Венецианская птица - Виктор Каннинг

Тонкая полоска света под дверью чулана исчезла. Шаги замерли вдали, на большой мраморной лестнице. Наступила тишина. Мерсер пошевелился. Попасть в палаццо, минуя Минелли, и устроиться в этом чулане было легко. Выбраться обратно – значительно сложнее. Но все равно он всегда мог спуститься вниз и объяснить, будто заблудился в лабиринте комнат и коридоров, а потом заснул, сидя у окна. А когда проснулся, обнаружил, что заперт. Часы со светящимся циферблатом показывали восемь. Надо выждать пятнадцать минут и выходить.

После утренней встречи со Спадони Мерсер решил пойти в палаццо и сравнить эскиз Паоло Серва с рисунком на гобелене в мастерской. Досье Учелло дало пищу для размышлений. Прежде Мерсер рассматривал эскиз как повод встретиться с Адрианой. Хватит обманывать себя, делать вид, будто то, чего тебе не хочется, не существует. Что гибель Больдеска сразу после их встречи просто совпадение. И это только потому, что темноглазая итальянка, о чьей любви он мечтал, оказалась добра к нему и заставила поверить, что такие совпадения существуют.

Нет, это не было совпадением. Ознакомление с досье Учелло показало, насколько Мерсер был далек от истины. Убийство Больдеска, несомненно, связанно с Учелло. За Мерсером следили Гуфо, Моретто и люди Спадони. Не слишком ли много? Джано Учелло уютно устроился где-то на кладбище в Мираве. А может, там лежит кто-то другой? Может, загадочный Паоло Серва и Джано Учелло одно и то же лицо? Оба каменотесы, талантливые рисовальщики и скульпторы. Известно, что Серва вытащил из-под обломков обезображенное тело неизвестного мужчины, приезжего постояльца отеля, и похоронил. Но если Серва и есть Учелло, то тело неизвестного мужчины было подарком для человека с криминальным прошлым, который хотел исчезнуть навсегда. И он исчез под могильным камнем, какой сам и изготовил. Больдеска работал здесь и наверняка что-то знал, за что и поплатился жизнью. Добавим рисунок Паоло Серва, который скорее всего послужил эскизом для гобелена. Вот как все складывается. И не видеть этого может только круглый дурак.

И что теперь? Надо разбираться с Учелло и, если он жив, найти его. В конце концов, в этом и состоит задание. Скорее всего это опасно, но до поры до времени он не станет выдавать своих подозрений. Пусть все думают, будто Мерсер поверил в смерть Учелло. Просьба разрешить ему зайти в мастерскую и посмотреть гобелен могла вызвать подозрения. Поэтому он сейчас здесь. И Адриане он не намерен что-либо объяснять, пока не выяснит, какую роль она во всем этом играет. Сейчас главное – посмотреть на гобелен и сравнить с рисунком Паоло. Где-то здесь, в палаццо, скрыта разгадка тайны Джано Учелло и причины гибели Больдеска.

Выйдя из чулана под лестницей, Мерсер обнаружил, что темнота в помещении не полная. Слабый свет сочился из окна, выходящего на канал, кроме того, где-то в самом верху горела тусклая лампочка. Мерсер осторожно двинулся по галерее и остановился. Со стороны лестницы, ведущей вниз, в центральный зал, послышались шаги. В конце галереи кто-то двигался, светя себе фонариком. Мерсер быстро скользнул по лестнице наверх и замер. Перед ним вырисовывалась большая дверь, слева – окно, справа – темный коридор.

Свет фонарика возник внизу у подножия лестницы. Мерсер спрятался за штору. Через неплотно закрытое окно приятно обдавало легким ветерком. Мимо с шипением по каналу проплыл речной трамвай, похожий на светящееся насекомое. Шаги стали громче, кто-то приближался. Вот он остановился у окна, откашлялся и двинулся дальше. Скрипнула дверь.

– Вы здесь? Почему? – донеслось до Мерсера.

– Тот же самый вопрос я мог бы задать и тебе, – раздался усталый голос из комнаты. – Входи и закрой дверь.

Снова скрипнула дверь, и стало темно. Мерсеру было любопытно, о чем говорят люди. Любопытство стало его профессиональной привычкой, и он не стыдился ее.

На этом этаже снаружи вдоль здания располагался узкий балкон. Декоративный, но человек на нем поместиться мог. Мерсеру было достаточно перелезть, а там через пять шагов было другое окно. Шторы задернуты, и заглянуть в комнату он не мог. Зато слышно было все прекрасно.

– Кто именно приедет, я не знаю. В сообщении просто сказано, что встреча назначена в «Орфее» в субботу примерно в шесть часов.

Мерсер решил, что это говорит человек с фонариком.

– Хорошо, в шесть так в шесть, – произнес усталый голос. Теперь в нем звучали властные нотки. – Налей себе бренди и перестань хмуриться.

