Хроники Избранных. Трилогия - Сергей Ермолаев

– Понимаю. Если есть что спросить, спрашивай. Но не могу обещать, что отвечу именно сейчас на любой из твоих вопросов.

Алексей недолго молчал, собираясь с мыслями, а потом его словно осенило, и он быстро озвучил свой вопрос:

– Вы сказали, что искали меня, чтобы предложить остаться с вами. Скажите, я дал свое согласие на это?

– В принципе, да. Можно считать, что ты дал свое согласие.

– Но когда и где? Я не помню этого!

Глава Светленгов встал, все держа в руках тот стакан, и, когда Шахнозаров вскочил следом, молвил:

– Ты сам говорил, что ничего не помнишь из своего прошлого. Естественно, ты и это не помнишь. Но, я думаю, память вернется к тебе. Тогда ты и должен узнать где и когда ты стал одним из нас. Если к полудню не вспомнишь, то наш разговор продолжится, а пока иди.

– Хорошо. Пойду. Что-то мне нехорошо от всего этого.

И парень направился к выходу. Матрэкс не смотрел ему вслед. Этого не требовалось.

Он мог все "видеть" с помощью телепатии.

Алексей выбежал на лестницу, дрожа как при лихорадке. В глазах у него потемнело и он, не понимая, что происходит, с криком бросился вниз. Преодолев один пролет и оказавшись на промежуточной площадке с очень широким подоконником, которым заканчивались (или начинались?) окна, идущие по всей стене до четвертого этажа, споткнулся и упал. Растянувшись на лестнице, он замер…

День начался с поистине яркого, солнечного утра. Город ожил – не было еще и восьми часов. Быть может, какой-то части его жителей нужно было идти на работу не к девяти, а немного раньше. Наверняка так и было. Общественный транспорт активно сновал в разные стороны, развозя людей кого куда. У всех имелись свои дела. И надо же, все еще у некоторых не было собственного автомобиля.

В здании, стоящем на центральной улице города, постепенно становилось все оживленнее. Ночная тишина и даже некая таинственность, обитавшие в нем до восхода солнца, исчезли.

Большой зал на втором этаже с табличкой "206" на двери к полудню стал заполняться большим количеством народа. Все мужчины были в светлых одеждах. Кто в костюмах с пиджаками, кто в одних рубашках с укороченными рукавами. Среди них находилось и несколько девушек, одетых, как никто другой, по-летнему – в топиках, майках, коротеньких юбочках и шортах, модных обтягивающих джинсах – радовавших их своим присутствием.

Столы, еще ночью стоявшие несколькими рядами напротив белого экрана для проецирования изображений и фильмов на него, теперь были проставлены в два слившихся ряда, протянувшихся вдоль почти всей длины помещения. Все стулья, а точнее кресла на колесиках, были на месте.

Люди шумно общались между собой, большинство стояли поближе к длинному столу, получившемуся из двенадцати отдельных, а некоторые уже садились. Время от времени в зал заходили новые люди, кто-то просто заглядывал и удалялся.

И вот, когда стрелки на всех часах в данном часовом поясе показали без одной минуты полдень, один парень, быстрым шагом зашедший в зал, объявил всем:

– Шеф идет!

Те, кто еще стоял, поспешили занять свои места. И только люди затихли, как в большом помещении появился Матрэкс. Все синхронно встали, молча его приветствуя.

У Светленгов, впрочем, как и у Воргов, с этим было строго. На любых собраниях и даже на коллективных праздничных мероприятиях, обедах или ужинах своего лидера Светленги встречали стоя.

Остановившись во главе стола, под большой картиной, пришедший молвил:

– Добрый день. Рад вас видеть здесь. Объявляю собрание открытым.

Сейчас он говорил, как и обычно, уверенно, быстро, четко выговаривал слова своим от природы громким, резким голосом. Из-за этого могло создаться впечатление, что он зол. И у некоторых оно, действительно, создавалось. Его глаза постоянно блестели, зорко наблюдая за всем происходящим вокруг, но лицо не выражало ровным счетом ничего.

Светленги сели, только когда опустился в свое кресло их глубокоуважаемый и всеми любимый лидер. Да, именно уважаемый и любимый. Все Светленги без исключения преклонялись перед ним, уважали как никого другого, всегда ставили его себе в пример, стремились быть на него похожими и, разумеется, готовы были пойти за ним куда угодно. Некоторые его боготворили, а некоторые – это, скорее, относилось к девушкам – были от него просто без ума.

Обводя присутствующих взглядом, Матрэкс заметил одно пустое место по левую сторону от себя, что его не обрадовало.

– Кто не пришел? Опять Скотт?

– Да, Андрей Александрович. Его здесь нет.- Произнес кто-то из мужчин.

– Кто-нибудь, позвоните ему. Если через 10 – 15 минут он не явится, пусть вообще не показывается мне на глаза.

Один из молодых людей встал из-за стола и, на ходу набирая номер Скотта на своем мобильнике, вышел в коридор.

Глава Светленгов не стал его дожидаться и начал о чем-то рассказывать. Его слушало более тридцати пар ушей.

Новенькая серебряная "Шевроле – Нива", снабженная всеми нужными и ненужными дополнительными приспособлениями, с нарисованным на капоте мотора женским лицом, стояла буквально в нескольких метрах от воды и метрах в 50 – 70 от обрывающейся узкой дороги, ведущей к этому месту. Передние дверцы были распахнуты и из непомерно высокой мощности динамиков автомагнитолы доносились негромкие, но уже очень мощные звуки музыки. Работала одна из тюменских радиостанций. Скотт в шлепанцах на босую ногу, бриджах и расстегнутой рубашке сидел на покрытой простыней земле еще ближе к озеру. В руках он держал цифровую видеокамеру и рассматривал ее со всех сторон.

Скотт был невысоким молодым человеком с торчащими постоянно в стороны очень светлыми волосами, с хитрыми часто прищуренными глазами и чертами лица, делавшими его весьма похожим на голливудского актера Тома Круза. Парень об этом знал и очень гордился этим.

– Ты что, камеры никогда не видел?- Вдруг раздался совсем недалеко приятный женский голос.

Парень, действительно, сидел с этой камерой, как загипнотизированный и тупо пялился на нее, не отрывая взгляда. Выйдя из ступора, он улыбнулся подсевшей к нему девушке с недлинными темными волосами, которая принесла сумку с продуктами, и произнес:

– Эту модель я, правда, вижу впервые. Только вчера ее купил. Но, мне кажется, я знаю, как с ней обращаться. Она не слишком отличается по управлению от моей старой. Подожди, не доставай из сумки ничего. Я хочу тебя поснимать за этим делом.

Девушка чуть засмеялась, смущенная таким заявлением друга, но противиться этому не стала. Зачем? Ведь Скотт не фильм для тех, кто старше 18-ти, снимать предлагает, а только как она будет устраивать им пикник. Хотя… Скотт был таким человеком, от которого можно было ожидать неожиданностей.