Трагедия Цусимы - Владимир Семёнов

Конечно, многое и теперь еще не может стать достоянием гласности, так как могло бы иметь влияние на ход современных событий, зато об иных фактах, о которых наши «стратеги», с видом людей широко осведомленных, успели уже написать столько вздору, является совершенно необходимым сказать правду, а это возможно лишь при условии — не считаться с канцелярской тайной, поскольку она касается исключительно прошлого и поскольку раскрытие ее не может принести вреда в настоящем.

Я узнал, что по первоначальному плану адмирала (во время сборов и выхода второй эскадры) целью похода ставилась деблокада Порт-Артура и совместные действия с первой эскадрой. При этом, так как японцы в деле миноносца «Решительный» самым грубым образом нарушили нейтралитет Чифу, а до того не менее бесцеремонно действовали в Чемульпо, — решено было не считаться с нейтралитетом этих портов и, базируясь на Чифу, войти в связь с Порт-Артуром. Расстояние между этими портами всего 70 миль, а потому транспорты, вспомогательные суда, исправляющиеся боевые суда и т. п. были бы прикрыты от покушений неприятеля самой эскадрой, оперирующей в столь ограниченном районе. Для поддержания своего господства на море японцам, в составе 4 броненосцев и 8 броненосных крейсеров, пришлось бы вступить в решительный бой с первой эскадрой — 6 броненосцев и 1 броненосный крейсер и со второй — 7 броненосцев («Нахимов» и «Донской» не в счет) при вполне возможной поддержке со стороны владивостокского крейсерского отряда. От исхода этого боя зависела бы участь кампании.

Если бы (что, впрочем, маловероятно) японцы не решились на такую ставку «ва-банк» и хотя временно скрылись бы в свои порта, то Порт-Артур, хотя бы тоже на время, был деблокирован, мог быть снабжен всем необходимым, а затем флоту предстояло действовать сообразно ходу операций на суше, т. е. либо содействовать освобождению Порт-Артура, причем осаждающие превратились бы в осажденных, либо, предоставив подкрепленный провизией и боевыми припасами Порт-Артур собственным его силам, перейти во Владивосток и, опираясь на эту базу, искать встречи и решительного боя с японским флотом, чтобы утвердить свое господство на море и тем отрезать японскую армию от метрополии.

При наших обычаях план этот, бывший секретом для офицеров второй эскадры, вряд ли мог оставаться тайной для наших недоброжелателей за границей. Новые, дополнительные правила к декларации о нейтралитете, пресловутый «гулльский инцидент» и шум, поднятый около него, — не являлись ли они отчаянными попытками предотвратить возможность осуществления этого плана?.. Почти наверно — да.

С падением Порт-Артура (и даже раньше) — с момента гибели первой эскадры Тихого океана — план этот рушился сам собою. Адмиралом был предложен другой — единственный, по его мнению, целесообразный — немедленное движение вперед с отборными судами, чтобы, пользуясь временным из-за долгой боевой службы ослаблением японского флота, прорваться во Владивосток и оттуда, не имея силы для нанесения решительного удара, вести партизанскую войну, «действуя на путях сообщения неприятеля». Для такой задачи силы могли бы быть достаточными… Предложение это не встретило сочувствия. Решено было послать второй эскадре подкрепления, которые могли бы возместить утраченное содействие первой, возложив на эту «армаду» задачу — овладеть (с Божьей помощью) морем, т. е. разбить японский флот в решительном бою… Напрасно адмирал совершенно открыто, en Unites lettres, доносил, что присоединение к его эскадре старых, неисправных судов он считает «обузой», что с теми силами, какие есть в его распоряжении (и с «обузой», имеющей прибыть), он «НЕ ИМЕЕТ НАДЕЖДЫ» овладеть морем… Петербургские стратеги на основании точного подсчета суммы «боевых коэффициентов» судов эскадры находили, что она и сейчас уже «имеет надежду на успех», а если к этой сумме прибавить еще некоторое слагаемое, то получится «уверенность» в успехе…

Трудно сказать, были ли японцы в курсе этих переговоров?.. Может быть. Но, может быть, просто, имея достоверные сведения от своих агентов об истинной боевой ценности той «третьей эскадры», которую мог бы выставить Балтийский флот, они с искренним удовольствием читали вдохновенные статьи г. Кладо, вводившего в заблуждение русское общество, а чего доброго, и лиц, стоящих у власти… Так или иначе — весьма знаменательно, что японцы ни непосредственно, ни через добрую свою союзницу (Англию) не приложили никаких стараний к сокращению времени нашей (более 2 месяцев) стоянки в Носи-бэ…

В то же самое время адмирал получал и чисто деловые предостережения: иметь в виду не обременить своим прибытием владивостокский порт с его скудными запасами и ремонтными средствами (ведь его «не успели» оборудовать должным образом к началу войны), а также не рассчитывать особенно на Сибирскую дорогу, которая «с трудом удовлетворяет нуждам сухопутной армии»… Другими словами, предлагалось не только разбить неприятеля и открытой силою пройти во Владивосток, но ставилась и другая задача: если на овладение морем вы «не имеете надежды», то, прорываясь во Владивосток, захватите с собой и средства для ведения партизанской войны.

Я говорил уже, что адмирал «сделал, что мог» — донес о тех планах, которые он считал единственно осуществимыми, и смело заявил, что «не имеет надежды» выполнить возложенную на него задачу — овладеть морем. Тем не менее осуществление этой задачи было ему указано с помощью… Божией и тех подкреплений, которые будут высланы… Тут уж не поспоришь!..

Правда, была сделана одна отчаянная попытка — удрать от «обузы»… Увы! — не удалось! Вот случай, когда можно было по чистой совести назвать телеграф проклятым изобретением!..

В то время, как мы негодовали, или, выражаясь морским жаргоном, «травились», в Петербурге наши бумажные стратеги в тиши кабинета составляли планы. Моряки только по мундиру (случайно им присвоенному) беззастенчиво морочили людей, вовсе в морском деле несведущих, создавали стратагемы, развертывали перспективы, не имевшие под собой никакой почвы, кроме самомнения их изобретателей и простодушного доверия слушателей.

Вести транспортный флот мимо Японии, возлагать на эскадру задачу не только быть ежеминутно готовой вступить в решительной бой с сильнейшим противником, но еще и конвоировать транспорты было до такой степени нелепо, что даже стратеги Маркизовой лужи не осмеливались высказаться за такое решение вопроса. Казалось, был один выход, и за него радостно ухватились, о нем говорили и тогда, и после войны, задним числом. Это — обосноваться, устроить временную базу в каком-нибудь промежуточном пункте, оставить там транспорты, все лишнее и, налегке, идти искать решительного боя; в случае удачи — очищения дороги хотя бы на короткий срок — воспользоваться этим временем и всей «армадой» проследовать во Владивосток; в случае неудачи — отступить на свою временную базу, пополнить запасы и… — действовать, сообразно обстоятельствам.