Кровь от крови Мантикоры (СИ) - Мартын Светлана

Когда перевалило за полночь, дышать стало легче. Во многих лагерях на ночь костры тушили и те, кто нес охранную службу согревали себя физическими упражнениями: пробежками, прыжками и тренировками , но вполсилы, так, чтобы не перебудить всех кто спит. Холод подступал медленно. Зато у гостей прибавилось забот: необходимо было запастись теплой одеждой до того, как «Хладные дни» наступят окончательно. Праздношатающихся стало меньше. В поселении вздохнули облегченно.

Мирах накинул на плечи шерстяной плащ, служивший ему верой и правдой многие годы да так, что на нем до сих пор не появилось ни одной затяжки, скатки или дырки. Этот плащ был тем не многим из тех вещей, которыми Мирах дорожил и гордился. Он погасил свечу, при которой читал старый обветшалый и очень мудрёный гримуар чародея Риотарума. Гримуар считался среди ведьм бесполезной галиматьей потому, что написан был уже в ту пору, когда Риотарум двинулся умом окончательно. Магические ритуалы и формулы там тоже были, но по большей части волшебник предавался то ли фантазиям, то ли вымышленным воспоминаниям по неизведанным частям Резервации. Ни один путешественник или исследователь ни разу ни наткнулся ни те места, которые описывал Риотарум. Да и близкие к волшебнику ведьмы утверждали , что он всю жизнь провел в поселении " Лунной Девы",занимаясь изучением книг, медитациями, ритуалами и никогда не покидал его пределы. Видимо,странная малоизученная болезнь разъедала его мозг. Ведьмы не болеют, перешедшие «завесу» вообще никогда и ничем. Предполагали, конечно, что на Риотарума наложил чары очень способный недоброжелатель. Лечиться волшебник отказывался, болезни своей не признавал вовсе, и в конце концов скончался тихо, во сне. По всей вероятности Риотарум отправился либо на строгий , но справедливый суд Богов, либо в страну своих грез. Клан «Лунной Девы» преподнес гримуар в качестве подарка , чародею коллекционеру, поклоннику Риотарума, а тот уже чуть позже вошел в совет Старейшин Клана «Трех Перекрестков». Он же и не смог отказать Мираху в просьбе почитать последнюю работу знаменитого волшебника. Что-то с самого начала подсказывало Мираху, что фантазии обезумевшего чародея не просто фантазии и , что может быть, только может быть, ему удастся найти зацепку или подсказку, которая поможет ему понять, что же твориться сейчас в Резервации.

Мирах прикрыл дверь, по старой привычке он никогда ее не запирал, и покинул свой дом: одинокое жилище холостяка. Мирах смирился с одиночеством очень давно. Когда-то он любил Ясмин. Мирах догадывался, что безродной девчонке льстит внимание подающего большие надежды чародея, но она его не любит. Мираху казалось, что его любви хватит, что он сможет любить за двоих и сделает ее счастливой.А потом он увидел Зарьяна. Он понял все сразу. Они тогда еще сами не знали, что связаны судьбой так тесно, еще не понимали, какой путь им придется пройти вместе, а Мирах уже предвидел это. С горечью и болью он был вынужден отпустить Любимую навстречу ее судьбе, отдать нежно лелеемую мечту о счастье Другому. С тех пор он избегал женщин, ни одну из них он не подпустил к себе очень близко. Слишком глубокую рану в сердце, нестираемый отпечаток оставила в нем Ясмин. Казалось бы это бесчувственное одиночество будет длиться вечно и больше ни одна женщина на свете не завладеет его вниманием. Мирах ошибся.

Когда у Ясмин родилась девочка, Мираху нравилось думать, что если бы они все-таки поженились, она могла быть его дочкой. Девчушка была прехорошенькой и с характером. Он испытывал странное чувство умиления и нежности по отношению к девочке и оно заполнило ту давнюю пустоту, что жила внутри него и вытеснила остатки чувств к Ясмин. Очень скоро Мирах обнаружил связь с девочкой.: - он мог находиться внутри ее сознания, видеть окружающий мир ее глазами, ощущать ее чувства. Пока она была маленькой, все было просто, приятно и чудесно. Анелита показывала Резервацию волшебным калейдоскопом впечатлений, ее все удивляло. А когда этот маленький человечек сердился из-за пустяков, Мирах испытывал смесь иронии взрослого человека и неподдельного восторга от таких искренних эмоций. Тогда он и не подумал рассказать кому-то об этой связи. Все казалось невинным, наивным и безопасным для них обоих.

