Клад последних Романовых - Юлия Алейникова

– Извините, Евгений Степанович, ушел ваш гость? – заглянула в комнату Клавдия Михайловна.

– Ах, простите меня ради бога. Задумался, – улыбнулся хозяйке полковник. – Да. Все в порядке. Хотя бы часть груза мне удалось снять с ваших хрупких плеч.

– Не беспокойтесь, я рада быть полезной Их Величествам, особенно теперь, в суровую годину испытаний. А еще этот несуразный переезд свиты из дома Корнилова, – накрывая на стол, вздыхала Клавдия Михайловна. – Сегодня целый день переносили вещи, расставляли мебель. Теснота ужасная. Как они, бедные, там теперь поместятся? Настенька Гендрикова была вынуждена уволить свою горничную. Да и какие теперь горничные, места едва хватает, чтобы свиту разместить. Евгений Степанович, как вы думаете, для чего это понадобилось собрать всех в одном доме? Прежде хотя бы фрейлинам и князю Долгорукому разрешалось свободно выходить в город и посещать Губернаторский дом, а теперь и их под арест посадили. За что? Почему?

– Не знаю, – мрачно покачал головой полковник Кобылинский. – Это решение комиссара Яковлева. Мне теперь никто ничего не объясняет, и знаю я не больше вашего, Клавдия Михайловна.

– Но ведь большевики не собираются… Ведь семье не грозит… – Клавдия Михайловна несколько раз начинала и никак не могла закончить своего вопроса.

– Нет-нет, что вы, – поспешил заверить ее полковник. – Ничего подобного. Просто это еще одна попытка унизить, оскорбить. Проявление их классовой нетерпимости.

Трудно было сказать, успокоили его слова Клавдию Михайловну или нет, поверила она им? Сам Евгений Степанович не верил.

13 (26) апреля 1918 г. Тобольск

Предрассветная тьма окутывала возки, на которые в спешке, кое-как грузили багаж. Княжны с бледными, встревоженными лицами наблюдали за погрузкой, императрица, собранная, осунувшаяся, давала последние наставления Татьяне. Доктор Боткин, напоследок осмотрев захворавшего наследника, простился с ним и, прихватив саквояж, поспешил вниз по лестнице.

Бывшего самодержца, Александру Федоровну и Великую Княжну Марию увозили в Москву. Ольга, Татьяна, Анастасия с доктором Деревенько оставались до выздоровления Алексея, у которого после случайного падения и вследствие гемофилии отказали ноги.

Все было погружено, отъезжающие полностью одеты, теперь последние слова и объятия, и пора в путь.

– Прощайте, Евгений Степанович, – обняв полковника, проговорил Николай дрожащим от волнения голосом. – Берегите наследника и девочек. Я очень рассчитываю на вас. – И добавил едва слышным шепотом: – Не забудьте моего поручения. Если с нами что-то случится, передайте все любому из членов семьи.

Ответить толком Евгений Степанович не успел, вошел комиссар Яковлев, и он лишь кивнул Государю.

Исчез за воротами последний возок, в доме наступила печальная тишина.

– Петр Андреевич, – подошел к гувернеру наследника полковник, – мне нужно с вами переговорить, дело крайне важное.

Пьер Жильяр, Петр Андреевич, как называли его в семье, был преданным Государю человеком. И вместе с полковником, дворецким Чемодуровым и писарем Его Величества Кирпичниковым помогал выносить из дома ценности, составлял описи, искал доверенных людей. Теперь, после отъезда Государя и свиты, из посвященных они остались вдвоем.

– Слушаю вас, Евгений Степанович, – подошел к нему Жильяр, привычно поправляя пышные усы.

– Государь с государыней отбыли и вряд ли вернутся. Как только наследник выздоровеет, увезут и его. Что дальше ожидает семью, остается только гадать, да и наша с вами судьба весьма туманна.

– К чему вы клоните, Евгений Степанович?

– Сейчас о местах хранения сокровищ известно ограниченному кругу лиц. Сами хранители знают лишь о порученной им части сокровищ. Вся картина полностью известна вам, мне и Государю, – очень обстоятельно объяснял свою мысль Евгений Степанович. – Учитывая зыбкость нашего положения, не будет ли надежнее доверить тайну сокровищ лицу, полностью преданному Императорской семье и долгу и не подвергающемуся опасности. А возможно, и нескольким лицам. Кругу посвященных. Возможно, разделить между ними сведения о хранении царских сокровищ. И лучше, если лица эти будут находиться как можно дальше от Тобольска. Что вы об этом думаете?

