Серебро и свинец - Владимир Серебряков

– Риск, конечно, есть, – наконец проговорил он. – Они там сейчас тоже небось на ушах стоят, за каждым кустом нашу тень видят. А вот ближе к утру, когда они за ночь издергаются… можно будет их взять тепленькими. Я – за.

– А местные? – попробовал было посопротивляться напоследок Аркаша. – Вы о них подумали? Они что, так и будут спокойно смотреть, как мы тут друг друга режем?

– Не-а, – осклабился Сидоренко. – Они вообще ничего не узнают. Ну, случился пожар. Бывает. Жаль, конечно, что из иноземных купцов никто выскочить не сумел. Крепко, видать, перепились.

– Значит, так, – отчеканил капитан Мухин, вставая. – Ваши мнения я выслушал – а теперь слушайте мой приказ. Подготовиться к «акции». Время – час. Выступаем, как только стемнеет окончательно. С собой брать…

– …только бесшумное оружие, – сказал майор Ричардсон и, обойдя стол, продолжил: – Тяжелого вооружения – минимум. В идеале вся операция должна пройти без единого звука – как с нашей стороны, так и с их.

– Идем всей группой, сэр? – уточнил капрал Ховард.

– Да, – кивнул майор и, смягчившись на миг, добавил: – Давайте шевелиться, парни. У нас осталось, – он вскинул руку и мельком глянул на подсвеченный циферблат, – меньше часа до выхода.

Обри закашлялся. Дым проникал всюду, он пропитывал все вокруг, и стоило запаху усилиться, как каждый начинал озираться тревожно – где теперь вспыхнуло неугасимое пламя? Но сильнее гари ноздри обжигали запах грозы и кислая вонь кордита.

Лагерь умирал. Собственно, от него почти ничего не осталось. Одна стена аппаратной рухнула, и со своего места Обри мог видеть, как полыхает смотровая вышка – неестественно жарким, термитным огнем.

Чародеи смыкали кольцо. Обри скрипнул зубами. Он ведь знал, он догадывался, какими силами они могут обладать… но почему он не догадался, как чародейные дары дополняют и усиливают друг друга? Гильдейские мастера наступали группами, по трое-четверо, и удержать их не могло ничто, хотя продвигались они очень медленно, сменяя друг друга.

На пути волшебников горел самый воздух. Бронетехника гибла бесславно и бесполезно, расплываясь лужами и впитываясь, точно вода, в прожженную до самых костей землю. Вокруг стоячих камней сжималась незримая стена жара, и не только Обри понимал, что, когда она дойдет до аппаратной, спасение будет невозможно.

И тем более невозможно было оно сейчас, пока аппаратура оставалась мертва и глуха к попыткам Сельцмана оживить ее.

– Генератор! – рявкнул кто-то за спиной Обри сорванным басом. Майор с трудом узнал Макроуэна. Зачихал и снова заглох дизель.

– Да мать вашу сраную! – просипел подполковник. Его словам откликнулся торопливый, лихорадочный лязг.

– Не понимаю, – беспомощно твердил Сельцман. – Не понимаю…

Пальцы его шарили по панели управления, суматошно меняя установки реостатов.

– Доктор… – Макроуэн раскашлялся, сплюнул комок черной слизи и продолжил почти нормальным голосом: – Доктор, если мы сейчас же не запустим вашу установку, нам всем – крышка!

– Я знаю! – взвизгнул Сельцман. – Знаю!

Вялое лицо физика заострилось и потемнело – если то не была покрывавшая все и вся пленка сажи.

– Я ничего не могу поделать! – кричал он, исступленно колотя кулачком по панели. – Точка перехода словно закрылась, установка не может пробить барьер! Она не рассчитана на такие нагрузки! Если я увеличу мощность, могут перегореть катушки, и тогда портал уже точно не отворится!

– Если ваша адская машина не заработает в ближайшие десять минут, нам всем будет наплевать, какие там катушки сгорели! – взревел Макроуэн. – Включайте! Черт, да запустите вы генератор, ослы, хватит беречь соляру! Десять минут, док!

– Ветер, – не своим голосом прошептал Обри.

Настолько не своим, что его услышали все.

– Что? – переспросил Сельцман, промаргиваясь. Кто-то сунул ему последнюю пачку «клинексов», и физик приложил салфетку к глазам.

– Ветер, – повторил Обри.

Над лагерем дул, взметая золу, холодный ветер. Такой холодный, что сразу становилось ясно – огненная стена, окружавшая пепелище, исчезла.

– Они… уходят? – выдохнул кто-то.

– Нет, – покачал головой Обри, не двигаясь с места. – Нет. Их чародеи устали. Они… идут на приступ.

«У русских есть обычай, – мелькнуло у него в голове, – в такие минуты петь. Но если я сейчас заведу «Звездное знамя», меня не поймут».

И в этот миг заговорил последний оставшийся у осажденных пулемет.

– У нас нет десяти минут, – прошептал Обри.

Глотнув студеного воздуха, бешено зарокотал дизель генератора. Словно в ответ ему из-за горизонта донесся раскат грома. Майор поднял глаза – небо стремительно заволакивали низко бегущие тучи.

– Все равно не работает, – пожаловался Сельцман.

Майор вытащил пистолет, посмотрел на него так, словно увидел впервые в жизни, и отшвырнул в сторону, взяв вместо того бесхозную винтовку. Тяжесть оружия в руках давала иллюзию спокойствия, хотя Обри прекрасно понимал, насколько она пуста.

Со стороны леса доносились воинственные крики. Теперь пальба неслась отовсюду, и уже кто-то из столпившихся на краю площадки занимал удобные огневые точки – за брошенной машиной, за брошенным ящиком, за грудой бочек.

– Давайте же, мать вашу! – рявкнул Макроуэн.

Физик послушно сдвинул реостат еще на одно деление. Подполковник, грязно выругавшись, оттолкнул его от пульта и сдвинул рукоятку до упора. Замигала красная лампа.

– Полную мощность! Полную мощность на генератор!

По краю стального кольца побежали лиловые вспышки, и внезапно, как это происходило всегда, пространство в нем разорвалось.

– Лестницы! – крикнул Макроуэн.

Но приказа не требовалось. Оставшиеся в живых морпехи ринулись к провалу, взбираясь на кольцо стоячих камней по стремянкам, по наваленным поспешно ящикам, по плечам товарищей, и прыгали вниз, в разрыв между пространствами.

Обри не нужны были приборы, чтобы понять – установка барахлила. Или, как утверждал Сельцман, не справлялась с нагрузкой. По поверхности смыкания шла муаровая рябь, проводящие шины светились от жара.

– Долго не продержится, – шептал Сельцман, глядя на панель, – нет, сейчас все сгорит… а потом мы сгорим…

Безо всякого предупреждения он рванулся в сторону и, с неожиданной для такого хлипкого человечка силой расталкивая морпехов, поплыл в толпе к ближайшей лестнице.

– Боже, какая толпа, – отрешенно проговорил Обри. – Крысы, просто крысы…

Он не чувствовал страха. Только бесконечную тоску.

– Вы еще здесь? – обернулся к нему Макроуэн.

– А где еще? – отозвался Обри меланхолично.