Крест против Коловрата – тысячелетняя война - Михаил Сарбучев

Культ Матери-Млекопитательницы – пожалуй, один из самых древних культов, существующих на Земле с «сотворения мира». Любопытна параллель Волчицы-млекопитательницы, вскормившей легендарных основателей Рима (Ромула и Рема). Монах-летописец Бенедикт из Соракте (X век) пишет о «судилище, устроенном в Латеранском дворце, в месте, называемом [неразборчиво], а иначе – Матерью римлян»; суды и казни «у Волчицы» происходили вплоть до 1450 года. Не правда ли, напрашиваются какие-то параллели с ПВЛ? Церковь Святого Мамы упоминается там неоднократно и именно как своего рода символ закона и государства. У нее ищут защиту, правый суд и пр. Знаменитая скульптура Lupa Capitolina считается, кстати, не аутентично римской, а… этрусской. Некоторыми историками этот сильно мифологизированный народ считается «проторусами». Так что есть основания считать, что «экспансия» Византии (Восточного Рима) была вовсе не однонаправленной. Это уже потом Русь и славян назначили «варварами и почти зверьми». Зачем? Кому так хочется доказать, что не было никакого как минимум ВЗАИМОвлияния культур, а было только лишь «просвещение неразумных», и неразумными этими стали русские. «Волчья» тема (Князь-Волк, «Серый волк» русских народных сказок, старогерманский Werhwolf) – это далеко не единственная интересная параллель, никак не объясняемая традиционными историками. Кто может внятно объяснить, что за животные («не иначе – говорящие!») изображены на стенах храма Покрова на Нерли? Обратите внимание, как они похожи на кормилицу Ромула и Рема (см. вкладку)! Русское раннее христианство очень сильно отличалось от христианства позднейшего (XVI в.), а то, в свою очередь, от христианства современного. Последующая «книжная традиция» всеми силами старалась эти различия скрыть, и ей это почти удалось. Почти…

Нельзя обойти стороной и такой важнейший момент, как «дарование славянам азбуки». По известной точке зрения, письменный язык пришел к нашим предкам исключительно стараниями христианских миссионеров. Выше мы уже говорили о том, что в самой Византии этим «стараниям» вовсе не аплодировали. Сравним 4 варианта начертания (см. вкладку). 1. Глаголица. Славянский алфавит, о котором с большей или меньшей уверенностью можно сказать – его создал Константин (Кирилл), действительно реальный исторический персонаж, христианский книжник, богослов и миссионер. Глаголица до сих пор имеет ограниченное хождение наряду с кириллицей в некоторых областях бывшей Югославии, а также в некоторых регионах Африки (Эфиопия, например). Считается, что от нее произошла кириллица (2). Ну, тут нужно быть большим фантазером, чтобы увидеть «генезис», как из одного могло получиться другое. Руническое письмо древних скандинавов (3) имеет с кириллицей куда больше общего. Новгородская берестяная грамота (4) – образец светского текста (предп. конец XV в.). Как далеко начертание «ушло» от глаголицы… а вот, что касается рун, перекличка хорошо заметна.

Искусственность глаголицы очевидна. Что же касается собственно кириллицы, то, скорее всего, она не была «создана» в прямом смысле этого слова.

На сегодняшний день мы должны признать, что не имеем надежных свидетельств того, что кириллица произошла от глаголицы и вообще имела какое-либо отношение к Кириллу и Мефодию. В очередной раз мы имеем дело с «назначенными» персонажами. Выделяет «учителей словенских», почитаемых православием как равноапостольных святых, лишь то, что они действительно пытались работать в этом направлении. Насколько успешно? Приходится признать, что, скорее, успешно, поскольку глаголица, пусть и на ограниченном пространстве, пережила своего создателя на 1000 лет, и проповедь христианства на славянских языках, о чем мечтали Мефодий и Константин, стала реальностью не без их непосредственного участия. Так что это «назначение», хотя и является скорее всего очередной попыткой выдать желаемое за действительное, все-таки имеет под собой вполне зримую почву.

У нас до обидного мало желающих разобраться в том, что же скрыли от нас древние летописи. Не фантазмов, не малограмотного бреда, где исследователи путают корни с суффиксами, помножая и без того абсурдные умствования еще и на плохое знание географии, а исследований. Вдумчивых, порой рутинных и нудных, но столь необходимых для того, чтобы нация наконец прозрела, а не питалась бредом кокаинистов. Татищев за свою попытку поплатился «почетной» ссылкой в Тобольск и таинственной кончиной. После него никто не решался на подобное.

AB OVO… «Несть эллина ни иудея…»

Вот я стал перед статуей Зевса, или Аполлона, или какого-нибудь другого бога, богохульствую и бью его, а он не мстит за себя? [VIII, 38].

Но ты не видишь, милейший, что и твоего демона всякий не только ругает, но и изгоняет со всей земли и моря, а тебя, преданного ему, как болван, заковывают, уводят и вешают, а твой демон, или, как ты его называешь, сын божий, нисколько за себя не заступается [VIII, 39].

Обретение национальной идеи – штука весьма заманчивая. Наличие аутентичной парадигмы развития ставит нацию в ряд мировых лидеров. И если справедливы слова о том, что власть есть инициатива, то в международных и межнациональных делах это приобретает особый смысл. Конечно же, всегда хочется опереться на мощную традицию. Главное, чтобы эта традиция была. Но попытки «свалить» поиски национальной самоидентичности на что-то «уже готовое» добром не заканчиваются. С одной стороны, такие попытки обнажают райкомовскую закваску идеологов, с другой – чрезвычайную идейную бедность. Поиск самоидентичности – это труд. Лень здесь дорого обходится.

