Нф-100: Четыре ветра. Книга первая - Леля Лепская

Я просто впал в глубокую прострацию. Звуки сразу стали тише, доносились как будто через слой звукопоглощающего материала. Время замедлилось, стало вязким - приняло осязаемую форму секунд, минут и часов. Меня словно оглушило! Сейчас, если кто-нибудь меня спросит, вряд ли я смогу ответить, хоть что-нибудь членораздельное, хотя бы потому, что не услышал бы ничерта.

И я определённо точно спятил. Потому, что то, как я мог до конца не осознавать этого в полной мере, до этой секунды, было выше моего понимания. 5 тысяч, 40 минут и одну секунду назад, ангел в черной мантии, брякнулся с неба, на трассу близ военной части, устроил ошеломляющую битву, и от ранений, свалился в пропасть, которую скорее всего сам и создал, и едва не истёк кровью до смерти.

Хм, серьёзно?

Да, если бы с утра того дня, кто нибудь сказал мне, что со мной случиться подобное, я бы сказал, что ему пора лечиться.

А сейчас, эта девушка, божественной красоты, с белоснежными как первый снег крыльями, со светлой, как лучи солнца кожей, рыжими дико вьющимися волосами, и глазами цвета морской волны, в целости и сохранности, да и вообще пожалуй во всём своём великолепии, взирает на меня как на врага народа, но делает это чертовски потрясающе. И её образ кажется навсегда врезался в мою память.

Мой взгляд, даже мне самому кажется всепоглощающим. Чёрт побери, да я буквально пожирал её глазами. Когда я понял это, то решил, что пора бы в срочном порядке, отодрать свой безусловно сам за себя говорящий взгляд, от неё. И, судя по всему, в этом я не был одинок. Где-то в периферии зрения, на краю сознания или вселенной, я заметил, что все находящиеся в помещении, смотрели на неё таким же жадным взглядом. Любой на её месте почувствовал бы этот взгляд. И едва ли её это устраивает, хотя он её скорее злит, чем смущает. А может ей вообще всё равно.

Агент молча, просматривал документы и диаграммы, с тремя мужчинами в белых халатах. А я всё старался, смотреть куда нибудь куда угодно, только не на ангела. Мысленно выругался, за то, что это оказалось очень непростой задачей. Просто непосильной. Я немного потерялся во времени, исподтишка исследуя, ангелесу, в чёрном одеянии, на подобии комбинезона, с эмблемой на груди. Её белые крылья, сложенные за спиной, касались пола кончиками перьев. Интересно, они специально для неё вшили молнии в выточки на спине? Или придумали что-то ещё? Кажется я мог почувствовать невесомый шлейф, того цветочного аромата, что исходит от неё.

Я пришёл в себя, только тогда, когда агент включил экран плазмы, на стене. Там, шёл какой-то репортаж. На стене Иерусалима, огненной стрелой с неба, словно огненным явлением образовался ангел. Крылья отливающие позолотой в солнечных лучах, удерживают его в воздухе. Он опустился на стену, сложил крылья за спиной, и голос его громом отразился...

Лично я не слова не разобрал, но ангелеса как-то озадаченно повела бровью глядя на экран.

А там... Волна страха прокатила в народе. Шок.

Тишина... Кто-то, что-то сказал. Оцепеневший голос отразился десятками подобных, словно запущенный механизм. Безусловно, через пару минут новость разнесётся по миру. И паническая волна накроет человечество. Если уже не накрыла, так, как это наверняка запись. Я вздрогнул от звуков выстрелов, как по команде, сразу же концентрируя все своё внимание. Выстрелы, крики, хаос.

- Какого... - злобно прошипела ангелеса и недоумевающе уставилась на экран. Поймала меня взглядом. Я лишь сильнее стиснул челюсть. Ангел на стене Иерусалима, заключенный в латы, даже с места не сдвинулся, недвижимо снося шквал огня, положив руку на рукоять меча, в ножнах на поясе.

Чего он ждёт?

Крупный план изображал, ангела величественного и бесстрастного с идеальными чертами, холодными и всезнающими, тёмно серыми глазами, и каштановыми волосами до плеч. Одна из пуль, промчалась чертовски близко от головы ангела, но он даже не шелохнулся.

Господи, они совсем что ли долбанулись! Нет, ну мы хотя бы не видели в кого отрываем огонь, но тут то, явно очевидно, что он ангел! За каким чёртом в него стрелять, я не понимаю?!

Ангелеса гневно разразилась на неизвестном мне языке, с каким-то звоном подскочила на ноги, но натяжение тут же её осадило. Я по инерции приложил пальцы к губам, когда до меня дошла природа звона. Я заглянул под стол. То что я по невнимательности, мог принять за элемент одежды, оказалось, системой странных чёрных цепей, от пола, и защёлкивалась браслетами на её руках.

