Незнакомец в зеркале - Сидни Шелдон

Он беспомощно пожал плечами.

– Я уже не уверен. Я совсем один в городе. Мне не с кем даже поговорить!

Вы всегда можете поговорить со мной, Тоби. Я хотела бы быть вашим другом.

Тоби услышал в ее голосе хрипотцу желания. Его синие глаза, устремленные на нее, были полны изумления и восторга. Она смотрела, как он идет к двери кабинета и запирает ее. Вернувшись к ней, он упал на колени, прижался головой к ее ногам и, когда ее пальцы коснулись его волос, он медленно приподнял юбку, открыв заключенное в безжалостные стальные скобы искалеченное бедро. Осторожно сняв их, он нежно поцеловал оставленные ими красные отметины. Медленно расстегнул ее пояс с резинками, не переставая говорить, как он любит ее и как она ему нужна. Его губы, целуя, скользнули вниз по животу, к обнажившимся перед ним другим влажным губам. Он перенес ее на широкую кожаную кушетку и занялся с ней любовью.

Вечером Тоби переехал к Элис Тэннер.

Ночью в постели Тоби узнал, что Элис Тэннер была до ужаса одинока и отчаянно жаждала иметь кого-то, с кем могла бы поговорить, кого могла бы любить. Родилась она в Бостоне. Ее отец, богатый фабрикант, назначил крупную сумму на ее содержание и в дальнейшем никакого внимания на нее не обращал. Элис любила театр и поступила учиться на актрису, но в колледже она заболела полиомиелитом, и мечте ее пришел конец. Она рассказала Тоби, как это повлияло на ее жизнь. Парень, с которым она была обручена, как только узнал об этом, сразу ее бросил. Элис ушла из дому и вышла замуж за психиатра, который через полгода покончил жизнь самоубийством. Все ее эмоции оказались закупоренными у нее внутри. Теперь они выплеснулись мощным гейзером, оставив ей ощущение опустошенности, мира и чудесного покоя.

Тоби оставался внутри Элис, пока она почти не потеряла сознание от исступленного восторга, заполняя ее своим огромным пенисом и медленно вращая бедрами так, что ей стало казаться, что он достает до каждой части ее тела. Она стонала:

– Ах, милый, как я тебя люблю! О Господи, как это чудесно!

Но когда дело коснулось занятий, Тоби обнаружил, что не имеет на Элис никакого влияния. Он уговаривал поставить его в ближайшую пьесу «Витрины», представить его режиссерам, подбирающим исполнителей на роли, поговорить о нем с влиятельными людьми на студиях, но она твердо держалась своей позиции.

– Ты повредишь себе, если пойдешь напролом, дорогой. Правило номер один: первое произведенное тобой впечатление – самое важное. Если ты им не понравишься с первого раза, они ни за что не придут посмотреть на тебя еще раз. Ты должен быть готов.

С момента, когда были произнесены эти слова, она стала врагом. Она была против него. Тоби проглотил свое бешенство и заставил себя улыбнуться ей.

– Конечно, ты права. Просто мне трудно ждать. Я хочу добиться успеха не только ради себя самого, но и ради тебя.

– Правда? Ах, Тоби, как я тебя люблю!

– И я люблю тебя, Элис.

Он улыбнулся, заглядывая в ее полные обожания глаза. Тоби понял, что ему придется перехитрить эту суку, которая стоит между ним и тем, что он жаждет получить. Он ненавидел ее и мстил ей.

В постели он заставлял ее делать то, чего она никогда раньше не делала, такие вещи, каких он не требовал ни от одной проститутки, – ублажать его ртом, пальцами, языком. Он домогался все большего и большего, заставляя ее все сильнее унижаться. И каждый раз, когда он добивался от нее чего-то еще более унизительного, он хвалил ее так, как хвалят собаку за вновь выученный трюк, а она радовалась, что заслужила его одобрение. И чем больше он унижал ее, тем сильней униженным чувствовал себя. Он сам себя наказывал, не имея при этом ни малейшего представления за что.

У Тоби был план, и возможность пустить его в ход представилась ему скорее, чем он рассчитывал. Элис Тэннер объявила, что в следующую пятницу «Мастерская» покажет закрытое шоу для старших классов. Каждый из учащихся мог выбрать свой собственный номер. Тоби подготовил монолог и репетировал его снова и снова.

Утром того дня, когда должно было состояться шоу, Тоби дождался конца занятий и подошел к Карен, той толстухе, которая сидела рядом с ним на спектакле в прошлый раз.

– Ты можешь оказать мне услугу? – небрежно спросил он.

– Конечно, Тоби. – В ее голосе слышалось удивление и интерес.

Тоби шагнул назад, уклоняясь от ее дыхания.

– Я хочу подшутить над одним старым приятелем. Тебе надо будет позвонить секретарше Клифтона Лоуренса и сказать ей, что ты – секретарша Сэма Голдуина и что мистер Голдуин просит мистера Лоуренса побывать на сегодняшнем шоу и посмотреть на блестящего нового комика. В кассе ему оставят билет.

