Серебряная куница с крыльями филина - Ан Ци

скрипучим голосом рулил и занудливо методично сообщал количество метров до очередного поворота. А Эрна, пересевшая вперед, снова прикрыла глаза, но сон не шел. Они молчали. Эрна лениво подумала: «Почему Паша сегодня такой непривычно тихий? Надо бы спросить.» Но тут скрипучка скомандовала остановиться. Машина плавно затормозила. И они вышли.

Эрна в Базеле зашла в парикмахерскую и попросила привести волосы в порядок. Они посоветовались с мастерицей и решили, что лучше всего подкраситься, ей подойдет цвет молочного шоколада. Получилось хорошо. Волосы, красиво подстриженные, с одной светлой прядью надо лбом, отливали теперь бронзой при свете фонаря. Эрна за время своей болезни очень похудела. Она с удивлением обнаружила, что все тряпки ей велики. И, купив в бутике миланское палевое платье с коричневым кантом на два размера меньше привычного, чувствовала себя девчонкой. На ней была легкая пушистая шубка из канадской белки и теплые сапожки.

– Пашка, далеко ли нам идти? Ой, снег пошел. Шапочка у меня с собой, но.

– Да нет, посмотри, вот дом в глубине сада. Тут две минуты. Они остановились на стоянке около высокой фигурной решетки. Красивые ворота медленно растворились, стоило Паше нажать кнопку, и они вошли.

На улице было холодно, но совершенно безветренно. По сторонам от аллеи все утопало в глубоком снегу. Он, видно, недавно перестал, а сейчас опять пошел. Это были сухие легкие снежинки, совершенно беззвучно, незаметно спускающиеся вниз. Они сверкали в свете старинных фонарей, освещавших хорошо разметенные дорожки. Дом, красивый благородных пропорций особняк, приветливо сиял всеми окнами. Перед входом стояла большая, украшенная разноцветными гирляндами елка в керамической кадке, кроны окружавших дом деревьев светились прозрачным нимбом. Это были те самые крошечные лампочки, что так нравились Эрне.

– Скажи, а где Петр Андреевич? Он нам адрес дал. А сам уже там? Эрна остановилась на мраморной лестнице, покрытой жестким коричневым шершавым ковром. Ее опушенные мехом сапожки на нем не скользили. Она осмотрелась. Массивные торжественные деревянные двери с правой стороны были снабжены кнопками и переговорным устройством. Эрна окинула взглядом дом вместе с нарядной елкой и по ее лицу пробежала тень.

– Мам, ты о чем сейчас подумала? – спросил Павел.

Эрна досадливо качнула головой и не ответила.

– Нет, ты скажи, – не отставал он, – ты снова вспомнила о детстве? О том, чего не было? Глядя на этот дом, тебе пришло в голову то самое?

– Ох, ну перестань. Я же молчу. И я не хочу.

– Я понимаю. Ты думаешь – вот у других есть. А у тебя не было и не будет.

В этот момент дверь растворилась, и в проеме возник парадно одетый рыжеволосый владелец «Ирбиса».

Да он никак в смокинге! – пронеслось в голове у Паши, пока он здоровался с Петром и, придерживая дверь, помогал маме войти. Действительно, Синица выглядел ослепительно. Его густая шевелюра, ухоженные усы, бабочка и сверкающие туфли – все было безупречно. Он бережно повел Эрну по парадной лестнице к гардеробной, помог раздеться и с искренним восхищением, глядя в ее янтарные глаза рассыпался в комплиментах. Он похвалил и заметил все. Он даже уловил, что у нее сегодня другие духи!

– Знаете, Эрна Александровна, бедные Ваши пациенты! Как можно даже заикнуться такой вот женщине, что ты не совсем здоров? – журчал ей на ушко Петр. – Но нам пора. Я вижу, что Вы не забыли мою просьбу, – добавил он, показав на медальон.

– Я даже купила к нему серьги браслет и кольцо. Времени было мало. Но все равно мне доставило удовольствие подбирать вещицы именно к нему.

Эрна и не заметила, как опять отвлеклась от невольного волнения и невеселых мыслей. Они остановились перед раздвижными створчатыми стеклянными дверями. Петр взялся за ручку и пропустил Эрну вперед

В просторной ярко освещенной гостиной горел камин. Тут тоже была елка, она стояла в глубине около эркера, выходящего в сад, рядом с накрытым столом. А около камина на диванах и мягких креслах красного дерева расположились нарядно одетые люди разного возраста, которые тут же вскочили со своих мест и устремились к ней.

Высокий мужчина с седым ежиком вырвался вперед. Он снял дымчатые очки, не глядя сунул их в руки моложавой женщине, справа от себя и в необычайном волнении протянул руки навстречу Эрне. Она всмотрелась. Боже мой, какое безумно знакомое лицо! Где она могла его видеть? Но что он такое говорит? А он непрерывно говорил! Его голос, который то звучал глухо, то звенел, повторял почти одно и то же на разные лады.

– Здравствуй! Здравствуй, Эрна! Меня зовут Фред. Я так счастлив, что дожил до этого дня и тебя увидел. Вот и ты, моя дорогая! Теперь ты у меня есть. А я у тебя. Ты моя сестра, настоящая сестра! А это моя жена и дети.

Тем временем молодые люди Пашиного возраста или несколько старше присоединились к взволнованной речи своего отца, и совершенно ошеломленная доктор Мухаммедшина услышала.

– Здравствуйте, тетя Эрна! Вы позволите нам так Вас называть? Мы Ваши племянники!

Молодая девушка, резвая как жеребенок с такими странно знакомыми глазами, бросилась Эрне на шею и вдруг заплакала.

– Я так рада за папу! У него никогда… Вы не сердитесь на меня? Можно, я Вас поцелую?

– Мои дорогие! Дайте же вашей тете прийти в себя! Вы ей не позволили еще сказать ни одного слова, – вступилась женщина постарше, которую Петр назвал Джоанной.

– Тетя Эрна, мы не всегда такие утомительные. Мы умеем обычно себя вести! – подхватил молодой человек.

– Вы, правда, не сердитесь? Ну что же поделаешь, такая у Вас теперь семья! Родственников не выбирают! – развел руками молодой человек.

– Господи, вы это все серьезно? Вы моя семья? И значит, это в ваш дом меня пригласили на Рождественский вечер? Я все еще ничего не понимаю, но я.

Эрна беспомощно оглянулась на Пашу и Синицу. Петр открыл рот, но Фред, а это был он, его опередил.

– Да, сестричка! Мы твоя семья. И – нет! Это не мы сегодня пригласили тебя. Этот дом твой, его завещал тебе отец. Ты пришла к себе, вступаешь в свои права и, если захочешь, ТЫ пригласишь нас и, как полагается, встретишь Рождество в кругу семьи. Мы тебе все сейчас расскажем. А пока посмотри, пожалуйста, вокруг.

И он повел ее вглубь комнаты к елке, где на стенах были развешаны фотографии и портреты.

Эрна впервые в жизни увидела красавца летчика рядом со своей молодой матерью. Киру в подвенечном платье, свои… Нет, как же это? Фотографии – их было