После тринадцати для Анелиты мир стал очень сложным и все происходящее с ней самой очень серьезным, как это часто и бывает у подростков, а особенно взаимоотношения с Зарьяном. Мирах увидел его в таких красках в каких и представить не мог. Но снова он не знал как рассказать обо всем этом кому-то. Анелиту эта связь могла испугать и даже оттолкнуть. Меньше всего ей в этот период было нужно знать, что кто-то кроме отца еще может иметь на нее влияние. А Зарьян и вовсе мог бы счесть оскорблением то, что Мирах так бесцеремонно вторгается в сознание Мантикоры, которая к тому же еще и его дочь,а кроме этого умалчивал этот факт на протяжении стольких лет. Не зная как примирить отца и дочь, чем помочь, он принял решение и вовсе не вмешиваться.

Уход Анелиты из Резервации его удивил. Очевидно ее решение было спонтанным, ведь он знал ее мысли , она не обдумывала предстоящий побег никогда. А еще он был раздавлен и огорчен этой новостью. Мираху казалось в тот момент, что вот теперь их связь оборвется, и он снова станет до боли одиноким как тогда, когда он потерял Ясмин. Именно в тот день он отчетливо осознал как сильно он привязался к ней и если раньше он считал эту привязанность безопасной для его сердца, то теперь он понимал, что это вовсе не так. Он затосковал, но Боги были милосердны и вскоре он ощутил это: связь не исчезла, наоборот она окрепла и стала единственным, что осталось у Анелиты от воспоминаний о Резервации.

С тех пор Мирах мог созерцать и человеческую часть мира , познавать ее через Анелиту. Девушка даже не знала, что никогда не была одна и он всегда незримо находился рядом, сопереживал ее неприятностям и радовался ее успехам. Она же открыла ему столько нового. Он узнал, что такое телевидение и кино, посмотрел с ней сотни фильмов. Анелита любила мистические фильмы и ужасы, в этом плане их вкусы совпадали. Мирах часами мог просидеть в трансе, когда они смотрели очередной фильм. Музыка его не особо привлекала, хотя кое-то из метал готики ( прим 2) он запомнил. Сожалел Мирах лишь об одном: он мог видеть ее глазами, осязать ее органами чувств, но когда Анелита пробовала разнообразную человеческую пищу он испытывал жуткий голод, но не насыщение. Мирах получил несказанное удовольствие увидев животных,некоторые из них обитали и в Резервации, а другие совершенно были не известны ему, но главное они все молчали, в отличии от некоторых представителей фауны Резервации и почти все оказались не агрессивными. Его также заинтересовала техника. Не владея той же магией, что и Бессмертные, люди придумали свою и назвали ее техническим прогрессом. Благодаря Анелите Мирах смог наблюдать за его развитием и увидеть все от простого лампового телевизора до айфона. Но Анелиту все это не интересовало и волшебнику так и не довелось разобраться во всех механизмах и приспособлениях.

Когда Анелита вышла замуж ,Мираху пришлось узнать никогда ранее не испытываемое им чувство – Ревность. Она накрывала его океанской волной, оглушала, заставляя задыхаться от жгучей и слепящей боли. Он так и не понял, что же она нашла в этом музыканте. В те минуты, когда пара занималась любовью, Мирах силой воли выдергивал себя из ее сознания, не желая этого видеть и ощущать. Он ненавидел Андрея и ослепленный ревностью желал внушить Анелите мысли бросить этого мужчину. Но все же смог вовремя сдержаться, и был вынужден терпеть долгие годы, чувствуя ее эмоции и принимая свои страдания от них как новое испытание. Оно было сродни тому испытанию, что выпало на его долю тогда, когда он потерял Ясмин. Ее он никогда не ревновал. Может быть потому, что Зарьян был достойной парой для женщины,которую он любил, а вот рок-музыкант нет. А может быть, то первое чувство к Ясмин было нежным, великодушным и трепетным, тогда как его чувства к Анелите напоминали вулкан и прожигали его душу насквозь. Когда Анелита приняла решение развестись, Мирах испытал не только облегчение, но и благодарность Богам за то, что вознаградили его за терпение.