Блеск и нищета российского ТВ - Федор Раззаков

Возвращаясь к словам главы ВГТРК О. Добродеева о том, что каналы все больше эфирного времени отдают отечественной продукции, отметим, что с началом нового телесезона (в сентябре) эти слова получили свое новое подтверждение. Так, увеличилось количество российских сериалов продолжительностью более 100 серий. Первым таким опытом был сериал «Бедная Настя», премьера которого, как мы помним, состоялась на СТС в октябре 2003-го. Фильм насчитывал аж 120 серий. Столь длинное кино пришлось по душе телезрителям, что и подвигло СТС, а также и другие каналы на продолжение этого опыта. В итоге уже в следующем году на «России» тоже появилось свое долгоиграющее «мыло»: сериалы «Кармелита» (170 серий) и «Исцеление любовью», которые позволили каналу обогнать своего главного конкурента – Первый канал – по рейтингам. Тот в ответ выстрелил своим сериалом: в сентябре 2005-го запустил в эфир более чем 100-серийный фильм «Адъютанты любви», повествующий о становлении русской разведки. Увы, но этому сериалу была уготована иная судьба, чем указанным выше – его рейтинги оказались не столь высокими. Впрочем, бывали истории и похуже. Например, в 2004 году канал СТС вынужден был вообще снять с эфира провальный сериал – «Грехи отцов».

Однако были у СТС и другие примеры, более успешные. Например, еще в августе 2004-го канал запустил в эфир сериал «Моя прекрасная няня», который стал одним из самых успешных проектов на поприще ситкомов (комедий положений). А в начале сентября 2005-го СТС разродился еще одним проектом – мелодрамой «Не родись красивой», который имел успех не меньший, чем «Няня». Отметим, что оба сериала были лицензионными, то есть клонами зарубежных сериалов, что, как мы помним, является привычной практикой для российского ТВ.

В сущности, в лицензиях не было бы ничего страшного, если бы их было не так много. Однако за 15 лет существования российского ТВ они попросту стали основным «блюдом», по сути, вытеснив отечественный продукт (впрочем, такова была ситуация и в российской экономике, где отечественный производитель был поставлен в положение приживальца, а иностранный стал настоящим хозяином). Простым гражданам, конечно, было до лампочки, что есть и что смотреть – лишь бы быть сытым. Но для ТВ и экономики это был путь в никуда. Вот как об этом рассуждает известный телевизионщик (на ТВ с 1977 года) Андрей Столяров: «Лицензия – это такая толстенная папка документов, начинающаяся с представительской страницы (сейчас это видеодиски, а раньше были просто слайды), далее идет описание ведущего – кто он, что он, как он стоит, как он движется, что он говорит, размер этого повествования… Даются эскизы – шесть, допустим, камер, берущие шесть планов: план ведущего, план отвечающего, вопрос-ответ, общий план, аплодисменты, смена второй партитуры, выходит ведущий, говорит вот это, смотрит вот туда, сел, спросил, вопрос слева, зеленая плашечка, вывод влево, стоп, музыка, заставка… Одним словом, это – тюрьма…

В лицензионной на русский манер передаче режиссер отсутствует. Ну какой нормальный режиссер будет делать клише – назовите этого идиота, который окончил ВГИК или ГИТИС? Для него это просто унизительно. И без дирижера оркестр тоже играет, но у него нет ни души, ни собственного видения, ни проникновения, ни чувств. Можно собрать двадцать лабухов, раздать им ноты, один раз махнуть рукой – они сыграют, и на экране будет все, кроме одного, – вдохновения, чувства волшебства под названием «искусство»…

Да, лицензионные программы есть в каждой стране, но, например, на телевидении Италии итальянский дух чувствуется и в музыкальных, и даже в кулинарных программах. А у нас же – просто клише с клише. Пропорции нарушены настолько, что, если выходит настоящая оригинальная передача, она – как белая ворона. И почему-то все лицензионные передачи в России приобретают не смысл продукта, а смысл какой-то халявы. Получается, что телевизионное искусство состоит в том, чтобы быть максимально похожим. У нас получается не телевидение, а шоу двойников. Гламурные режиссеры ходят по останкинским коридорам, ездят на дорогих машинах, и у них ощущение полноты жизни, а в любой лицензионной программе прописан каждый план, там творчества – ноль…

Сколько можно растить эту пыль в стране, где вузы выпускают огромное количество творческих людей, которые маются и не могут найти себе применения. А у кого из тех, кто работает, ни спросишь, что они делают, слышишь: «Да так, дерьмо какое-то: снимаю, ставлю или веду». Они готовы просуществовать на этом месяц или год – и достаточно. Но что это за дело, если не видишь конечной важной перспективы?..

