Диверсия не состоялась - Дмитрий Репухов

- Смотрите! Гильзы!

Женя направил луч света на стену, которая вся была усеяна круглыми дырками. Я потрогал одну дырку пальцем.

- Это следы от пуль, - сказал Женя. - Немцы кого-то тут расстреливали.

Ваня толкнул рукой Женю в плечо.

- Наверняка тех, кто в открытую пошел против фрицев.

- Дураку понятно, - согласился Женя.

Мы все затаили дыхание. Хотелось поскорее выбраться из сырого темного подвала. Но Женя не торопился. Он провел нас к бетонной нише и показал какие-то прорезиненные мешки.

- В них, наверное, яд.

В самом деле, там что-то было написано по-немецки, но никто из нас ничего не мог прочесть.

- Ну да, яд, - засомневался Толя Парфенов, - к чему?

- А к тому. Вот дадут тебе мешочек, отправят через линию фронта и скажут: «Подсыпай в колодцы!»

- Брось зря болтать, Димка! Думаешь, фрицы дураки? Нет, к своим они нас не отправят.

- Как сказать. Могут и отправить. А там?… Разве наши знают, кто ты в самом деле.

- Что верно, то верно, - кивнул Женя. - Помнишь, в лагере ловили шпиона? А если б мы его поймали? Я бы первый его пристукнул.

И тут я вдруг вспомнил разговор с Уваровым. Только сейчас до моего сознания дошел настоящий смысл сказанных им слов: «Какой-нибудь негодяй придет на твое место. И кто знает, как тогда обернется дело…» Так вот что означают эти слова. Едва сдерживая себя, я возбужденно произнес:

- Если удастся продержаться до конца, мы обязательно сорвем замысел Шварца. Вот увидите, наши нам поверят.

- Пацаны! - взволнованно прошептал Иван. - Надо предупредить всех, чтоб крепче держались друг за дружку, и пусть помнят - свои не предадут.

Женя в последний раз фонариком осветил стены подвала:

- Теперь тикайте по одному во двор!

Мы выскользнули из двери и побежали к крыльцу, чтоб продолжить игру в прятки. Но были слишком взволнованы увиденным, и играть не хотелось. Немного покрутившись у террасы, мы, не сговариваясь, направились к навесу в дальнем углу двора. Там можно было разговаривать, не опасаясь, что кто-нибудь услышит. Но в это время Федотов крикнул нам:

- Далеко не уходите. Обер-лейтенант хочет поговорить с вами, ну и заодно послушать наш маленький концерт.

Баян заиграл «Раскинулось море широко». На террасе появились Шварц, Краузе и Таболин. Федотов закрыл глаза, запрокинул кверху голову и подал команду. Мы дружно подхватили песню. Воспитатель делал рукой то плавные, размашистые движения, то вдруг резко опускал ее, потом на миг открывал глаза и, уставившись на нас, шевелил губами. Шварц и Краузе пели вместе с нами как могли. У унтера на лице сияла восторженная улыбка. А когда мы спели песню про жареного цыпленка, сам Шварц похвалил нас: «Хорошо! Очень хорошо». И, скрестив руки, вдохновенно произнес:

- Видит бог, что наша воля, желание и разум подчинены единственной цели - создать для вас такие жизненные условия, о которых раньше вы могли лишь мечтать. Мы будем играть в военно-спортивные игры и полученные навыки применим впоследствии практически.

- А у нас, до войны, в детском доме… - начал было Валя. Иван толкнул его локтем в бок:

- Помалкивай.

- Находясь в любой обстановке, вы должны найти возможность вовремя укрыться от опасности, - продолжал обер-лейтенант, - незаметно приблизиться к вражескому объекту или скрытно преодолеть участок местности, находящейся под контролем противника. Все это не просто. Только продолжительные тренировки помогут сделать из вас выносливых солдат.

Я напряженно вслушивался в эти слова, и мне казалось, что Шварц не говорит, а бьет чем-то тяжелым по голове.

- Вы должны иметь нюх борзой собаки, зоркие и внимательные глаза степного орла и еще - быть быстрыми и коварными, как тигры. Вы должны привыкнуть к голоду и холоду. Да, да! С сегодняшнего дня отменяются купания с мылом, уменьшаются хлебный паек и другие продукты питания. Взамен вы получите немного картофеля и кружку пива к обеду.

Обер-лейтенант круто повернулся, и на его место встал Федотов. Он загадочно посмотрел на нас:

- С завтрашнего дня начнется самое интересное. А ну, кто из вас умеет определять страны света по солнцу, по Полярной звезде или по деревьям в лесу? Кто определит на глаз расстояние, скажем, вон до той сосны? А кто сумеет определить расстояние по звукам?

Мы молчали.

- Ничего, пройдет какой-нибудь месяц, и вы всему научитесь. Тогда любой, как колобок, сможет легко выбраться из самого дремучего леса и найти дорогу, по которой должен идти.

