Бабур-Тигр. Великий завоеватель Востока - Гарольд Лэмб

В предрассветный час мы подъехали к воротам крепости Маргилана. Али Дост Тагай стоял по ту сторону запертых ворот, пока мы не договорились об условиях. Тогда он отворил ворота и выразил мне почтение. Оставив Али Доста, мы спешились внутри крепости возле подходящего дома. Со мной было людей знатных и простых двести сорок человек».

Вскоре преданный Касим-бек привел из горных убежищ еще сотню воинов; приближенные раскаявшегося Али Доста принесли Тигру клятву верности, и он обнаружил, что снова возглавляет внушительное войско и находится под защитой крепких городских стен. Поверив в удачу и чувствуя себя победителем, он решил испытать свою счастливую судьбу, отправив Касима и нескольких преданных военачальников за новыми рекрутами. Бдительные горцы откликнулись на призыв сына своего государя и начали прибывать в город. По долине распространилась весть, что Бабур снова в силе. Когда трава налилась соком, с северных перевалов спустились войска его дяди, учуяв в воздухе запах добычи. В Ахси и Андижане простой народ брался за оружие. Великодушный Бабур приобрел популярность на базарах и улицах, – по сравнению с ним Танбал и остальные руководители мятежа были жестокими правителями. Флюгер народных симпатий повернулся в сторону сына Омар Шейха, и скальная крепость Ахси вновь оказалась в самом круговороте набегов и сражений, предел которому положила монгольская конница Бабура: когда войско Танбала подошло к городу на лодках, всадники на неоседланных конях отразили их атаку, ведя бой прямо в реке.

В вихре побед, отступлений и буйных набегов, в которых Тигр принимал самое деятельное участие, столица долины – Андижан – признала его своим государем. Предводитель монгольских наемников бежал из долины, а его всадники перешли на сторону Бабура, когда он пообещал им полное прощение за все прошлые грехи. Таким образом, после двух лет изгнания, в июне 1499 года, Бабур снова стал повелителем Ферганы. По крайней мере, так ему казалось.

Первое решение, которое он принял в этом качестве, оказалось крайне неудачным. Его верные приближенные питали вполне обоснованную неприязнь к монголам, о чем неустанно нашептывали государю. «Эти люди учинили беззакония, – воззвали к нему беки, – они схватили и обобрали близких к нам правоверных мусульман, а также ходжу Кази и его близких. Были ли они настолько верны своим бекам, чтобы быть верными нам? Что будет плохого, если мы велим их взять, тем более что они у нас на глазах разъезжают на наших лошадях, носят нашу одежду и едят наших овец? Кто может это стерпеть?»

Когда к этим увещеваниям добавились голоса его товарищей, разделявших с ним нелегкие дни изгнания, Бабур пошел на уступку и приказал молчаливым монголам вернуть хозяевам всю собственность, которую те смогут опознать.

«Хотя это было разумно и правильно, – рассуждает он, – но мы немного поторопились. При завоевании стран и управлении государством, – заключает он с сожалением, – некоторые действия внешне кажутся разумными и правильными, но внутреннюю суть каждого дела необходимо и обязательно сообразить сто раз».

Опыт Тигра возрастал, но он еще не умел применять его на практике. Четыре тысячи монголов, подданных его матери, составлявших костяк его армии, отказались подчиниться его приказу. Вместе со своей добычей они покинули лагерь, объявив о своем переходе на сторону Танбала через одноухого военачальника, лично обязанного Тигру. Бабур был бессилен что-либо изменить. С этого времени он стал с ненавистью относиться ко всему, что связано с монголами, хотя они и были его предками, вплоть до самого их названия, которое он произносил «могол».

Невольно уступив главному противнику основные силы своей степной армии, юный монарх поспешил собрать все вооружение, а также людей и животных, которых сумел найти, и даже велел изготовить ручные щиты из кожи для защиты своих пеших воинов, и установить засеки-баррикады из валежника, чтобы защитить лагерь от конных набегов. Лишившись всадников, он мог, по крайней мере, обезопасить себя от их нападения.

Узнав о том, что Танбал с монголами выступил на Андижан, Бабур повел свое наспех сколоченное войско ему навстречу. Торопливо совершая маневры по окрестным деревням, он забыл о недавней предусмотрительности и оставил в тылу прикрытую щитами пехоту. Наутро конница обеих армий вступила в бой, во время которого перевес оказался на стороне опытных беков Бабура – они обратили противника в бегство и захватили несколько ковровых шатров, однако воздержавшись от преследования бежавших монголов, что было, по их мнению, небезопасно. Выигранную стычку нельзя было назвать серьезным сражением, но и впоследствии большинство из них Бабур выиграл, поскольку после них не забывал благодарить и награждать своих подчиненных. «Это была первая битва, в которой я сражался. Великий Господь по своей милости и благости сделал тот день днем победы и торжества. Мы сочли это счастливым предзнаменованием». (И он снова не захотел поразмыслить, почему Али Дост отказался от преследования неприятеля.)

Между тем наступила зима, и обоим претендентам на престол пришлось позаботиться о крыше над головой для своих вассалов. Бабур остановил свой выбор на селениях, расположенных в центре долины, где можно было решить проблему продовольствия за счет охоты. Он был горячим поклонником этой забавы. «Возле реки Айламыш водится много маралов и кабанов, мелкие заросли изобилуют фазанами и зайцами. На холмах таится масса лисиц; эти лисицы бегают быстрее, чем лисицы из других мест. Мы охотились на маралов или разъезжали в мелких зарослях, устраивая облавы и пуская соколов на фазанов. Этой зимой я каждые два-три дня выезжал на охоту. Мы обнаружили, что фазаны стали очень жирными, и фазаньего мяса было у нас вдоволь».

Его подданных не прельщала перспектива провести зиму, предаваясь охоте и сражениям. Пришлось применить силу, чтобы удержать в лагере скудоумного Живодера, – «этот изворотливый человечек» и его сородичи уже седлали коней, чтобы вернуться домой в Андижан. Али Дост, первый вельможа, вызвавший Бабура из горного убежища, с возрастающей настойчивостью требовал разрешения вернуться в Андижан на время самых сильных холодов. Инстинкт подсказывал Бабуру, что, согласившись на это требование, он совершит ошибку, но удержать Али Доста силой он не мог. «Да будет так!»

Закончившийся 1499 год был полон зловещих предзнаменований. Бабур потерял Самарканд и своего сводного брата Джахангира, превратившегося в марионетку в руках могущественных врагов, замысливших уничтожить Бабура.

И вместо перемирия Али Дост выпросил у Танбала мирный договор, предусматривавший обмен пленными и формальное обещание дружбы. По условиям этого договора за Бабуром оставался только Андижан и левый берег реки Сыр. Ахси и правый берег переходили под власть коалиции: Султан Али – Танбал – Джахангир. Не в силах противостоять попустительству Али Доста, Тигр был вынужден наблюдать за тем, как его враги разбивают свой лагерь на противоположном берегу реки.