Вторжение - Джулиан Мэй

Гриффит поднялся со стула и торжественно произнес:

– И все-таки мы заслужили праздник!

Он протопал на кухню и вернулся с бутылкой «Пола Роджера» и тремя бокалами. Гости, как подобает всем воспитанным телепатам, были приятно удивлены.

– Наш кандидат не проиграл, – заявил Гриффит. – Он лишь не одержал впечатляющей победы.

Сняв проволочную оплетку, он легко вытащил пробку и мастерским психокинетическим усилием удержал рвущийся наружу поток. Затем учтиво поклонился Кирану, ожидая тоста.

Киран О'Коннор кивнул, глядя на поднимающиеся в бокале пузырьки, и его суровые черты немного смягчились. Уловив бессловесный намек, Уоррен Гриффит опустился на стул с гнутой спинкой, а Виола свернулась калачиком на обитом кожей диване, натянув на ноги юбку из верблюжьей шерсти. Где-то в глубине дома старинные часы хрипло пробили три.

Мне понравился лозунг сторонников Баумгартнера, подумал Киран. За это и выпьем: «Сильнейший еще победит!»

Остальные двое повторили его мысль вслух. Киран лишь чуть-чуть пригубил шампанское; Грифф и Виола осушили бокалы до дна и наполнили их снова.

– За генерала! – проговорила женщина. – Он оказался сильней, чем мы ожидали.

– Упоминание о метамозговом тресте и его влиянии на демократов было вполне уместно, – заметил Грифф. – Тревога по этому поводу принесла ему добрых шестнадцать процентов голосов. Мы шли на риск, но теперь можно смело утверждать, что роман Америки с оперантной кликой подходит к концу. Перед началом кампании едва ли один избиратель из ста знал, что такое метапринуждение или пробная коррекция.

– Включая Баумгартнера, – цинично усмехнулась Виола.

Грузная блондинка лет пятидесяти, одна из первых завербованных О'Коннором оперантов, стала непревзойденной охотницей за живыми черепами. Именно она обследовала весь персонал штаба и удостоверилась, что лишь лоялисты могут влиять на Баумгартнера. Однако генерал вопреки ожиданиям оказался не очень-то психологически податлив.

– Прежде чем мы выдвинем Баумгартнера кандидатом на выборах двухтысячного года, – сказал Киран, – необходимо убедиться, что он ничего не заподозрил. Возможно, в октябре мы слишком сильно надавили, когда он хотел отвертеться от антисоветской речи.

Виола пожала плечами.

– Лен и Невиль сочли необходимым, чтобы генерал выразил сомнения по поводу искреннего стремления Кремля к миру. И мы применили постгипнотическую суггестию. Уверяю тебя, Кир, доктор Пристайн был очень осторожен, когда под наркозом цементировал ему канал.

– Однако ж не зацементировал, – откликнулся Киран. – У Баумгартнера много друзей в аэрокосмических кругах. Он был близок с теми, кто готовил экспедицию на Марс, и потому искренне верит, что русские отказались от экспансионистской политики. Когда преодолеваешь твердое убеждение, нельзя полагаться на постгипноз, как нельзя оказывать долговременное принуждение.

– Что ты предлагаешь? – вскинулась Виола. – Как нам его переубедить?

Киран снял ноги со столика, заставленного кофейными чашками, бутылками с пивом и сельтерской, остатками всякой снеди.

– Когда в политбюро возобладают сторонники жесткой линии, нам не понадобится его переубеждать.

– Жесткой линии? – переспросил Грифф. – А когда они возобладают?

Киран, порывшись на столике, нашел нетронутый сандвич с яйцом и копченой лососиной, густо намазал его горчицей.

– Когда нынешний генеральный секретарь прикажет долго жить и в Узбекистане вспыхнет гражданская война.

Виола и Грифф во все глаза уставились на него. Он показал им умственную схему, подчеркнув ряд ключевых моментов.

– Господи Иисусе! – прошептал Гриффит.

– Вам об этом тревожиться нечего, – Киран откусил кусок сандвича и, тщательно прожевав, запил шампанским. – У вас на повестке дня ближайшее будущее Баумгартнера. Грифф, подыщи ему какую-нибудь синекуру в одном из наших фондов… скажем в Айронз-Конрад. Я хочу, чтобы в глазах общественного мнения он полностью отмежевался от военно-промышленного комплекса и большого бизнеса. Отныне он политик и философ.

– И все же, – вставила Виола, – на нас висят возможные подозрения Баумгартнера в незаконных психических манипуляциях. Но без его согласия рискованно проводить глубокое сканирование. Оно никогда не применялось к человеку, находящемуся вне узкого круга оперантов.

– Нам надо знать, – настаивал Киран. – Чего бы это ни стоило. Крайне важно, чтобы у него не возникло и тени сомнения насчет нашей метаактивности. Для будущей избирательной кампании нам нужен человек, полностью уверенный в том, что операнты представляют опасность для нормального человека.

Виола нахмурилась.

– Для хорошего просвечивания пациента необходимо привести в бесчувственное состояние по меньшей мере на тридцать шесть часов. А без госпитализации это невозможно. Надо придумать заболевание, которое удовлетворило бы и его, и окружение. Никакой психиатрии. Не хватало нам только газетной шумихи.

– Глаза! – воскликнул Гриффит. – У моего дядюшки недавно начались жуткие головные боли, и он ослеп на один глаз. Потом доктора его вылечили, и он стал как новенький.

– Почему бы и нет, – согласилась Виола. – Пристайн, думаю, знает, как это лечится и какие симптомы. А Грета наверняка сумеет вызвать и головные боли, и слепоту. Мы отвезем Баумгартнера к нашему офтальмологу, и все будет шито-крыто.

Киран кивнул.

– Только по-быстрому. Мне он нужен. Пусть поездит с лекциями, привлечет спонсоров на промежуточные выборы девяносто восьмого. Если мы правильно разыграем карту антиоперантного настроя в библейском поясе note 115, еще по крайней мере четыре места в сенате отойдут республиканцам.

– Мы ее разыграем гораздо быстрее, – пробормотала Виола. – Как только установим связь с нашим добрым сеньором Араньей!

Гриффит вопросительно посмотрел на нее.

Виола виновато оглянулась на Кирана, но он успокоил ее взмахом руки.

– Я и сам собирался ему сказать.

– Крестовый поход против оперантов?

– Вот именно. Тебе известна моя цель – не допустить чужих оперантов к политической власти и в правительственные круги. А еще важнее настроить массы против их клики. На этой неделе в «Тайме» прошла статья о том, что совет швейцарских банкиров намерен нанять нескольких экспертов-телепатов. Читали?

– Нет! Господи, если они на это пойдут, их примеру последуют японцы. А после министерство юстиции и казначейство захотят создать свой метакорпус… Словом, тогда всю нашу организацию можно будет спустить в унитаз!

– Не выйдет, – отрезал Киран. – К счастью, в Верховном суде заседает республиканское большинство. В будущем году мои люди из Чикаго развернут кампанию насчет того, что всякая форма оперантного просвечивания служащих частных корпораций есть нарушение конституционных прав личности. Это заложит основу для дальнейших действий… таких, как выступление Араньи. Ну что ж, ты, Виола, скажи наконец Гриффу, зачем, собственно, мы прибыли в Нью-Йорк.