«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го - Виктор Побережных

– Понятно. Готовьтесь, завтра вылетаем в Москву. А пока отдохните, вам предстоят ещё тяжёлые разговоры.

Подняв трубку, он позвал секретаря и распорядился, отвести меня отдыхать. Под отдых мне отвели уже знакомую камеру.

Бросив расшифрованное донесение от Мехлиса перед Берией, Сталин раздражённо сказал:

– Мехлис верит, что Стасов именно тот человек, за которого себя выдаёт. Готовь своих спецов: медиков, всех, кого посчитаешь нужными. Сегодня вечером они прилетят в Москву. Мы должны знать всё. что знает этот человек. Даже то, что он давно забыл! Не подведи, Лаврентий, сам понимаешь, насколько это важно. Проверь всё, что только можно и что нельзя тоже. Не должно остаться никаких сомнений. Не должно остаться никаких сомнений. Всё, иди, работай.

Странно, страх пропал и я спокойно направился к дверям.

Глава 13

Подхожу к открытой двери в камеру, вдруг сильный удар в спину бросает меня вперёд. Не успев выставить руки, падаю лицом в пол. Пытаюсь приподняться и вижу перед собой плохо различимую фигуру в форме НКВД, которая направляет на меня наган. Хочу что-то сказать, но вспышка и я просыпаюсь. Да ёрш твою медь! Это просто ужас какой-то! Всю ночь один и тот же кошмар. Ни черта не выспался. Судя по окну, уже утро наступает. Значит скоро придут будить. Чёрт. Это на меня разговор с Мехлисом повлиял? Наверное да. Нервы сдают. Хоть и ждал развития событий, а страшно. Что будет дальше? Как будет? Неизвестно. Это и пугает. Ладно, как там, герои говорят? Делай что должно и пусть будет, что будет? Когда читаешь, эти слова звучат здорово, а вот когда примеряешь к себе… Ведь не был же трусом никогда, почему же так страшно от предстоящего?!

Поднявшись с постели умылся. Ледяная вода помогла прогнать муторное состояние. Уже спокойно оделся, сделал лёгкую зарядку, заварил чаю. Пока занимался заваркой, услышал шаги в коридоре, похоже – за мной. Угадал. В дверь, вошёл незнакомый капитан ГБ с Мартыновым. Увидев Александра Николаевича я расслабился. Если он присутствует, то всё нормально. Незнакомый капитан с интересом огляделся и протянув руку представился:

– Капитан Транеев Дмитрий Сергеевич, по распоряжению Льва Захаровича буду вас всюду сопровождать, – он улыбнулся и добавил, – Кроме уборной.

Я улыбаясь пожал ему руку и спросил:

– Ну раз вы мой "сопровождающий", то имя знаете? Когда отправляемся?

– Позавтракаем и на аэродром. Пойдёмте?

Пройдя по уже надоевшему коридору, направились в правое крыло здания. По дороге Мартынов попрощался со мной, дела, а мы с Транеевым добрались до столовой. Плотно позавтракав, сели в машину ещё с парой чекистов и поехали на аэродром. По дороге больше молчали, лишь время от времени, незнакомые командиры перекидывались ничего не значащими фразами. При подъезде к аэродрому и уже на его территории, нас раз пять тормозили для проверки документов. Остановились мы у двух здоровенных бандур, в которых я узнал виденные на картинках ТБ-3. В реале они оказались больше, чем я себе представлял и красивее. Присоединившись к небольшой группе военных, сидящих в тени самолётов, мы тоже примостились на травке. Благодать! Незаметно для себя расслабился и уснул. Разбудили меня в момент, когда подъехал Мехлис. Судя по его лицу, настроение у него было ниже плинтуса! Мне сразу захотелось оказаться от него подальше. Но куда-там! Мехлис громко приказал мне садиться с ним в один самолёт и уже через 15 минут мы взлетели. Да-а-а. ТБ-3 это не "боинг" и даже не "АН-2"! Дует со всех сторон одновременно, трясёт, качает, ревут моторы. Полный пипец! Очень быстро мне захотелось воспользоваться бумажным пакетом, но т. к. таковых не было, пришлось терпеть. Не понравился мне полёт, не понравился! Часа через три, мы уже заходили на посадку в Москве.

Выйдя из самолёта, увидел несколько машин, ожидавших нас. Мехлис подошёл к большой, чёрной машине и, оглянувшись, махнул рукой нам с Транеевым, чтобы садились к нему. Не знаю, что это был за автомобиль, но роскошный! Мягкая кожа, дерево. Почувствуй себя миллионером! Пока ехали, с любопытством смотрел в окно. Я и в старой жизни Москву не знал, а уж теперь-то! Единственное, что я узнал сразу, это место куда мы приехали. Площадь Дзержинского. Зайдя в здание бывшего страхового общества, я, как на поводке, направился было за Львом Захаровичем, но нет. Вежливо меня придержал какой-то лейтенант и вместе с Транеевым повёл в другую сторону. Спустившись по лестнице, меня подвели к очередной "гостинице". Перед тем, как запустить меня внутрь камеры, у меня забрали оружие, ремень и документы. Оставив спички и добавив пачку папирос, мои уже кончались, Транеев пояснил, что мне придётся побыть здесь, пока не будет принято решение о дальнейших действиях в отношении меня. Как я подумал, будут решать где поставить запятую в предложении "казнить нельзя помиловать". Мысленно послав всех вождей в дупу и завалился спать.

