Тайна двух океанов - Григорий Адамов

Оставались считанные часы. В час тридцать минут девятнадцатого августа «Пионер» должен был произвести первые взрывы в своих дюзах и выйти из своего убежища в просторы океана.

Работа кипела. В восемнадцать часов главный акустик Чижов доложил капитану, что все ультразвуковые прожекторы в порядке. В двадцать один час сорок пять минут электрики с помощью освободившихся акустиков закончили восстановление всей автоматики в камерах баллонов с газами, подготовили аппаратуру для газопроводной камеры и перешли к заделке проводов всех сетей под внутреннюю обшивку переборок и корпуса корабля. Зоолог, Цой и радисты заканчивали очистку и шлифовку кормы и дюзового кольца от следов работы на них. Старший лейтенант Богров, Шелавин и еще два человека из команды в последний раз осматривали, выслушивали, просвечивали дефектоскопами корпус подлодки изнутри и снаружи.

Все нервничали, ежеминутно посматривая на часы. Особенно волновались в газопроводной камере. У механиков что-то не ладилось. Несколько труб, уже поставленных на места, после новой проверки показались Козыреву подозрительными, и он их забраковал. Пришлось подниматься в склад, отбирать и ставить другие. Время уходило, часы показывали уже двадцать два часа, а работы в камере оставалось еще немало. Между тем электрики нетерпеливо ждали, когда освободят камеру, чтобы заняться установкой уже подготовленной аппаратуры. Им тоже нужно было на это не менее часа-часа с четвертью.

Наконец, в двадцать три часа, люди распрямили спины и смогли вытереть пот с лица. Козырев в последний раз проверил трубы и их крепление, и все вышли из камеры. В нее устремились электрики. В двадцать четыре часа зоолог, Цой и радисты окончили очистку и шлифовку кормовой части корабля, дюзового кольца и дюз. Еще через пятнадцать минут из пещеры вернулся старший лейтенант со своей партией: корпус подлодки, после проверки, оказался в идеальном состоянии.

Капитан приказал старшему лейтенанту взять всех свободных людей и начать уборку и погрузку материалов и оборудования, накопившихся вне подлодки, в пещере. На погрузку пошли водолазы, радисты, Шелавин, зоолог, Цой и многие другие. Больше всего времени и усилий требовали разборка помоста и клетки вокруг дюзового кольца, распутывание тросовой сбруи «Пионера», снятие электролебедки, прожекторов и осветительной сети.

С каким-то трудно передаваемым ожесточением люди бросились в эту последнюю атаку. Лишь сознание, что это действительно последнее напряжение, последнее требующееся от них усилие, помогло им мобилизовать остатки своей воли, энергии и сил. В ноль часов сорок пять минут все находившееся в пещере было собрано под выходной площадкой. Началась торопливая погрузка. Вдвоем или в одиночку, надувая воздушные мешки, а в трудных случаях пуская в ход винты, люди поднимали доски, трубы, лебедку, бухты тросов, прожекторы, мотки проводов, инструменты и все это сваливали в выходной камере, в углу, чтобы уже потом, на походе и на досуге, разобраться и разложить по местам. Беспорядочная гора в углу быстро росла и скоро заняла целую стену.

Скворешня работал то под выходной площадкой, подавая товарищам наиболее тяжелые вещи, то сам переносил их в камеру. И, когда он поднимался вверх к площадке или выдавались свободные секунды между одной и другой подачей, все чаще заволакивалась голова туманом, закрывались глаза и все труднее становилось раздирать веки и приходить в себя. Один раз он так и простоял с минуту, ухватившись за трубы, погруженный в какое-то забытье, и Матвееву пришлось несколько раз тряхнуть его за плечо, чтобы заставить очнуться. Было очень неловко, и Скворешня не знал, куда деваться от стыда.

— Что это с вами случилось, Андрей Васильевич? — спросил Матвеев, подставляя спину под новый груз.

— Да так, знаешь… задумался… вспомнил про Горелова… — замявшись, сказал Скворешня первое, что пришло ему в голову.

— А-а… — понимающе протянул Матвеев. — Да… есть о чем подумать.

Кончали погрузку под колыхание и подвижку «Пионера» то вперед, то назад, то в стороны: электрики и механики испытывали уже работу ходовых и рулевых дюз. Дно пещеры к этому времени почти совсем очистилось. Последнюю мелочь подобрал Скворешня.

— Всё? — спросил из камеры старший лейтенант.

— Всё! — послышался снизу голос Скворешни.

— Подымайтесь! Начинаю перекличку!

— Есть подыматься! — ответил Скворешня, показываясь над площадкой с огромной охапкой инструментов.

С запущенным винтом он проскользнул в камеру, и старший лейтенант едва успел ткнуть в него пальцем, сказав:

— Один…

Не отдавая распоряжения о поднятии площадки, старший лейтенант продолжал считать остальных людей, заполнявших камеру:

— Два… три… пять… восемь…

Людей было много — семнадцать человек. Пока продолжалась перекличка, площадка все еще не была поднята, и никто не обращал на это внимания.

Наконец старший лейтенант закончил:

— Все налицо. Поднять площадку! Сдвинуть двери! Открыть вентиляцию!

Вода быстро убывала, скоро и давление воздуха в камере было доведено до нормального.

Волнуясь и торопясь, все нетерпеливо снимали с себя скафандры, спеша поскорее очутиться на своих постах у механизмов и аппаратов, чтобы быть на месте к моменту отплытия. Последним выбежал из камеры старший лейтенант и, устремившись к центральному посту, на бегу крикнул Крутицкому, дежурному водолазу выходной камеры:

— Все налицо! Задраить камеру!

— Есть задраить камеру!

Все же Крутицкий просунул в дверь голову. Лишь убедившись, что в камере никого нет, он задраил водонепроницаемую дверь камеры, запер гнездо с кнопкой от привода и отправился помогать в уборке отсеков.

Зазвучал громкий авральный сигнал:

— Все по местам!

Команда замерла на своих постах у многочисленных аппаратов и механизмов.

В центральном посту капитан нажал крайний левый клавиш на клавиатуре ходового управления.

Подлодка дрогнула, по корпусу и палубам пронеслась мелкая, но вполне ощутимая дрожь.

«Пионер» тронулся с места.

Начался последний, гигантский перегон — туда, к далеким берегам родной Страны Советов…

Дрожь становилась все мельче, замирала, таяла и наконец почти совсем исчезла.

«Пионер» вышел из своего убежища и двигался уже среди необъятных пространств океана, раскрывшихся перед ним на экране центрального поста. Ультразвуковые прожекторы внимательно ощупывали своими лучами водные толщи на двадцать километров вокруг, два инфракрасных разведчика в пятидесяти километрах впереди подлодки шныряли вверху, внизу, по сторонам, донося в центральный пост о замеченном.