Тяжёлый дождь - Diamond Ace

   Многие мечтают подарить своим матерям шикарные автомобили, золотые украшения, кухонную мебель. Но случай Дороти – нечто иное. Никакие материальные блага не в состоянии заглушить её боль, заставить забыть случившееся с её настоящей семьёй. Когда миссис Бальмонт видит самолёт, вылетающий из аэропорта О'Лири, она крестится, молится, чтобы с неизвестными ей людьми не случилась та же беда, что и с дочерью, некогда заживо полыхавшей в груде фюзеляжей и пассажиров.

   Она должна понимать, что эту внучку привел ненастоящий сын, с ненастоящим именем Сэт. Что эта девочка – своего рода подарок, который хочет быть презентованным. Два одиночества движутся по одной линии навстречу друг другу. Они – не кровные родственницы. Но это и не важно. Случается так, что люди десятилетиями растят неродных отпрысков. Ошибка в роддоме, усыновление, суррогаты.

   Карма подписывает соглашение.

   Что мешает старушке привязаться к кому-то, кого она не создавала?

   Чтобы разорвать оковы одиночества, нужно разбить окно.

   У кого из вас стоит на Каталину Круз или Майю Гейтс, привязанных к кроватям-авианосцам в фешенебельных особняках? Зачем вам эти силиконовые холмы, или ботексные пасти? Мода на искусственность прошла. Теперь же не случится ни единой эрекции, если в кадре не будет хотя бы капли крови. Чужие страдания возбуждают настолько сильно, что после мастурбации ты плачешь. Это называется снафф. У тебя на глазах пытают ребёнка или молодую женщину. Пытают, чтобы убить. Истязают, чтобы ты получил порцию настоящих эмоций. И ты рыдаешь, потому что тебя такому не учили. Это дико, преступно, но только такие фильмы способны расшевелить окаменелую простату. Хочется остановиться, а рука сама по себе продолжает передёргивать. И после этого ты презираешь себя. Проводишь липкой рукой по дивану или ковру, вытирая океаны спермы, чтобы одежда не воняла. Но никакой другой "продукт" не может заставить тебя ощущать себя настолько живым.

   С разбитого окна начинается анархия. Граффити – это крах системы. Ещё в тысяча девятьсот восемьдесят втором году два умника (Уилсон и Келлинг) предположили: если в здании разбито окно, значит, в нём будет совершено преступление. Отсутствие порядка – предвестник беззакония.

   С разбитого окна начинается сущее. Только возьмите в руки камень.

   Всё что вам нужно – попытать счастье. А там – хоть в могилу.

   Дороти пригласила нас в дом.

– Сынок, я пойду, вскипячу воду, у меня есть печенье, шоколад, пирожные, ты же любишь пирожные? – это она уже обратилась к Аманде.

– Я не знаю.

– Значит, любишь! Пойдём, поможешь бабушке!

   Я говорю Каталине, что нам нужно поговорить и, взяв её за руку, тащу на второй этаж, в спальню. Спрашиваю, ей не показалось, что миссис Таунэйс…

– Мне показалось, что ее фамилия похожа на модель Тойоты. Помолчи…

   Она заткнула меня и поцеловала. В какой-то момент я решил, что теряю сознание. Член начал стучаться в ширинку, прося выпустить его. Видимо, Каталина услышала его мольбы и принялась расстёгивать молнию на уровне гениталий. Она толкнула меня так, что я уселся на кровать, а сама встала на колени и рукой откинула волосы.

   Прошло всего тридцать секунд, а я уже чувствовал, что готов кончить.

   Каталина передергивала все быстрее и быстрее.

   Я как следует вонзил ногти в бедро, чтобы немного остыть. Не каждый день с тобой случается подобное. Ни одна долбаная наркоманка, какой бы податливой она ни была, не в состоянии настолько тебя зажечь. Я схватил Каталину за её белоснежные волосы и засадил еще глубже.

   Ни одна проститутка не в силах ублажить так, как это делает "моя девушка".

   Ей становилось тяжело дышать, но она не сопротивлялась. Молча подставляла глотку.

   Ещё секунда. И ещё.

   Лицо Каталины покрылось множеством белых капель. Во рту остался лишь предэякулят. Немного отдышавшись, она направилась в ванную, чтобы умыться и почистить зубы. Вроде как перед едой. А я остался лежать на кровати. Даже Самая Умелая Шлюха мира не сможет проделать то же, что удалось Каталине.

– Ребята, спускайтесь! Мы с Амандой всё приготовили!

   Я кричу, что мы спустимся через минуту.

   Каталина вернулась, её лицо немного побагровело от удушья.

– Ну и что ты хотел мне сказать?

   Давай обсудим это чуть позже.

