В недрах ангелы не живут - Василий Федорович Биратко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так ты спецом заставил меня летать с кувалдой. Еще раз, собака ты женского пола.
После двух часов ремонта лайнер с заштопанной дырой, вобрав два десятка кислородных баллонов, был готов к полету. Тёмыч, оставшись в гибуке, отключил гравитацию, отталкиваясь лучом, влетел в транспорт и подключился к квазимозгу лайнера.
– Архи, мы заливаем полные баки?
– Конечно, быстрее долетим, а че?
– Тогда звездолет обесточим.
– А кому она здесь нужна, для Хакера оставь. Пусть корабль летит железной болванкой по инерции.
– А девчонки?
– Меньше болтать будут, – рассмеялся Архи. – Представляешь, болтают, бегают по рубке и вдруг бац, в ящик.
– Ты, может, после этого и выживешь, ногами сбежишь, а мне получать за двоих? – тяжело вздохнул. – Хотя такой сценарий стоит посмотреть.
– Сливай все, главное, успеть сбежать. Деревню наведывать не будем, – решил Архимед, садясь в кресло капитана. – Столько расспросов и предложений мы не осилим к самому подлету «Азимома».
– В принципе, я с тобой согласен, на самом Рассвете наша помощь не требуется, воевать придется в космосе, и снова без оружия. – Тёмыч снова встрепенулся. – А как ты собираешься разоружить «Питона»? Допустим, два глайдера с пушками запустим, что дальше? Они даже не долетят до него.
– Прокрути запись и высчитай, сколько энергии у него осталось, до самой малой капли, – Архимед отключил автопилот. – Мы просто вынырнем возле него из гипера, поглотим часть его огневой мощности и снова уйдем. Так будем прыгать до тех пор, пока змий не пойдет на компромисс, растратив всю энергию, или самоликвидируется. В отличие от «Агата» он нам не очень важен, жаль, конечно, терять артефакты прошлого.
– Как вариант приемлемо, хотя прыгать придется раз пять, и это минимум. – потянулся к автопилоту. – Это ты нечаянно его отключил?
– Нет, просто летя по прямой, зачем тратить энергию на аппаратуру?
– Это крохи, хотя по капле дождя река получается.
– Слушай, Тёмыч, давай, я попробую сценарий Рассвета. – вдруг озарился улыбкой Архимед.
– В смысле?
– По прибытии на Землю я запускаю систему на экобазе и выдаю энергию в ГИПС. Ты перекрываешь его своим спутником или лайнером, затем по каналу настраиваешь прием-передачу всем нашим точкам энергопотребления. Далее в космос навстречу звездолету…
– Попробовать можно, вот только есть высокая вероятность, что первоначальная часть уйдет в сеть, да и экобаза может нас не принять на довольствие.
– Не впервой рисковать, – звонко ответил Архи.
– Лучше не надо, последствии можем не расхлебать.
– А как же твое противоядие? На Рассвете помогло, всю сеть очистил.
– Так, Архи, не пори горячку, – осерчавши, произнес Тёма. – Давай по порядку, сначала возвращай «Азимова», а я останусь на орбите, продолжу настройки своей сети. Даже всемогущие интеллектуалы – Лидеры Рассвета с их продвинутыми технологиями – не трогали старое дерьмо, параллельно вели свою.
– Блин, снова гонять тысячи раз Земля – Азимов.
– Сам напросился, никто тебя не вынимал из криокапсулы, можешь снова залечь. Хотя не торопись, – остановил вылет лайнера Тёмыч. – Придется подождать еще недельку.
– Что случилось?
– Твоя неполная ЧД не отпускает.
– Как? – Архимед подавился слюной.
– Она нарушила временной континуум и замедлила нашу распаковку в пространстве. Я говорил, что нельзя шутить с потусторонним миром, он не предсказуем.
– Не мог сразу сказать, штурман хренов. – Архимед откинулся на спинку кресла. – Сколько ждать?
– Вечность.
– Чего?! – Архимеда словно током ударило.
– Зато границу горизонта событий мы можем наблюдать воочию в открывшемся шлюзе звездолета, и главное – изнутри. Видишь, космос стал линзированный? Мы не смогли ничего вынести из твоего маневра, только переместились подальше от планеты и попали в точку Лагранжа, меж Европой и Юпитером. Да, еще целую твою задницу.
– Пошел ты.
– Сам такой.
Звездолет накрыла тишина ожидания.
Не везет в любви. Может, повезет в смерти?
Завтра лучше бы не наступало. Валерион уплыл на базар, а на меня свалилась неведомая болезнь. Кровь хлынула вместо мочи. Боль живота и вялость тела выбила из рабочего состояния. Чтоб не пугать старика, решил уплыть в пещеру на отдых. Цикл еще только начался, лангусты в пропасть не сбегут, пока фермер не вернется, ничего экстраординарного не произойдет.
Прихватив один не полный мешок, нырнул в глубину. Постоянные спазмы мешали нормальному погружению. В дополнение ко всему на запах крови собрались сотни гистамин-прилипал. Превозмогая боль и слабость, все же мне удалось оторваться от преследователей, но навстречу, будто по сигналу, двигалась туча собратьев.
Гистамины – это прозрачно-розовые черви, голова имеет ротовое отверстие с тремя толстыми губами, челюстей нет, после рта сразу горло. Тело длинною чуть больше ладони, толщиной в три пальца плавно переходит в длинный хвостик-жгутик с мелкими зубчиками, и все это заканчивал хвостовой плавник. Они все время норовят прилипнуть к медузам, присасываясь мощными губами, прорывают кожу и проникают внутрь. В полости живота окукливаются, питаясь плотью носителя, стараясь переродиться и выйти из кокона сияющей огненно-рыжей саламандрой, но в случае с медузой у них что-то не получалось. Они прилипают ко всем, у кого кожа нежная и тонкая. Любимая жертва –раненая. Прилипая к открытой ране, вокруг рта отращивают коготки-крючки, которые надежно закреплялись на теле. Носитель, медленно умирая, носит паразита-куколку. Порой они пробуют проникнуть в анальное отверстие афалии, но, не имея скелета и мощной мускулатуры, их стремление равняется нулю. Случаи все же бывают, но это, скорее, исключение, чем закономерность. Это больше всего относится к богатым, островным афалиям, которые могут заниматься сексом, но они на глубины и не погружаются, если только ради экстрима.
С трудом отбиваясь от прилипал, отрывая их на ходу, дотянул до пещеры. В глазах мутнело, наступала стадия коматоза. Вот передо мной и земля появилась, цветущая, с благоухающей травой, и я вылезаю из речки, облепленный тиной, стряхиваю все на песок. Меня ласкает ветерок. Мотылек, вспорхнув с цветка, присел мне на колени, затем перелетел выше… Судорожная дрожь в теле, как от соприкосновения с Валеркой, заставляет лечь и раскинуть конечности. В ноздри ударяет запах чужого тела. Ноги немеют, стон экстаза вырывается из груди. Вдруг спазм живота возвращает меня из блаженства в состояние нестерпимой боли. Просыпаюсь в пещере, вода кипит преследователями, вокруг на камнях валяются раздавленные сородичи. Едва успеваю ухватиться за кончик хвоста гистамина, хорошо, что он еще не успел его отбросить, и вырываю его из себя, от боли теряя сознание.
. . .
Вернулся на ферму через цикл вполне здоровым. После краткого выдуманного объяснения мы принялись претворять план по доставке кислорода в действие. Приобрели кубовый мешок, переместились в грот, но как