Разбудил меня какой-то урод, который начал долбить в дверь и орать, что "Спать не положено!". Не долго думая, я послал его на хрен и перевернулся на другой бок. Через минуту, в дверном замке щёлкнуло и в мой "номер" зашёл примечательный тип. Примерно моего роста, но раза в два пошире. Короткая, под расчёску, причёска, на заплывшем лице выделялся "армянский" нос. Маленькие, тёмные глаза уставились на меня а толстые, розовые губы выплюнули:

– Арестованный, ты непонЯл где находисси? Так я тебе объясню, – с этими словами он попытался ударить мне в живот правой рукой.

Уйдя от удара вправо, я машинально пнул его в левое колено и, когда он начал заваливаться открывая рот, добавил со всей имеющейся дури левым локтём ему по шее. Он как-то странно всхлипнул, упал на пол и затих. А я, я офонарел от непонятности происходящего. Это что, я теперь арестованный? Оказал сопротивление надсмотрщику, или как его назвать правильно? Не убил хоть? Испугавшись последней мысли, проверил пульс у "пострадавшего на боевом посту". Фф-у-х! Живой! Хоть и не совсем здоровый теперь. Что теперь делать-то мне? Попытаться бежать? Более идиотской мысли в голову и прийти не могло.

Примерно через час, дверь опять открылась и на пороге встал Транеев. То, что он ожидал чего-то подобного, было видно невооружённым взглядом. Мельком глянув в угол камеры, где лежал связанный своей собственной формой "любитель подраться" он с интересом посмотрел на меня. Я же спокойно сидел на своём лежаке и деловито перезаряжал "трофейный" наган.

– Товарищ капитан, не стойте столбом. Вы же не могли всерьёз подумать, что я бессловесно дам себя "воспитывать"? Да и о статусе арестованного могли бы сообщить пораньше, – с этими словами я протянул наган Транееву рукоятью вперед.

Тот спокойно взял оружие, ещё раз глянул на "пленного" и выходя в коридор сказал:

– Пойдёмте, Стасов, вас ждёт интересная работа.

Так подло врать умеют только сотрудники спецслужб! Меня перевезли в какой-то загородный дом и через пять минут после приезда я оказался в лаборатории "чокнутого профессора". С этой минуты для меня начался настоящий кошмар, Да лучше под обстрелом и бомбёжками, чем это! Столько анализов я никогда не сдавал и, надеюсь, сдавать больше не буду! Не было ни одной части тела, которую внимательнейшим образом не осмотрели бы "садисты" в белых халатах. Когда, часа через три, меня привели в моё новое жилище, я просто рухнул на кровать и уснул. Самое "приятное" началось с утра. Допросы, распросы, опросы, беседы. Перерывы делались только на покушать, сходить в туалет и поспать. На десятый день этих "развлечений", проснувшись, я понял – всё, с меня хватит! Либо я кого-то убъю, либо меня! Так я и заявил пришедшему Транееву. Тот понимающе хмыкнул и заявил:

– Не нужно никого убивать! Всё закончилось! Давай, одевайся и пошли завтракать, один человек решил с тобой пообщаться.

Издав нечто среднее, между криком команча и мартовского кота, я кинулся в ванную комнату. Быстро приведя себя в порядок, оделся и с капитаном направился в столовую на первом этаже трёхэтажного дома, где всё и происходило. Настроение поднялось на заоблачную высоту: не будет врачей с добрыми улыбками патологоанатомов, улыбчивых следователей, медсестёр со шприцами для забора крови и баночками под анализы. Это в прошлом, ура!

С удовольствием позавтракав яичницей с помидорами и луком, поджаренной на сале и запив это хорошей кружкой крепкого, сладкого чая, я вышел во двор с капитаном покурить. Ещё во время завтрака, заметив, что он всё время поглядывает на часы, я подумал, что он куда-то опаздывает. Ошибался. Едва докурив папиросу до половины, он, в очередной раз, глянув на часы скомандовал:

– Всё! Перекур окончен! Нас ждут, – и направился в глубь двора, к небольшому домику, в котором я ещё не был. Предъявив удостоверение часовому у входа в дом, капитан провёл меня внутрь. Пройдя через небольшой коридор и уютную прихожую мы подошли к массивной, дубовой двери перед которой стоял ещё один сотрудник НКВД. Увидев нас, он приоткрыв дверь что-то спросил, затем показал жестом, что я могу зайти. Транеев остался снаружи. Пройдя в дверь, я оказался в небольшом кабинете, очень скромно обставленном. Там стоял обтянутый зелёным сукном письменный стол, на котором лежало несколько папок и стоял телефонный аппарат да настольная лампа с голубым абажуром, книжный шкаф у стены напротив окна и два кресла. В одном из которых, за столом, сидел Лаврентий Павлович Берия.