– Что ж, в этом есть смысл. Как вы справедливо заметили, наше с вами будущее крайне зыбко, нельзя поставить порученное нам дело в зависимость от нашей жизни или смерти. Давайте найдем хранителя тайны. Человека, которому мы сможем доверять. Человека, преданного Их Величествам. У вас есть такой на примете? – вскинул взгляд на полковника Жильяр.

– До Февральской революции и назначения в марте семнадцатого года комендантом Александровского дворца и до высылки из Царского Села Августейшей Фамилии я был простым боевым офицером, поэтому малознаком с окружением Их Величеств. Так что я полностью полагаюсь на ваш выбор и ваше мнение.

– В таком случае я должен подумать. К тому же надо решить, как передать доверенному лицу сведения. Мне это представляется делом рискованным, – задумчиво проговорил Жильяр.

– Согласен. Но тянуть с этим вопросом не стоит.

Они пожали друг другу руки, словно заключив договор, и полковник, кивнув на прощание Жильяру, поспешил покинуть комнаты семьи.

Но ничего они предпринять не успели. Самочувствие Алексея Николаевича улучшилось, и его вместе с сестрами решили переправить в Екатеринбург. С ними отправился и Жильяр. Отряд Особого назначения был расформирован за ненадобностью, часть солдат отправили сопровождать Великих Княжон и наследника в Екатеринбург, остальных передали в распоряжение Совета. Полковник Кобылинский был освобожден от занимаемой должности, в Екатеринбург его не взяли.

Все, что успели они сделать с Петром Андреевичем Жильяром, это составить список возможных доверенных лиц в Петрограде, которым можно было доверить тайну царских сокровищ. Но тайну того, где он укрыл Малую корону Ее Величества, Евгений Степанович никому доверить не решался, даже Клавдии Михайловне, с которой вскорости обвенчался.

О случившейся в Екатеринбурге трагедии Евгений Степанович и Клавдия Михайловна узнали только после занятия Тобольска частями Колчака и начала следствия по делу об убийстве царской семьи.

Тогда же довелось им встретиться и с Пьером Жильяром, который чудом избежал расстрела в Екатеринбурге. Его по прибытии в город отделили от Великих Княжон, и ему, как и няне Александре Теглевой, и баронессе Буксгевден, и учителю английского языка мистеру Гиббсу, пришлось уехать в Тюмень. Но и это не спасло бы их от неминуемой расправы, если бы не наступление белых частей. Выжил и дворецкий Чемодуров, забытый комиссарами в тюремной больнице, сбежал по дороге на расстрел и чудом выжил камердинер Государя Волков.

Разыгравшаяся в Ипатьевском доме трагедия произвела ужасное впечатление на всех тех, кто волей судьбы уцелел, не попал в жернова революции. И теперь, встретившись в Омске, они с горечью и грустью вспоминали павших жертвами красного террора фрейлину Анастасию Гендрикову, камер-лектрису Шнейдер, генерала-адъютанта Татищева, князя Василия Долгорукого, которые до последней минуты оставались верными своему Государю. Всех их без суда и следствия расстреляли глухой ночью, выведя за город на ассенизационные поля. Расстреляли в упор и сбросили в ямы. Расстреляли и как предателей революции матросов с яхты «Штандарт» Ивана Седнева и Климентия Нагорнова, до последнего верно служивших своему Государю.

– Евгений Степанович, а что же теперь делать нам с вами? – дождавшись удобной минуты и отведя в сторону полковника Кобылинского, спросил Жильяр. – Как быть с порученным делом?

– Государь еще в Тобольске распорядился в случае несчастья с семьей передать все ценности Ее Величеству вдовствующей императрице Марии Федоровне или любому члену семьи Романовых, кому это будет возможно, – едва слышно ответил Евгений Степанович.

– Но боюсь, даже с приходом к власти Верховного главнокомандующего мы не сможем этого выполнить. Проезд через всю Россию на юг с таким грузом немыслим, – в ужасе покачал головой Петр Андреевич.

– Согласен. Я думаю, в данный момент нет никакой необходимости рисковать ценностями. Пусть они хранятся, когда сложится подходящая ситуация, мы их переправим адресатам. А кстати, каковы ваши дальнейшие планы, Петр Андреевич?

– Пока что останемся в Омске, подождем, когда смута завершится. А далее постараемся вернуться в Петербург. Госпожа Теглева и мистер Гиббс придерживаются тех же планов.