Сиккер - Кейт Тирнан

Я, например, почувствовал себя лучше после обеда из колбасы, картофеля, консервированных зеленых бобов и четырех толстых ломтей черного грубого хлеба, которые были потрясающими. Я чувствовал себя застенчиво, сидя с Отцом; я чувствовал взгляды на мне, домыслы. Отец не представил меня никому, ни разу не сказал моего имени вслух, и я удивлялся, был ли он просто осторожен или он забыл, кто я такой.

"Ешь это", я предложил ему, указывая на тарелку с моей вилкой. "Я заплатил хорошие деньги за это".

Он подарил мне небольшую улыбку и я обнаружил, что с жадностью ищу следы его старой, широкой улыбки. Я не видел их.

"Твоя мама была бы поражена, увидев что мой аппетит такой маленький", сказал он, принужденно рассмеявшись, что звучало скорее как кашель. "Она дразнила меня из за моей способности есть за троих".

“Я помню,” сказал я.

Отец съел кое-что из еды и оставил так много на своей тарелке, что я был вынужден за ним доедать. Все же, он казался немного менее шатким после этого. Бьюсь об заклад, что ему будет на 100 % лучше, после того как я заставлю его съесть еще пару хороших блюд. К счастью, бакалейная была еще открыта после обеда. Я купил капусту, немного картофеля, немного яблок. Отец, даже не делая вид что заинтересован, опустился в кресло-качалку у двери, опустил голову на грудь, пока я делал покупки. Я купил мяса — отсутствовали несколько пугающие стерильные американские упаковки — курицы, свежей рыбы и товаров первой необходимости: муки, риса, сахара, кофе, чая. Вдохновленный, я купил стиральный порошок, другие чистящие материалы. Я заплатил за все, набранное для моего тусклого призрака отца, и погрузил продукты и Отца в автомобиль.

К тому времени, как мы вернулись вниз по дороге к домику, Отец был воскового оттенка серого. Озабоченно, я помог ему войти в темный дом, безуспешно пытаясь нащупать выключатель отказался от этой идеи, использовав ведьмовское зрение чтобы отвести его в крошечную, мрачную, ужасную спальню — только одну в доме. Она была размером с передвижную морозилку и имела примерно столько же очарования. Стены представляли собой некрашенные сосновые доски с черными пятнами, вековой давности. Ржавая железная кровать, как и мебель в гостиной, выглядела, как будто была подобрана со свалки. Немытая одежда была сложена в небольшие кучи на полу. Рядом с кроватью был маленький, покосившийся столик, покрытый свечами, пылью и старыми чашками чая. Отец опустился на грязные простыни и опустил руку на глаза.

"Отец — ты болен?" спросил я, желая знать, вдруг у него был рак, или смертельное заклинание на нем, или что-то еще. "Могу ли я сделать для тебя что-нибудь? Чай?"

"Нет, парень" донесся его пронзительный голос."Просто устал. Оставь меня, я буду в порядке утром".

Я сомневался в этом, но неловко накрыл его тонким одеялом и вышел в гостиную. Я все еще не мог найти выключатель, но принес продукты, зажег несколько свечей и осмотрелся. Домик был замерзшим. Таким холодным как было снаружи. Дрожа, я искал обогреватель. 10 минут спустя я пришел к пониманию, что тут не было обогревателя, потому что домик не был электрифицирован.

Удушая проклятия, я зажег больше свечей. Как Отцу удавалось так жить любой отрезок времени? Не удивительно, что он выглядел так плохо. Я думал, что все свечи и фонари были ведьмовскими принадлежностями — но они были для него также источниками света.

Здесь был камин с несколькими горстями бледного пепла, разбросанными по его очагу. Конечно тут не было дров внутри — это было бы слишком просто! Я натянул свое пальто и бродил вокруг по снегу снаружи. Я нашел немного дров, мокрых от снега. Внутри я зажег огонь, и пламя прыгнуло вверх, шипя от влажной древесины. Мгновенно комната показалась веселее, более привлекательной. Камин был маленьким, но давал впечатляющее тепло холодной комнате.

Отец спал, и я устал, но чувствовал неистовую энергию, которая не допускала того, чтобы бояться. Я был в дороге с утра, это был длинный, холодный, ужасный, печальный день. Я был в доме в глуши Канады с моим неузнаваемым, сломанным отцом. Я слышал волков на расстоянии, думал о Морган и скучал по ней с такой сильной болью, что чувствовал как мое горло сжимается. Я хотел сесть в одно из виниловых кресел и плакать снова, но я знал, что если начну, то не смогу остановиться. Поэтому вместо этого я засучил рукава и пошел на кухню.

В полночь я сел на диван, я даже не отдавал себе отчет, потому что он был покрыт мусором. Я накрылся древним, уродливо вязанным шерстяным платком и закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на горячие слезы, что обжигали мои щеки.

Утром я был разбужен звуками, как Отец шаркая выходил из своей комнаты. Он прошел через гостиную, не замечая меня на диване, затем остановился в дверях кухни. Я ждал его реакции. Прошлой ночью, поблагодарив Богиню за работающий холодильник, плиту и водонагреватель, я сделал генеральную уборку на кухне. Отец стоял там, и затем он кажется вспомнил, что если кухня выглядела так, то кто то еще должен был быть в доме, и он посмотрел на меня. Я сел, свешивая свои длинные ноги с дивана.

"Доброе утро, Отец" сказал я, вставая и потягиваясь.

Ему удалось улыбнуться. "Я почти забыл, что ты был здесь. Так много времени прошло с тех пор как кто то говорил мне доброе утро" сказал он задумчиво. Он указал на кухню. "Ты сделал все это?"

"Да".

"Спасибо. Меня просто здесь не было вплоть до последнего времени — Я знаю что позволил месту прийти в беспорядок. " Затем он вошел на кухню и сел за стол, и вдруг я вспомнил как он делал это по утрам, просто приходил и садился, и Мама делала ему чашку чая. Благодарный за любые напоминания о прошлых днях, я наполнил чайник водой и поставил его на плиту. Я приготовил ему чай и тосты с маслом, которые ему удалось съесть немного. Для себя я приготовил жареные яйца и тонкий ломтик бекона: топливо для предстоящего трудового дня. Я сел напротив Отца и начал с жадностью есть. Я все еще имел тысячу вопросов, а он был все еще единственным человеком, который мог на них ответить. Я ждал удобного момента.

После завтрака я поставил его работать, помогать мне очистить весь дом. Пока я укладывал бумаги и вещи аккуратно на стол так, чтобы я мог протереть поверхность, я не мог не заметить письма от людей, свежие записки, написанные на ломаном языке, рукописные благодарственные письма на английском и французском, восхваляющие моего отца, восхваляющие его мастерство как волшебника. С потрясением я понял, что Дэниэл Найэл, Вудбейн, бывший Turloch-eigh, сын Brónagh Niall, верховный жрец Turloch-eigh, был в основном местным медиком, деревенской ведьмой. Я не мог в это поверить. Несомненно это было невероятно опасно. Насколько я знал, Отец не работал с настоящей магией годы, потому что Эмирант мог выследить его таким способом. Был ли он теперь в безопасности? Почему, и как?