Возвращение Эмануэла - Клаудиу Агиар

Поднявшись и опять подойдя к кассе, я спросил: «Сеньор, куда идет автобус, отправляющийся в самое ближайшее время?». Ответ был незамедлительным: через двадцать минут отправлялся рейс на Рио-де-Жанейро. Альтернативы не было:

— Один билет, пожалуйста.

До Рио-де-Жанейро относительно недалеко. Можно провести этот день там, а на следующий — уехать прямиком в Форталезу. Вполне подходящий вариант. Без колебаний я оплатил проезд, не сразу заметив, что, когда вытаскивал деньги, выронил листок бумаги. Подняв его, я испугался, ведь на нем рукой Жануарии был записан телефон. Боже мой! Забыть сделать то, что было для нее жизненно важным! Буквально подбежав к ближайшему телефону-автомату, я набрал номер. На другом конце линии мужчина низким и вялым голосом, возможно, только что разбуженный звонком, спросил, что мне нужно. Дождавшись, пока он повторит свой вопрос, и ощутив дрожь сначала в руках, державших листок бумаги, а затем — в голосе, я на всякий случай попробовал уточнить:

— Это полиция?

— Конечно, полиция, — резко ответил мужчина на другом конце провода, — но чего вы хотите? Может быть, вы не знаете даже, куда позвонили?

Смешавшись, я все же продолжил:

— Сеньор, запишите пожалуйста то, что я вам скажу. На фазенде Сан-Себастьяу, расположенной на шоссе, ведущем в Сан-Жозе-ду-Баррейру, совершено преступление и труп брошен в доме, в ванной комнате. Входная дверь не заперта… Пожалуйста, запишите… Фазенда Сан-Себастьяу…

Так как мой голос стал срываться, мужчина на другом конце линии громко прокричал:

— Уже записал. Теперь мне нужны ваше имя и адрес. С кем я говорю?

Я медленно положил трубку на рычаг, вышел из кабины и поднялся в автобус. Пассажиры уже занимали свои места. Сверившись с номером билета, я сел и тут же уснул. Мне приснилась фигура Христа-Искупителя, с распростертыми объятьями ждущего меня в Рио-де-Жанейро.

Эйфория от Рио-де-Жанейро хотя и придала мне уверенности, однако никак не повлияла на решение вернуться в Сеара. С того времени, как я в последний раз видел здание, в котором находился пансион доны Женовевы, до момента прощания с Жануарией, когда она поцеловала меня, честно говоря, не случилось ничего, что могло бы заставить меня изменить свои планы. Тяжелые воспоминания все еще были со мной. И даже радость от того, что я здоровым и невредимым добрался до Рио, не могла остановить меня на полпути.

Но мне хотелось осмотреть центр, пройтись по главным улицам — Синеландиа, Фламенгу, Ботафогу, подняться к Христу-Искупителю, на «Сахарную голову», и оттуда взглянуть на город. Если бы было достаточно времени, я пошел бы на Копакабану, Ипанему и Леблон, чтобы потом в Сеара можно было бы рассказывать об этих местах. Иначе ты как бы нигде и не был. Однако одного дня недостаточно, чтобы увидеть все это. Как поступить? Может быть, сесть на первый попавшийся городской автобус и проехать весь маршрут до конечной остановки?

Я пешком добрался до Центрального вокзала, и оказался посреди многотысячной толпы. Люди беспорядочно сновали во все стороны. Регулярные отправления и прибытия автобусов и поездов делали эту суету постоянной. В результате земля дрожала, как будто под ногами происходило самое настоящее землетрясение, разве что не разламывающее поверхность. Никто не останавливался, чтобы, например, заглянуть в глаза другому человеку. На это не было времени, все опаздывали. Между тем, увидев свое отражение в одной из зеркальных витрин, кое-кто мог бы и задержаться и рассмотреть его получше. Скорее всего, оно существенно отличалось бы от устоявшегося представления о самом себе. Многие увидели бы лицо человека, потерявшегося в огромном городе, в толпе людей, тоже потерявшихся, бегущих вслепую и второпях по улицам, ведущим неизвестно куда.

Единственная возможность придать смысл жизни — прожить свою судьбу. Поэтому, остановившись, я вдруг почувствовал себя далеко от Рио-де-Жанейро. Я был там, куда стремился, где находились мой дом, моя семья, мои корни. Но надо было отогнать тяжелые мысли, и я уступил зову желудка, разглядев среди всякой всячины, выставленной за стеклом, аппетитные кругленькие пирожки. И тут я увидел свое лицо. На нем читались испуг и растерянность. Глаза ненормально моргали. Так бывает, когда ты давно не спал и нуждаешься в отдыхе.