Стыдно делать лицензионную политическую программу, стыдно делать «Розыгрыши», которые мы двадцать лет назад делали под названием «Веселые ребята», еще стыднее – лицензионные передачи а-ля спорт и стыднее стыдного – массовые развлекательные передачи, где сидит какая-то непонятная публика и кричит «Вау!». Но «конец света» – это лицензионная итоговая аналитическая программа, весь момент творчества в которой заключается в создании образа ведущего-политолога, который почему-то напоминает картавый кактус…

Нас приучают смеяться, как собак Павлова. Нет чтобы сказать: «Дорогие друзья, мы извиняемся за то, что сейчас будем делать эксперимент, мы купили лицензию и сейчас посмотрим, как она приживется…» Да нет же: «Суперсериал! Для вас стараются лучшие умы телевидения!» А эти умы не стараются – они тупы. Профнепригодные люди, которые затаились в своих кабинетах, никого туда не пускают, покупают лицензии, и не тронь его – ему хорошо. Такой продюсер не страдает, не ищет, не мучается творчески, а смотрит, что лежит не так в куче отработанных западных оригиналов. Все его творчество состоит в том, где бы подешевле купить лицензию, у него нет заинтересованности, как у продюсера, развивать продукт дальше. Он подписывает соглашение, получает свои деньги, и потом ему еще капает оговоренный процент. Это замкнутая система – не путь развития, это путь деградации. Разве можно этим людям заниматься искусством? Если бы это была его идея, если он как продюсер создал оригинальное произведение, он бы не дал ему просто так тлеть и умирать. Они не развивают современность, они ее задерживают, потому что доедают объедки европейского телевидения.

Но этого мало, производители лицензионных программ набираются наглости и участвуют в каком-то творческом соревновании, выдвигают себя на какие-то телевизионные премии. Нужно выходить и честно объявлять: «Лицензионная передача (лицензия номер такой-то) шведского телевидения – против лицензионной передачи (лицензия номер такой-то) польского телевидения». У нас есть миллионы вещей, из которых можно сделать юмор, миллионы социальных проблем, которые могут развернуться в бесконечный сериал. А мы все эти лицензии покупаем, эти китайские игрушки, и это стыдно…»

Все, о чем говорит именитый телевизионщик, конечно же, правильно. Однако телевидение – это слепок общества. Того капиталистического общества, которое построено в России. Общество это больное, абсолютно компрадорское и продажное. В этом обществе наверх пробивается не тот, кто больше талантлив, а кто имеет больше наглости и нахрапистости. Так повелось еще с начала 90-х – с момента развала СССР и начала строительства новой России. Кстати, тогда у некоторых оптимистов в верхах была идея создания общественного телевидения на манер английского Би-би-си. Это телевидение должно было быть не ангажировано, прозрачно финансироваться и не зависеть от кошелька предпринимателя. Но эту идею зарубили на корню, поскольку у новых правителей России были иные планы. Они пришли для того, чтобы «раздербанить» Россию, а сделать это можно было только при одном условии: запудрив мозги народу, выдав это «раздербанивание» за строительство демократического общества. Поэтому телевидение им нужно было ручное и никакое иное. В итоге самый главный телеканал – Первый – был отдан на откуп Борису Березовскому – ставленнику «семьи», НТВ – Гусинскому и т. д. Что из этого получилось, мы теперь хорошо знаем. Но это был закономерный итог деятельности той власти, которая тогда воцарилась в Кремле и взялась кроить Россию по своему усмотрению.

Однако вернемся к теме телесериалов. Самым длинным российским многосерийным телефильмом на тот момент (осень 2005-го) был проект «Улицы разбитых фонарей» («Менты»), который за 8 лет вырос до 260 серий. Но даже «Улицы» все равно отставали от зарубежных аналогов, которые в разное время шли на российском ТВ. Так, к примеру, сериал «Дерзкие и красивые» насчитывал 3500 серий, «Санта-Барбара» – 2137, «Секретные материалы» – 1000 и т. д.

Между тем 100-серийные российские сериалы, конечно же, составляли малую долю сериальной продукции каналов. В основном же это были 10—15-серийные фильмы. Так, в октябре на Первом канале прошли премьеры сразу двух таких проектов: «Охота на изюбря» и «Есенин». В первом речь шла о современных реалиях (о войнах олигархов друг с другом), во втором – понятно о ком. Первый фильм был экранизацией одноименной книги Юлии Латыниной (издана в 1998 году), второй был поставлен по роману Виталия Безрукова (отца Сергея Безрукова, который сыграл в сериале главную роль – Сергея Есенина), а к сценарию приложил руку уже хорошо нам известный Владимир Валуцкий (автор «Диверсанта»).