Новогодний Подарок (СИ) - Лав Нинель

— Оно мне надо?! — снова фыркнула Властелина и состроила такую презрительную гримасу, что молодой работник правоохранительных органов подивился высокомерности столь юного создания — всех, кому меньше двадцати он считал «юными созданиями» и не воспринимал всерьез. Меж тем Властелина давала ценные пояснения об имуществе Ватутиных. — Эта старая двушка Витьке достанется, когда он вырастет, а мне папулька трешку на Пироговке отдаст — там сейчас евроремонт идет.

— Сколько же у вас квартир? — опешил молодой следователь, плохо представляя себе такое роскошество.

— Не считая загородного дома, три: двушка на улице Бутлерова, трешка на Пироговке и пятикомнатная на Большой Никольской, — прилежно перечисляла девушка семейную собственность, загибая пальцы с длинными накладными ногтями.

— Хорошо живете…

Получив адрес квартиры в Беляево, Антон Свиркин заторопился «на выход» — надо было срочно ехать на улицу Бутлерова и выяснять, кому сдавал квартиру старший Ватутин, кто в ней жил все это время и с кем уехала отдыхать личная секретарша Ватутина. Но было в этом огромном загородном доме еще что-то тайное, о чем вся прислуга старательно умалчивала. Следователю очень хотелось знать, что же это за секрет такой и, вместо, того, чтобы «откланяться» и заняться расследованием, он еще раз внимательно осмотрел все комнаты и попытался снова «допросить свидетелей».

Попытка с допросом свидетелей не увенчалась успехом, а вот повторный осмотр комнат выявил интересные факты. Главным из этих фактов Антон Свиркин посчитал полное отсутствие в загородном доме вещей Георгия Ватутина: в гардеробной комнате висело всего два костюма и несколько рубашек, все коробки с обувью были пусты (даже зимней обуви в коробках не было — он проверил). Создавалось впечатление, что хозяин дома не просто уехал отдыхать на несколько дней к теплому морю, а, основательно собрав свои вещи, уехал отсюда далеко и надолго.

Свиркин достал из портфеля листок с адресом квартиры и на обратной стороне сделал пометку для себя: «осмотреть все квартиры, принадлежащие семье Ватутины на предмет обнаружения в них личных вещей хозяина».

12

Тяжело дыша, Дорохов с сожалением оторвался от жаркого тела Инны, еще находящейся во власти оргазма — вот, какой он молодец! подгадал, таки, их совместную кончину… — нет, звучит, как-то похоронно… их совместное удовольствие! откинулся на подушку и одной рукой «подгреб» ее поближе к себе. Облапил положил руку на ее грудь и довольно улыбнулся.

— Откуда ты взял эту конфетку-барбариску? — поудобнее устраиваясь на его плече, томно улыбаясь, спросила Инна.

— Какую конфетку? — разочарованно переспросил Дорохов, ожидая услышать комплименты в свой адрес, но с этой суматошливой, ироничной женщиной он опять ошибся — нельзя было предугадать ее дальнейшие слова и поступки.

Разве это правильно, что в такие ответственные минуты она говорит о пустяках, не выражает своего восхищения им и не твердит о своей любви к нему? Может быть, для нее их отношения это просто секс и ничего больше? Хороший, здоровый секс с малознакомым мужиком! А для него?

— Так откуда ты взял эту барбариску? — настаивала Инна, приподнимаясь на локте и заглядывая Дорохову в лицо.

— Причем здесь какая-то конфета? — он пытался ответить на важные для себя вопросы, а она привязалась к нему с каким-то пустяком.

— Как это причем? — вскинулась Инна. Она легонько постучала костяшками пальцев Дорохова по лбу и засмеялась. — Эх ты, мозговой центр! Да, если бы не эта конфетка-барбариска, не видать тебе меня, как своих ушей! Я всю обратную дорогу только и делала, что гадала, чем же от тебя так вкусно пахнет — такой знакомый, далекий, детский запах, а вспомнить никак не могла.

Дорохов удивленно вскинул брови и подумал, что, если она не шутит, то эта женщина явно с другой планеты: придавать значение таким пустякам, на которые он никогда не обращал никакого внимания.

