Сумрачный гений III рейха Карл Хаусхофер - Андрей Васильченко

Карл Хаусхофер, который казался прирожденным офицером, еще до 1914 года не раз высказывал сомнение относительного того, что выбрал правильный путь. Он постоянно тяготился тем, что военная карьера фактически никак не была связана с его творческими наклонностями. Однако, выполняя многочисленные приказы, участвуя в сражениях, постоянно пребывая на марше, Карл Хаусхофер заново для себя открыл «солдатские ценности». Он обнаружил, что военный порядок был оплотом «истинной свободы». Он и ранее презирал либерализм, который полагал подавляющим человеческие качества и таланты. Однако теперь к этому презрению он добавил необходимость служения нравственным идеалам. Теперь он с этических позиций оценивал такие «солдатские добродетели», как самоотверженность, боеготовность, жертвенность, товарищество, послушание, преданность Отечеству и т. д. С этой точки зрения он был полностью солидарен с генералом-фельдмаршалом фон Мольтке, который писал: «Война имеет свои прекрасные стороны. Она пробуждает добродетели, которые в противном случае зачахли бы и никогда не проявились». В начале 1915 года Хаусхофер писал: «В гимназии я редко делал что-то настолько хорошо, насколько мог это сделать. Обычно я делал это так, как считал нужным. Только армия привела меня к осознанию того, что обязательная деятельность является очень серьезным делом». Именно в это время Хаусхофер склоняется к мысли о том, что «лучшие люди», которые проявили себя на войне, в будущем должны составить руководящую государственную прослойку.

Так, например, в 1916 году он писал: «И все-таки демократия и социальное мышление никогда не могут пересекаться на практике. Ответственность, воспитание аристократии — это отбор по принципу высокой моральной сознательности… Это единственный спасительный метод. Однако он должен начаться с признания, что люди не являются равными. Путь к власти должны прокладывать только лучшие. Они должны заботиться о социальном управлении, не будучи одержимым собственным "я". Они должны отказаться от самопредставления. Единственной действенной организацией является армия». Годом позже он отмечал: «Только на фронте проявляются истинная свобода и настоящая человечность. Это один из самых примечательных парадоксов, который определяет всемирную историю». Говоря об истории, Хаусхофер отмечал: «Почему Сократ, Платон, Аристофан, Софокл испытывали отвращение к афинской демократии? Почему, в конце концов, они облачили Александра [Македонского] в "солдатские сапоги"? Почему истинные римляне: Сулла, Помпей, Цезарь — предпочитали жертвовать собой, нежели слушать бессмысленную болтовню на форуме? Почему же болтуны вроде Демосфена, Цицерона, Ллойд Джорджа, Вильсона должны быть лучше, чем маленький консул, Директория или столяр Робеспьер?.. В России, гигантской, не беспомощной империи с немыслимыми возможностями, сохраняется тоска по сильной руке. Они готовы вручить ему бразды правления. Сарматы готовы к новому Рюрику».

Однако, несмотря на подобные заявления, можно усомниться в том, что война в судьбе Хаусхофера была «высшей точкой, апогеем жизни», как это позже считали многие офицеры и солдаты. Принимая во внимание тот факт, что герой нашей книги в поисках своего призвания очень часто менял профессии, можно говорить о том, что Первая мировая война стала временем некоего «очищения». Вне всякого сомнения, 1914–1918 годы были очень важными в судьбе Хаусхофера, но отнюдь не определяющими всю его жизнь. В годы войны он приобрел новый жизненный опыт, а также понял, что очень долгое время немецкий народ воспитывался на ошибочных политических доктринах. В 1916 году было написано множество писем, в которых он заявлял о своих амбициях в деле формирования геополитики. Свою будущую деятельность он планировал направить по четырем направлениям: военная география, этнопсихология, военная истории и политическая география. В принципе все это было вполне предсказуемо. Впрочем, историю и этнопсихологию он считал все-таки вспомогательными науками. Именно в годы войны Хаусхофер занялся поиском слова, которое бы могло полно и всеобъемлюще охарактеризовать собранные в единый блок указанные выше четыре научные дисциплины. Он осмысливал опыт, который смог приобрести во время написания первой своей книги («Великая Япония»). Тогда же он стал вынашивать планы, что после окончания войны он не только вернется к преподаванию в университете, но и непременно напишет еще одну книгу. Хаусхофер мечтал, что эта книга станет чем-то вроде «Главных принципов обороноведения». Именно в этой книге он намеревался «правильно оценить военный потенциал стран, регионов и их населения». В основу своего «обороноведения» Хаусхофер, конечно же, планировал положить географию. Однако он намеревался дополнить ее экономикой, расовой гигиеной, социологией и многими другими отраслевыми дисциплинами. «Обороноведение» должно было быть чем-то большим, нежели просто наука, — оно задумывалось как этически обоснованная система, позволявшая вести «оборонительную войну за жизнь». Появление такой системы Карл Хаусхофер считал нравственно оправданными. Однако в июне 1916 года он еще обозначал «обороноведение» как ответвление от политической географии, при помощи которого можно было оценить оборонную мощь отдельного государства или народа. Анализ предполагалось проводить сразу же в нескольких сферах: самоорганизация народа, упоминавшая выше этнопсихология, экономика, техника, жизненные силы («Государство как форма жизни»).

Именно летом 1916 года Карл Хаусхофер закончил ознакомление со вторым томом книги шведского ученого Рудольфа Челлена «Государство как форма жизни». После этого он записал в своем дневнике: «Чудесное чтение. Еще сплоченнее, чем великие державы современности. Но все безнадежно, что касается наших союзников. Он смог установить, что далее мы должны сражаться за свое существование и жизнь. Мы должны в полной серьезности оглядеть наше обиталище… Наша жизнь и наше существование в качестве самостоятельного народа базируются на хребте земли». К этому времени Хаусхофер уже основательно изучил труды Карла Риттера и Фридриха Ратцеля. Он полагал, что его система в итоге и должна была называться «геополитикой». Однако его смущало, что это слово не являлось немецким. В итоге Карл Хаусхофер решил поначалу назвать свою систему «геосиловедение» (Erdmachtkunde). Однако это слово в силу его сложности не устроило Хаусхофера.

Обобщая имеющийся опыт, Карл Хаусхофер обратился с просьбой к своей супруге — она должна была присылать ему на фронт выписки из книг, посвященных истории разных государств и империй. В свободное время он занимался упорядочиванием этих материалов, пытался привести их в систему. Теперь он уже уделяет истории большое внимание. Прошлое представало Хаусхоферу в качестве ключа, который позволял предсказать развитие Германии в будущем. В итоге он пришел к выводу, что в будущем не должно иметься ни одного историка, ни одного исследователя, который бы не имел политического образования. В это время Хаусхофер решил пересмотреть свои планы на будущее. Нет, он не отринул идею вернуться после войны в университет. Но теперь он видел себя в будущем не в качестве рядового преподавателя или одного из многочисленных исследователей, а исключительно как «воспитателя народа», который должен был определять судьбу нации при помощи геополитики. Одновременно с этим происходила и переоценка своей прошлой жизни. Хаусхофер полагал, что было «безумием» перейти из офицеров генерального штаба в приват-доценты. Однако при этом он считал, что в будущем смог бы реформировать университеты и систему образования: «Эти беспомощные ученые с их дипломами и высоким самомнением о собственной образованности не смогут постичь мое сокровище. Мне же потребовалось для этого три года войны».