Карен уставилась на него.

– Господи, да ведь старуха Тэннер снимет с меня голову! Ты знаешь, что она никогда не разрешает посторонним присутствовать на спектаклях «Мастерской».

– Поверь мне, все будет нормально.

Он крепко сжал ей руку.

– Ты занята сегодня во второй половине дня?

Она сглотнула и задышала быстрее.

– Нет… нет, если ты что-то предлагаешь.

– Я что-то предлагаю.

Три часа спустя Карен в состоянии полного восторга набирала нужный номер.

Зал заполняли актеры из разных классов и их гости, но глаза Тоби были прикованы лишь к одному зрителю – человеку, сидевшему в третьем ряду у прохода. Тоби охватила паника: «А вдруг его уловка не сработает? Ведь такой умный человек, как Клифтон Лоуренс, наверняка должен был разгадать этот фокус. Но не разгадал. Он пришел».

Сейчас на сцене находились молодой человек и девушка, показывающие сцену из «Чайки». Тоби надеялся, что они не заставят Клифтона Лоуренса сбежать из театра. Но вот их выступление закончилось, актеры раскланялись и ушли за кулисы.

Настала очередь Тоби. Неожиданно за кулисами рядом с ним оказалась Элис и прошептала:

– Желаю удачи, милый!

Она и не подозревала, что его удача сидит в зрительном зале.

– Спасибо, Элис.

Тоби мысленно произнес молитву, расправил плечи, выскочил на сцену и улыбнулся зрителям мальчишеской улыбкой.

– Эй, привет! Меня зовут Тоби Темпл. Слушайте, вы когда-нибудь задумывались об именах и как наши родители их выбирают? С ума можно сойти. Я спросил свою мать, почему она назвала меня Тоби. Она сказала, что стоило ей разочек взглянуть на мою рожу – и все дела!

Смех вызвал сам его вид. Тоби казался таким простодушным и наивным, стоя перед зрителями на сцене, что они влюбились в него. Остроты, которые он произносил, были ужасны, но почему-то это не имело значения. Он выглядел таким ранимым, что им хотелось защищать его, и они делали это своими аплодисментами и смехом. Словно некий дар любви вливался в Тоби, наполняя его сердце почти непереносимым ликованием. Он был Эдвардом Робинсоном и Джимми Кэгни, и Кэгни говорил:

– Ах ты, вонючая крыса! Ты кому это вздумал приказывать?

И голосом Робинсона:

– Тебе, сопляк ты этакий! Я – Маленький Цезарь. Я – босс. А ты – пустое место. Что это значит, знаешь?

– Знаю. Ты – босс пустого места!

Хохот в зале. Публика обожала Тоби.

А теперь голос Богарта, сквозь зубы:

– Я бы плюнул тебе в глаза, сопляк, если бы у меня губы не прилипли к зубам.

Публика была околдована.

Тоби теперь работал под Питера Лорре.

– Я видел, как эта маленькая девочка у себя в комнате им забавлялась, и возбудился. Не знаю, что на меня нашло. Я ничего не мог с собой поделать. Я тихонько пробрался к ней в комнату, и стал затягивать веревку все туже и туже, и сломал у нее «йо-йо».

Громкий смех. Все шло как по маслу.

Он переключился на Лаурела и Харди, но тут какое-то движение в зрительном зале привлекло его внимание, и он посмотрел в том направлении. Клифтон Лоуренс направлялся к выходу.

Остаток вечера прошел для Тоби, как в тумане.

Когда шоу закончилось, к Тоби подошла Элис Тэннер.

– Ты был великолепен, милый! Я…

Он не мог заставить себя посмотреть на нее, не мог вынести, чтобы кто-то смотрел на него. Он хотел остаться наедине со своим страданием и попытаться справиться с той болью, которая рвала его на части. Весь мир для него рухнул. Он получил свой шанс – и проиграл. Клифтон Лоуренс ушел, не дождавшись, пока он закончит номер. Этот человек умеет распознавать талант, он профессионал, который имеет дело с самыми лучшими актерами. И если Лоуренсу не показалось, что в Тоби что-то есть… Он почувствовал дурноту.

– Я хочу пройтись, – сказал он Элис.

Он пошел по Вайн-стрит энд Гоуэр по направлению к центру, мимо зданий «Коламбия Пикчерс», «РКО» и «Парамаунт». Все ворота были заперты. Он шел по Голливудскому бульвару и смотрел туда, где вверху на холме издевательски красовалась огромная вывеска с надписью: «Голливудленд». Не было никакого Голливудленда! Была лишь фальшивая мечта, увлекавшая тысячи в общем-то нормальных людей в водоворот «звездного» безумия. Слово «Голливуд» стало волшебным магнитом, ловушкой, которая манила людей сказочными обещаниями и песнями сирены о сбывшихся мечтах, а под конец губила их.