Первые занятия Федотов проводил в присутствии обер-лейтенанта, недалеко от лесной дачи. На поляне, куда нас привели, тут и там были разбросаны огромные камни-валуны, покрытые желто-зеленым мхом. Из притоптанной травы выглядывали пни только что срубленных деревьев. А вокруг, разметав лохматые ветви, плотной стеной стояли сосны и ели.

Упершись носком офицерского сапога в пень, Федотов опустил руку в нагрудный карман. Блеснула стальная цепочка, и круглый плоский предмет, похожий на карманные часы, повис в воздухе.

- Что это такое? - спросил Федотов. Послышался неуверенный возглас:

- Часы карманные! Кто-то возразил:

- У часов стрелки не такие.

Я оглянулся. Спорили приютские.

- Это компас, - сказал Федотов.

- Стрелка-то как бегает! - изумился Женя.

- Знаешь почему? - спросил воспитатель.

- Нет, - потупился Женя.

- Да потому, что она магнитная, дурень! Когда стрелка успокоится, то синий ее конец покажет точно на север, а красный - на юг.

Федотов достал из своих необъятных карманов еще четыре компаса, и мы, разделившись на группы, приступили к определению сторон света.

- Ух сколько на нем черточек! - восклицал Валя.

- Это деления. Всего их сто двадцать - по три градуса каждое, - пояснил воспитатель.

Мы так увлеклись, что не заметили, как время подошло к обеду. После обеда снова пришли на поляну. Поиграли немного в чехарду. Потом Федотов собрал нас и сказал:

- Вот этот пень, самый обыкновенный, расскажет нам кое-что о себе. Видите кольца? Если их посчитать, то можно точно определить возраст дерева. Теперь посмотрите: с одной стороны расстояние между кольцами уже, чем с другой. Почему? Да потому, что одна сторона дерева получает меньше тепла и света, чем другая. Скажи, Дима, какая сторона получает больше тепла и света?

- Южная, - ответил я.

- Правильно. А какая будет северная? Как ты думаешь, Хатистов?

- А чего думать? Ясно, где кольца уже. - И в глазах у Жени сверкнули задорные огоньки.

- Ничего, соображаешь! - похвалил Федотов. - Ну, а теперь посчитай кольца.

Женя заторопился и сбился со счета.

- Эх ты, недотепа! - добродушно проворчал Федотов.

- Алексей Николаевич! Разве я виноват, что пень такой попался.

- На пень не сваливай: смотри, как надо считать.

Когда Федотов бывал в хорошем настроении, с языка у него так и сыпалось: «недотепа», «размазня», «болван», «дурень».

Мы не обижались. У нашего воспитателя талант ругаться без раздражения, как бы по-приятельски. Вот когда он с улыбочкой ласково цедил сквозь зубы: «Что, милый дружок, напакостил?» - и смотрел на тебя неподвижными, словно застывшими глазами, тут уж мы знали: Федотов еще не раз припомнит промашку.

Как-то во время занятий по ориентированию на местности Федотов спросил:

- Репухов, расскажи-ка нам, чему я учил вас на прошлом занятии!

- Забыл, - беззаботно ответил я.

- Что? - рассердился воспитатель. Его указательный палец повис в воздухе. - За невнимательность ты лишаешься ужина.

Мы учились определять на глаз расстояние до каких-либо предметов, зданий или сооружений. В ясный солнечный день двухэтажный дом, оказывается, можно было увидеть на расстоянии до семнадцати километров. Окна или печные трубы в домах - за четыре километра. Одиноких всадников и людей - за полтора километра, а ноги лошади или человека - за семьсот метров.

В самом начале практических занятий Витя Корольков никак не мог по стволу дерева или камню, обросшему мхом, определить нужное направление. Вместо того чтобы следовать на север, он напропалую лез в другую сторону. «Дурень, ну куда тебя несет!» - то и дело восклицал Федотов. А когда ему становилось невмоготу, он звал на помощь Таболина: «Объясни этому болвану все сначала!»

Шли дни за днями. По компасу, пенькам, мху, росшему на камнях-валунах, и ветвям деревьев мы без ошибок учились определять страны света. Особенно интересно было ходить с компасом по азимуту. У пня, дерева или камня Федотов прятал кусочек хлеба, потом указывал расстояние до него и чему равен азимут в градусах, а там уж мы знали, что дальше надо делать.

Занятия заканчивались перед заходом солнца. После ужина, усевшись под навесом, мы чинили изорванную одежду. Здесь можно было говорить обо всем. Если к нам подходили, мы тотчас прекращали секретные разговоры. Главной их темой было воспоминание о доме. Вернемся ли мы в родные края? Если вернемся, то когда? Сколько времени будут держать нас фрицы в этой дыре?