«— Возможно, именно поэтому у тебя не складываются отношения с женщинами, — вмешался в его размышления его внутренний голос и продолжил свою критику. — Возможно, для женщин секс не имеет такого большого значения, как для мужчин — им важны всякие мелочи: поцелуйчики, обнимашки, цветочки, одеколончик к памятным датам… Кстати, неплохо бы тебе запомнить какое сегодня число — вдруг пригодится…»

Почувствовав тычок в бок, Дорохов очнулся от разговора с самим собой.

— А? Откуда конфета? — забубнил он, виновато моргая глазами — вдруг обидится, что он ее не слушал — кто поймет этих женщин! — Да кто-то из ребят угостил. У меня этого добра целый карман — я все хочу курить бросить, вот конфетами и спасаюсь… Постой, выходит, что всем этим я обязан твоему неудовлетворенному любопытству?

— А ты надеялся, что твоему неотразимому обаянию? — засмеявшись, Инна откинулась на подушки, посмотрела в сереющее окно — вот и ночь прошла: правду говорят, что «счастливые часов не наблюдают». — Расскажи мне о себе, — попросила она и тут же добавила: — Если не хочешь — не рассказывай, я не обижусь — просто заниматься сексом с незнакомым человеком мне никогда не приходилось.

— Сексом значит… — холодно уточнил Дорохов и попытался отодвинуться на край кровати, но Инна не дала: обняла и даже ногой сверху прижала — чтобы даже не помышлял о побеге.

— Сергей, не глупи и не цепляйся к словам. Вам мужикам трудно понять женщин, поэтому не придумай себе того, чего я не говорила. Отношения между людьми дело сложное, они состоят из тысячи мелочей и так просто, с налету, в них не разобраться. Поэтому, давай с тобой сразу договоримся: если что-то не понял, спроси — не терплю домыслов и непонятости. Согласен? — Дорохов кивнул и погладил ногу, прижимающую его к кровати — кожа была нежная и шелковистая. Внутри у него что-то опрокинулось, и внутренности залила радостная, слащавая патока. — Давай сначала я расскажу… Зовут меня Инна Павловна Новикова, мне почти двадцать семь, разведена, детей нет, работаю в парфюмерной компании главным менеджером. В двадцать лет, еще в институте, выскочила замуж. Кстати, фамилию мужа я не взяла из принципа (намотай на ус: я женщина серьезная и принципиальная), а могла бы и поменять. Инна Павловна Чехова! Звучит?

— Звучит… — хмыкнул Дорохов и потянулся за сигаретами.

— Не кури в постели, — остановила его Инна. — Постельное белье пропахнет дымом, мне придется его менять, потом стирать, потом гладить — видишь, сколько времени ты украдешь у меня из нашего общения одной сигаретой.

Отдернув руку, Дорохов украдкой вздохнул и поцеловал Инну в висок — ему польстило, что она дорожит каждой минутой, проведенной с ним.

— Через год я одумалась и благополучно развелась с Ленечкой, — продолжила Инна и вздохнула, вспоминая свой неудачный брак.

— Почему ты называешь его Ленечкой?

— Потому, что он до старости будет Ленечкой — мать тряслась над ним, как над грудным ребенком: супчик к его приходу грела, тапочки подносила, на ночь одеялко поправляла — только что колыбельные песни не пела. Представляешь, мы лежим — спим, а она на цыпочках входит в комнату и одеяло ему под ноги подтыкает — чтоб не дай Бог, не простудился! Ну, я и развелась с этим великовозрастным ленивцем.

Дорохову было неприятно слушать о бывшем муже Инны, но он слушал, ценя ее желание откровенничать с ним, к тому же он хотел, как можно больше узнать о ее жизни, привычках — может, когда-нибудь пригодиться. На свой вопрос «Зачем пригодиться?» он не смог дать вразумительного ответа.

— А потом почему не вышла замуж?

— Да так, — пожала плечами Инна — это было уже очень личное и болезненное, но она нашла в себе силы, чтобы ответить и на этот вопрос. — Связывать жизнь абы с кем не хотелось, разрушать чужую семью это не для меня, а разведенные мужики все какие-то меркантильные и ненадежные: квартира, машина, накопления… Один вместо предложения руки и сердца преподнес мне ипотечные расчеты — какая у нас будет квартира, если мы продадим обе наши и вложим деньги в общую квартиру на нулевом цикле, и в каком году мы с этим кредитом расплатимся. Нет, одной лучше — «хочешь ешь конфеты, хочешь пряники».