До меня дошло окончательно...

Мир уже погряз в безумии.

Вопрос лишь в том, как пройти по тонкой грани, на грани сумасшествия и страха, верно ступая, до самого последнего шага? Точно не так. Не заковывая ангелов и не стреляя в них на поражение.

С не защищенного латами, предплечья, ангела на экране, потекла кровь, но ему этот факт словно до лампочки. Хотя это явно не первое ранение, но он даже звука не издал.

- Что с нами теперь будет? - пробормотал я, одними губами, не обращаясь собственно не к кому, и ко всем.

- Судный день настанет, узнаешь... - мрачновато проворчала ангелеса смотря на ангела на экране, висящего в воздухе.

Я же не вслух это сказал? Не совсем вслух. Как она могла услышать?

Ангел на экране кивнул глядя куда-то вдаль, распахнув крылья, он словно вспыхнул как спичка, сияя золотом лат и собственных крыльев, и канул в этом эфемерном огне, устремляясь в небо.

Ангелеса сменилась в лице, когда экран погас, и агент Джюс шагнул ближе.

- Кто он такой? - спросил он ровным механическим тоном.

Её прекрасное лицо замерло беспристрастной маской, но ярость обуревая ангелесой изнутри можно было потрогать рукой.

- Кара Господня. - процедила она, сквозь зубы. Урфин Джюс раздраженно вздохнул.

- Что он сказал?

Мои брови взлетели вверх. Меня осенило. Они не знают языка. Никто не знает! Послание адресовано не людям, оно для неё. Значит ли, что это... не конец? И всё ещё можно спасти?

Вытащив руки из под стола, ангелеса подалась вперед, с таким авторитетным видом, словно это не её заковали в цепи, и допрашивают правительственные агенты, а в точности наоборот.

- Дословно? - поинтересовалась ангелеса, скучающим тоном. Агент Джюс кивнул.

- Дословно.

- Чрез три луны, сойдутся две. Тогда, в огне проклятья, ему предстанет идеал Небес, чтоб навсегда сойтись в слиянии двух лун и на исходе солнце лик свой трижды явит. Тот, кто при жизни созерцал - узрите шествие открытое семью светилами, за дочерь вечную, ибо собственноручно вы навлекли на себя, явленную суть Семи Духов Божиих... - изрекла она тихо, но её голос могли слышать миллионы, её голос вне сомнений может слышать сам Бог и внимать её словам.

- Что это значит? - задал вопрос агент. Под острый блеск в ярких бирюзовых глазах, на идеальном лице еле-еле дрогнул уголок губ, в таинственной незримой ухмылке - вот и весь её ответ.

- Это значит, что нам всем кердык, если вы не отпустите её. - не выдержал я. Тут на мой взгляд, и не надо никаких посланий читать между строк, чтобы догадаться. Урфин Джюс метнул в меня свой самый пронзительный взгляд.

- Отставить, сержант. Вас не спрашивали.

- Тем не менее он прав. - заключила ангелеса, внимательно взглянув на меня, и откинулась на спинку стула, с победным выражением на лице.

- Вам приходилось знакомиться с творчеством, Алигьери, капитан? -флегматично поинтересовалась она у сурового на вид Джюса, - "...Здесь гния,

Он до трубы архангела не встанет.

Когда придет враждебный судия,

К своей могиле скорбной каждый прянет

И, в прежний образ снова воплотясь,

Услышит то, что вечным громом грянет...

...Я так спросил: Учитель, их мученья,

По грозном приговоре, как - сильней

Иль меньше будут, иль без измененья?

И он: Наукой сказано твоей,

Что, чем природа совершенней в сущем,

Тем слаще нега в нем, и боль больней.

Хотя проклятым людям, здесь живущим,

К прямому совершенству не прийти,

Их ждет полнее бытие в грядущем" - продекламировала ангелеса, тихим мелодичным голосом, но очень зловещим тоном, прожигая взглядом агента, -"Ад... Песнь шестая."

Лично у меня мурашки по коже пронеслись табуном, от одного её голоса. Повисла гробовая тишина. Я, конечно не фанат Алигьери, но "Божественную комедию" читать довелось. Отец очень любил творчество древних и средневековых поэтов, философов и писателей. Особенно Данте Алегьери. И я кажется сообразил, в чём тут фишка. И едва ли она мне нравиться. Всем нутром, я чувствовал, что ангелеса не с проста сослалась на этого автора. Существует великое множество стихов и поэм, с апокалептичиским уклоном, но она выбрала именно Данте. Любимого поэта моего отца. Именно тогда, когда моего отца больше нет.