   Дороти расспрашивала нас, как и где мы познакомились. Можно было рассказать ей эту милую историю с "Лэнготом", идеей фикс Дэлмера Симмонсона и всеми остальными подробностями. Но Каталина придумала кое-что попроще и заверила миссис Бальмонт, что мы столкнулись в книжном магазине. Знаете, одна из тех липовых историй, в которых люди случайно одновременно берут одну и ту же книгу, причём последнюю. Удачный пикап-прием. Два человека сразу понимают, что у них одинаковые вкусы. Но якобы смущаясь, начинают любезничать и предлагать друг другу забрать экземпляр. Кому-то надо уступить, и тогда знакомство вступает в завершающую стадию.

   "Скажите мне номер своего телефона. Как прочтёте, я возьму у вас эту книгу, а потом можно будет поделиться впечатлениями".

   Словно в городе больше нигде нет данного произведения. Как будто вчера исчез интернет. Все знают, что происходит. Но вместо "пойдём потрахаемся в туалете" звучит "я всенепременно позвоню вам". Человек находит миллионы причин отложить на завтра то, что можно было сделать сегодня. В этом есть разумное семя. Ведь скажи девушке в книжном "может, отсосёшь у меня", как она даст тебе пощёчину и назовет ублюдком. За что? За то, что ты лишь сократил по времени прелюдию со всеми этими любезностями?

   Аманда ковыряется в пирожных, иногда задавая вопросы о природе какого-либо ингредиента. Мы уже собирались вставать из-за стола, как она спросила:

– А почему миссис Таунэйс была так рассержена?

– Она просто устала, золотко. У неё много работы. – Каталине легко даётся это общение.

   Мы вновь поднялись в спальню, где смогли продолжить начатый разговор. Однажды, говорю, Дэл заикнулся о вреде эпоксидных лаков, которыми он покрывает свои изделия. Во-первых – зачем вообще покрывать ими сувениры? Во-вторых – ты видела глаза Генриетты?

– Да, но это может быть что угодно: недосып, давление, стресс.

   Если бы не все эти сувениры в её кабинете. Они сделаны давно. В углу стоит ещё две коробки, и в них лежат поросята, которых не было в доме твоего брата. Это она их привезла. Либо я ошибаюсь.

– Уже во второй раз.

   Спасибо, блин. Это могло бы оказаться случайностью, если бы не фраза Дэла на похоронах Бэтти Тэйлор, подруги Дороти. "Я сделал всё, что смог, веселитесь". Твой брат знал, что пару месяцев назад умер её муж. Откуда? Он продавал ей свои безделушки. Кстати… тогда же он сказал, что меня ждёт какой-то сюрприз у него дома. Что он имел в виду?

– Наверное, твой портрет. Я рисовала его всю ночь. Утром, когда Дэл уехал, я полезла шкаф, хотела найти какую-нибудь рамку, у брата ведь полно всякого дерьма. А наткнулась на коробку из-под обуви, в которой лежали несколько наших с ним фотографий и та самая записка. Знаешь, сколько бы аргументов "за" и "против" ни было, ничего не происходит просто так.

   Это я уже понял. Что получается: у Дэла сотни клиентов, можно сказать тысячи, учитывая, что он продает сувениры в детские дома. Если мои предположения верны, скоро возникнет непонятная эпидемия, характерными симптомами которой будут: тошнота, раздражение глаз, сбои в работе дыхательной системы. Мы могли бы просто обратиться в полицию…

– Нет. Он – мой брат, Сэт. Пожалуйста, не забывай об этом. Да, он – тот ещё кусок говна, но мы ничего не знаем наверняка.

   Нам нужно с ним встретиться, говорю.

– Зачем?

   Каталина, я не хочу никого спасать. Мне глубоко насрать на тех, кто подвергнется отравлению. Они – не моя забота. Встреча нужна лишь для того, чтобы понять, чего хочет твой брат. Покончить со всем этим и свалить к чёртовой матери из города.

– А как же Аманда, Дороти?

   Я… я не знаю. Дороти – это всего лишь контракт, понимаешь? Я порву эту бумажку и выброшу. И миссис Бальмонт вновь станет бездетной миссис Бальмонт, рыдающей в свой херов фотоальбом. Аманду я отвезу к сестре. Я всё понимаю, Каталина, но…

– Ты так не думаешь. Поэтому заткнись. Закрой свой рот. Я не хочу это слышать. Ты привёз сюда Аманду, здесь она и останется. Что с тобой случилось, Сэт? Ещё час назад…Сэт. Сэт!

   Температура, учащённый пульс, озноб, беспокойство.

   Я чувствую, как дождь разлагает моё тело…

   16

   Я сижу посреди комнаты. А вокруг – ничего кроме стен. Частично разрушенных, плачущих стен, не выдерживающих напора тяжёлых капель. Звук дождя похож на шёпот радиоприемника, фликкер-шум, какой-то бесперебойный сигнал, который пытается мне что-то сообщить. Я долго норовил попасть внутрь, теперь нужно собраться с силами и подняться на крышу. Туда, откуда бьёт этот кровавый луч. Мне это необходимо.