Пришедший, видимо, выпивал, потому что они молчали. До Мерсера доносились какие-то неясные шумы.

– А этому что здесь понадобилось? – раздраженно произнес первый.

– Я как раз собирался его спросить перед твоим приходом. Кстати, зачем ты явился?

– Захотел и явился. – Первый неожиданно рассмеялся. – Мне ведь скоро предстоит уйти отсюда навсегда. Почему бы перед этим не посмотреть готовую работу? Ведь я к ней тоже имею отношение. На это уйдет несколько минут.

Мерсер слушал и удивлялся. Голос был знакомый. Он определенно где-то слышал его. Интонации трудно было перепутать.

– Это Адриана тебе сообщила, что работа закончена?

– А кто же еще, синьор? Она рассказывает мне все.

– Надеюсь, ты ей все не рассказываешь? – Человек едва сдерживал раздражение. – Впрочем, довольно. Конечно, ты имеешь право взглянуть на работу, сделанную по твоему эскизу. Но у тебя пять минут. Я буду ждать у себя.

В комнате раздались шаги. Мерсер отпрянул от окна и двинулся вдоль балкона. Когда он снова занял свое место за шторой, эти двое вышли из комнаты и находились у подножия лестницы. Он чуть раздвинул шторы, но разглядеть ничего не сумел. Только темные силуэты. Блеснул луч фонарика, и наступил мрак.

Мерсер стоял, прислушиваясь к тишине и размышляя. Значит, в мастерскую отправился человек, по эскизу которого соткали гобелен. Его надо непременно увидеть, остальное не важно.

Он неслышно двинулся по анфиладе залов, держась ближе к окнам, вытянув руки, чтобы не натыкаться на мебель. Остановился у входа в большой зал с восковыми фигурами в костюмах XVIII века. Проникающий снаружи бледный свет не освещал их. Мерсер мог лишь догадываться, как выглядят фигуры, удивленно застывшие при его появлении. Не до конца сложенный веер в руке графини, рука, прикоснувшаяся к драгоценному кулону, другая с зажатой перчаткой.

Мерсер улыбнулся и двинулся вперед, осторожно обходя фигуры. Пока это ему удавалось. Он уже достиг постамента с балдахином в конце зала, когда под дверью мастерской возникла полоска света. С шумом повернулась дверная ручка. Мерсер остановился, шагнул к постаменту и пошатнулся, запутавшись в балдахине. Он вытянул руку, пытаясь сохранить равновесие, и в этот момент открылась дверь мастерской. Руки Мерсера скользнули по спине знатной дамы, коснулись ее воскового лица. Она мягко покачнулась в его сторону, зашуршав складками своего парчового одеяния. Он с трудом удержал ее от падения, но шум наверняка скорее всего услышал человек, стоящий в дверном проходе.

Мерсер задержал дыхание и застыл, напрягшись так, что заболели мускулы. С канала донесся возглас гондольера, похожий на крик морской птицы, затем шум винта моторной лодки, вспенивающий воду недалеко от террасы палаццо. Мерсеру казалось, будто громче всех слышно биение его сердца. Вышедший из комнаты человек стоял, его шаги стихли.

Мерсер наконец отпустил знатную даму и осторожно двинулся вперед. Что-то упало на пол. Он развернулся и сумел в полумраке разглядеть лицо девушки, которая, кокетливо улыбаясь, предлагала ему поднять веер, который он выбил из ее руки. Но у Мерсера на это не было времени. Он медленно продвигался вперед, а эти чертовы фигуры начали над ним подло подшучивать. Вначале ему заступил дорогу хмурый щеголь. Вскоре протянул табакерку с нюхательным табаком какой-то вздорный старик. А потом он уперся в карточный стол, смутив сидящее за ним общество.

Неожиданно раздался детский голос:

– Всем добрый вечер. Я пришла сюда всего на пять минут. Чем бы вы желали заняться? Сыграть в карты, потанцевать или спеть?

На мгновение Мерсеру показалось, будто у него начались слуховые галлюцинации. Тем временем девочка продолжила:

– Графиня предпочитает танцы? Если так, то…

В струящемся из окна сером свете он разглядел Нинетту. Она сделала реверанс графине, раскрыла веер и, негромко напевая, начала танцевать. По-детски, но довольно изящно.

Мерсер знал, что малейший шум или движение повергнет ее в ужас. Но где-то в этом зале должен находиться человек, лицо которого непременно надо увидеть. Пока Нинетта танцует, он не уйдет. А это не пять минут, может, и все пятнадцать. Нужно попробовать. И Мерсер решил даже не скрываться. Да, придется объяснять свое присутствие, но зато он увидит лицо автора эскиза к гобелену. Хорошо бы во время танца Нинетты успеть добраться до выключателя и, когда она уйдет, включить свет.