никак не помеченной улочки, прямо за высоковольтными проводами. Никто из прохожих понятия не имел, где оно. Они даже не знали, что в Салтыковке есть еврейское кладбище. Мы его чудом нашли, покрутившись полчаса вокруг пятачка размером в пару квадратных километров. Зато там мне могилу показали сразу. Это потому, что мы пришли в рабочие часы. Работают они хорошо: по воскресеньям с 11 до 5 или что-то вроде того. Шесть часов в неделю. Ну да кто бы жаловался. За папиной могилой ухаживают – деньги уплочены. Мне, правда, всё равно пришлось её мыть и стаскивать с камней какие-то загнившие цветы, но это мелочи. Вокруг полно настолько запущенных памятников, что тоска берёт. Половина территории заросла крапивой и прочими сорняками по пояс. Кто эти люди? Почему никому нет до них дела? Ах, ну да, евреи же… Родственники уехали.