С большим трудом удалось неподалеку найти свободное место на скамейке. Я сел и сразу же понял, что оно оказалось не занятым по той причине, что сбоку стояла урна, переполненная слизким и мокрым мусором. Через какое-то время этой гадости предстояло обратиться в пыль и снова вместе с ветром попасть в чьи-то легкие. Рядом, безразличный ко всему, дремал старик, дальше — еще два пожилых человека с интересом разговаривали между собой. Скамейка не располагала к тому, чтобы на ней остаться.

Между тем деньги Жануарии почти не тронутые лежали у меня в пакете. Это все же несколько грело душу и я, решив перекусить, вошел в бар и заказал двойной кофе. Сколько же дней не удавалось поесть спокойно? Но вспоминать об этом означало снова пережить то, что хотелось забыть. Я медленно разжевал бутерброд, наслаждаясь вкусом хлеба, сыра и кофе с молоком. Опершись о стойку бара и посмотрев в окно, я увидел уже стершееся в моей памяти пустовавшее место на скамейке. Так как картина эта была неприятной, пришлось отвести взгляд в сторону и продолжить свой обед, разглядывая колыхавшееся передо мной море человеческих тел.

Внезапно в голову пришла очень простая мысль: зачем же непонятно для чего торчать здесь, если можно сейчас же уехать на автобусе в Сеара? И я немедленно отправился в кассу и попросил билет по возможности у окна. Пока служащий занимался регистрацией, я попытался приготовить деньги, которые до сих пор не были пересчитаны и рассортированы в соответствии с номиналом. Так как не хотелось на виду у незнакомых людей вытаскивать такое большое количество денег, я попробовал сделать это прямо в пакете и даже не поднимая его к окошечку кассира. В конце концов мне надоело этим заниматься и я положил деньги перед окошечком. Переспросив, сколько стоит билет, пересчитал их и обнаружил, что купюры были мелкими. Много бумаги и мало денег! Я не поверил своим глазам и поэтому пересчитал все снова, разглядывая каждую бумажку в надежде обнаружить ошибку в счете.

Почему Жануария дала мне так много мелких купюр? Намеренно или ошиблась сама? Возможно, причиной этого была спешка или ее испуг? Разумеется, она ни в чем не виновата. Однако денег не хватало даже на половину билета до Сеара. Вдобавок ко всему люди, стоявшие в очереди, начали проявлять нетерпение, так как я задерживал их, пересчитывая свою мелочь. Кассир отложил в сторону мое удостоверение личности вместе с билетом и вежливо попросил подождать и отойти от окошка, пока он не обслужит других пассажиров. Немедленно удовлетворив его просьбу, я вновь пересчитал целую кучу мелочи. Невероятно, но сумма осталась неизменной. Потом мне пришлось подождать, пока не будут обслужены все пассажиры, ранее стоявшие за мной.

Когда я опять подошел к кассе, оказалось, что билеты закончились. Даже если бы у меня были деньги, я не смог бы уехать. Следующий автобус отправлялся завтра. К этой информации кассир, не дожидаясь, что я скажу в ответ, довольно грубо добавил, что моих денег хватит, чтобы доехать до Баии, билеты продаются рядом, рейс скоро отходит. Я молча забрал свое удостоверение личности и обменял ворох мелких бумажек на билет до Салвадора, оставшись при этом почти пустым. Однако родные края приближались.

Автобус тронулся, и в какой-то момент мельком все же удалось увидеть Христа-Искупителя. Он был весь освещен, поэтому здания и холмы за ним различались менее отчетливо, образуя великолепный фон. Несколько быстрых поворотов — и вдали возник ослепительный силуэт «Сахарной головы». Затем, буквально на глазах, стемнело. Ничего больше не оставалось, как уснуть.

Убаюканный монотонным покачиванием автобуса на шоссе, я спал всю ночь. Бог мой, это же совсем другое дело! Не знаю, сколько раз я поблагодарил кресло. Конечно же, теперь мне никогда и в голову не придет пуститься в такой долгий путь пешком, как если бы я был преступник или самый последний неудачник.

Однако, несмотря на комфорт, сон почти не уменьшил усталости. Дело в том, что тело отдыхало, а голова — нет. Чем больше мне хотелось избавиться от воспоминаний, тем реальней были вызванные ими видения, вспыхивающие во сне как языки пламени. Это выматывало, поскольку они касались лишь тяжелых сторон моей жизни. Тем не менее нужно было спать…

В Салвадоре мы прибыли на конечную станцию, когда я менее всего этого ждал. Каждый пошел своей дорогой. Я решил посмотреть город. Все казалось необычным. Вскоре стало ясно, — город выглядит так привлекательно не только за счет архитектурных красот, но и благодаря поразительной веселости жителей. Подумалось, что здесь можно рассчитывать на какую-то помощь или на то, что удастся найти работу.