Удача игрока - Джульет МакКенна

Как только колдун вошел в фесс, шум, заточенный внутри массивного каменного круга, ударил по ушам. Окна во всех строениях, расположенных вдоль стены, светились, из труб тянулся дым. Некоторые двери были закрыты – там работали или спали, но остальные, распахнутые настежь, впускали и выпускали людей, толкавших друг друга без всякого извинения. Двое мужчин стояли посреди двора, игнорируя людской поток, обтекавший их с двух сторон, и сравнивали убористо исписанные аспидные доски. Крик заставил обоих поднять головы, и один поспешил к куче мешков, рассыпанное зерно катилось у его ног. Главная лестница рекина была забита мужчинами и женщинами, все они обменивались новостями и мнениями. На каменных стенах, освещенных факелами и костром, дрожали пятнистые тени, но верх башни терялся в темноте, прорезая рельефный черный силуэт на звездном небе.

Эрескен закипел от злости. Когда он и его клан захватят здесь власть, все это прекратится. Истинная магия должна править. Никакой эльетиммский колдун не будет на побегушках у всякого напыщенного шута, который лопается от самомнения из-за нескольких голых лиг горного склона. Голод донимал Эрескена, поэтому он обошел рекин. При виде жалкой толпы на кухонном дворе колдун от досады щелкнул языком. Протолкавшись мимо назойливых рук, он хлопнул одну из Шелтий по плечу.

– Где Аритейн? Я должен с ней поговорить.

Крелия обернулась с искаженным от боли лицом; она вбирала в себя эту боль с каждым целительным прикосновением к страждущим телам.

– Она пошла внутрь, возможно, поесть?

Эта глупая женщина скоро вконец себя потеряет, равнодушно отметил эльетимм, видя ее мутный взгляд. Надо внимательнее следить за Крелией. Если она впадет в безумие, то не помешает его планам. Он еще раньше задушит ее во сне.

– Ты ищешь Аритейн? – Ремет вопросительно поднял брови. – Явился Брин, и они ушли внутрь, чтобы поговорить наедине. – Ремет настороженно смотрел на колдуна. Его лицо оставалось по-юношески мягким, но в глазах появилась новообретенная зрелость. – Он принес новости о Джирране.

Эрескен кивнул и спрятал проклятия в самой глубокой извилине своего ума. Долгая дружба Брина с Аритейн сильно затруднит ему работу по рассеиванию любых сомнений, которые могли бы запасть ей в голову от этих новостей. Что Брин услышал от Джиррана? Он знает что-то, чего не знает Эрескен?

– Спасибо.

Колдун дружески улыбнулся Ремету, как мужчина мужчине, приправляя легкую улыбку обещанием будущего доверия, доступа к внутреннему кругу знания. Отвернувшись, он почувствовал на затылке взгляд юноши. Вот о чем еще нужно помнить и осторожно обойти. Этот бешеный натиск непрерывных и разнообразных требований стал настоящим испытанием для подготовки Ремета. Парень и за десять лет не столкнулся бы с таким, если б таскался взад и вперед по долинам за каким-то бесплодным предсказателем. Он начинал думать сам, а Брину только и нужен кто-то, разделяющий его неуверенность, чтобы побежать к старейшинам, губя все.

Эрескен ускорил шаг. Боковая дверь была приоткрыта, несколько фигур съежились на деревянных ступенях. Не глядя на них, дабы не обнадежить какую-то ничтожную просьбу, колдун взбежал по лестнице через две ступеньки и поспешил к двери в дальнем конце коридора.

Он остановился на пороге, и медоточивые слова высыхали на его губах.

– Что вы здесь делаете? Где Аритейн?

Сериз вскочила, оглядываясь на мужчин, сидевших по бокам от нее.

– Она ушла с Брином. – Жалобная улыбка девушки умоляла Эрескена не сердиться на нее.

– Кто это? – Эльетимм зло посмотрел на старика, который сжимал поникшее плечо девушки шишковатой рукой. – Ты должна исцелять снаружи, а не там, где мы собираемся для медитации!

Он сел за длинный стол; остальные были вынуждены встать со своих стульев, признавая тем самым его власть.

Незнакомец бросил на колдуна такой же свирепый взгляд.

– Я ее отец, а это ее брат. Мы пришли узнать, как ее дела. Джирран говорит, Шелтий больше не будут отрезаны от их крови.

Еще одно проклятое осложнение, с которым необходимо справиться. Эрескен услышал торопливые шаги в коридоре.

– Тогда перенесите ваше воссоединение куда-нибудь в другое место.

Эльетимм встал, ожидая увидеть Брина или, еще лучше, Аритейн. Вместо этого в комнату ворвались двое незнакомцев с пылающими враждебностью лицами, что подействовало на Эрескена как пинок в живот. За ними следовала женщина – ее облик был неразличим под жуткой маской красок, но ясные зеленые глаза сверкали от ненависти.

Это была магова потаскуха из Леса. Жгучая боль в челюсти сообщила Эрескену, что эта гадина вновь использует свои проклятые дротики. Колдун пошатнулся от холодного удара наркотика в кровь; цепляясь за стол, он разметал во все стороны карты, пергаменты, кубки и бросил кувшин в более плотного из нападающих.

Стоявшая ближе всех к двери Сериз вдохнула на паническом крике, но женщина дала ей оплеуху, чтобы молчала. Хрупкая блондинка ударилась о каменную стену и хныча сползла на половицы. Эрескен толкнул ее потрясенного отца в атаку, ухватившись за его порыв защитить свое дитя. С нечленораздельным ревом старик замахнулся на спину шлюхи. Старший из предателей, пришедших с ней, перехватил его мстительный кулак. Силы их были равны, но предателя поддерживала энергия молодости. Минутку подумав, эльетимм вплел лицо предателя в образ самой грязной похоти Джиррана, Сериз, плачущей жертвы, под поднимающимся и опускающимся телом. Он вбил этот образ в ум ее отца, врезал в его сознание, игнорируя вред, который он причиняет.

– Смотри, что они…

Эрескен не успел подкрепить образ словами. Второй предатель, тощий, с дикими глазами, был всего в шаге от него и держал наготове нож. Колдун схватил брата Сериз и бросил его на блестящее лезвие. В миг агонии, когда боль отвлекла парня, Эрескен захватил его ум. Он скрутил его сознание в тугой клубок хаоса, беспощадно изолировал от всякой разумной мысли и памяти. Работая быстрее, чем когда-либо, Эрескен лишил его всякого ощущения боли от бесчисленных ран и ударов, которые наносил раздосадованный предатель. Безжалостно выдирая любой инстинкт самозащиты, он зажег в этом парне бессознательную ярость и ненависть, превратил каждое непроизвольное движение в нападение, связывая их все в бурю бессмысленной жестокости.

Эрескен вырвался из вихря разрушенного ума парня в тот самый момент, когда предатель, будучи ниже ростом, упал на колени под этой безумной яростью. Отец, вооружившись ножкой стула, нападал на другого предателя. Мерзавец ловко увертывался, все удары обрушивались на стену за его спиной, и дерево разлеталось в щепки.