В 93-м году мне довелось читать большое количество пропагандистской литературы Русского Национального Единства (РНЕ). Меня удивило то, как детально и глубоко проработана, так сказать, «отрицательная программа», как в самых тончайших нюансах расписан образ врага, способы его выявления, нейтрализации и как бледно и скомканно изложена программа «положительная». «В отношении русских людей соратник исповедует заповеди Христа». Все! Считалось, что сие дальнейшего разъяснения не требует. А и вправду, зачем огород городить, все же и так знают, что это такое! Разработка этической системы требует серьезных интеллектуальных ресурсов, и заимствовать ее где бы то ни было – значит обрекать себя на безнадежную вторичность по отношению к оригиналу или, другими словами, «утратить инициативу». Заимствование культурных кодов вне контекста может привести к непредсказуемым результатам, потому что при смене контекста меняются и смыслы кодов.

Попробуем заглянуть еще дальше в глубь веков, как говорили древние римляне начать «Ab ovo Ledae incipera» буквально «от яйца Леды» (Квинтилиан). Известную библейскую цитату «Несть эллина ни иудея» обычно понимают не вполне точно. И происходит это именно в силу изменившегося культурного контекста. «Несть эллина ни иудея» – очень легко (особенно после почти 100 лет коммунистической пропаганды «дружбы народов») воспринять, как все люди (независимо от национальности) равны перед Богом. На самом же деле, как мы уже говорили, речь не об этносах, а о конфессиях. Но почему вдруг такая антитеза? Почему не эллин/магометанин, почему не эллин/варвар. (Есть такое, но не в библейской традиции: «За три вещи благодарен я судьбе: во-первых, что я человек, а не животное; во-вторых, что я мужчина, а не женщина; в-третьих, что я эллин, а не варвар…» – писал Фалес Милетский.) Да потому что это две стороны одного теологического спора, спора, который, если верить Жану де Жуанвилю, ко времени Людовика Святого оставался еще актуальным.

Нация создается жрецами

В 772 году до н. э. Северная монархия евреев была сметена Ассирией, а в 586 году до н. э. халдейский царь Навуходоносор II взял штурмом Иерусалим, сжег храм и угнал основную массу евреев в Вавилон. В тот период евреи не представляли собой единую нацию. (Если строго следовать букве академической науки, то евреи стали политической нацией не ранее середины 1949 года.) Реально существовало племя черных рабов, изгнанное из Египта, перемешанное с аборигенами Ханаана и воинственными семитами хабиру, не имевшее даже общей религии. Создание единой религии – иудаизма – и стало, по сути, историей создания еврейского народа. Наиболее образованной и вообще способной выдвинуть идею, тянувшую на масштабный национальный проект, силой выступили жрецы культа Адоная (Яхве). Было решено начать с монотеизма – единобожия, сначала в рамках Израиля. Идея какой-либо «культурной экспансии» могла в те годы родиться либо в голове сумасшедшего, либо действительно пророка, смотрящего через столетия в далекое-далекое будущее. В те годы израильтянам было, мягко говоря, совсем не до масонских заморочек и мирового господства. Военные действия и политика тех времен имели целью нанесение ударов по национальным религиозным культам. Жрецы Адоная в период «вавилонского пленения» иудеев подготовили двух пророков, которые продолжили дело предшественников. Иезекииль (ок. 580 г. до н. э.) и Исайя Второй (ок. 550 г. до н. э.) при помощи сильного пропагандистского аппарата постепенно превращали разрозненное иудейство в сплоченную общину – Церковь Завета. Через полвека Халдея пала, но Адонай пока еще не смог воспользоваться плодами своей работы – Вавилон был захвачен персами. В 538 году до н. э. царь Кир разрешил иудеям вернуться на свою историческую родину. Заброшенная, она лежала в руинах. Языческие боги Ханаана вновь одержали победу. Вместо прежнего Израиля было образовано маленькое княжество, подчиненное Персии, которое включало лишь Иерусалим с его пригородами. «Опасность» монотеизма, а с ним и превращения разрозненных еврейских племен в единый народ, способный заявить о себе наравне с великими державами того времени, миновала. Около 400 года до н. э. из Вавилона прибывает священник Эзра. Он находит кое-как отстроенный храм и народ Израиля – Ам Исраэль – в состоянии полной апатии. Эзра привез Тору – свитки, которые отныне закрепляли монотеизм в законодательном порядке. Тора была также и уголовным кодексом, и мистико-политическим манифестом, написанным самим Эзрой. Связав возвращение из Вавилона с Исходом из Египта, он создал единый культ Яхве и гениальную теорию о «богоизбранности» народа Израиля. Эзра последний в череде «пророков» Израиля – больше они были не нужны. Тора и Танах записаны, заповеди даны. Жрецы Адоная предпринимают успешные усилия по защите Израиля от внешних «языческих» влияний. Ковчег Моисеева Завета постепенно оттесняется на второй план – его заменил Храм, который, обновленный, стал идеей чисто политической. Раввины утверждали, что Храм строится для «семидесяти народов», по странному совпадению (хотя известно, что в области политики совпадений не бывает) первый перевод Библии на греческий язык назывался «Септуагинта» (перевод семидесяти). И апостолов (с учениками учеников) тоже было 70. Храм, предназначенный для «семидесяти народов», стал грандиозным клановым сооружением. «После сего избрал Господь и других семьдесят [учеников] и послал их по два пред лицем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти, и сказал им: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою». (Лк. 10:1–2). Но это будет позже, а на тот момент диктат иудейского жречества был тотальным. За два века была создана нация во главе с единым богом Яхве37.