Фрейя. Ведущая волков - Аля Файпари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не нужно, – отозвалась я.
Он коротко кивнул и развернулся. Я брела за ним, мучаясь от его отстраненности и неразговорчивости. Мучаясь от раны, зудящей в груди.
Ласка, хромая, как и мы, плелась за своим хмурым хозяином.
Впустив нас в дом, Николас захлопнул дверь. Указал мне на лавку у стола, а сам направился в кладовую, зажег свечи и начал рыться в оставшихся запасах со снадобьями. Ласка свернулась у моих ног, грея их и поскуливая.
Должно быть, мы представляли собой жалкое зрелище. Но в войне не было ничего красивого и благородного.
Ник разложил все необходимое на столе, но к делу приступил не сразу. Вместо этого он подошел к окну и, как много ночей назад, уперся руками о разделочный стол. Сгорбился, устало потер лицо.
Мне было физически больно смотреть, как он страдает.
– Поговори со мной, – попросила я, раздраженно вытирая слезу в уголке глаза. – Накричи на меня.
Он не ответил. Только легонько мотнул головой. И я бы не заметила этого движения, если бы не прожигала его взглядом.
Я не выдержала и поднялась со скамьи, чтобы подойти и прижаться к его напряженной спине. От моего прикосновения она напряглась еще сильнее.
– Он убил ее. Сначала он скрылся с поля боя, привел своих людей в деревню, а потом… – Я зажмурилась, когда мягкий взгляд Сахаар всплыл перед глазами. – Знаю. Я все знаю. И мне очень жаль, что я снова нарушила обещание. Злись на меня, сколько хочешь. Ты имеешь право. Но… я ни о чем не жалею.
Он слушал мой шепот. Я видела это по тому, как сокращались мышцы, когда он в ярости сжимал края стола.
– Когда Сазай прибежал и сообщил, что случилось, тебя не было рядом. И я не стала искать. Ты знаешь почему. – Тишина. – Скажи, что ты знаешь. Пожалуйста, скажи, что понимаешь, почему я так поступила.
Ник продолжал молчать. С каждым ударом сердца слез становилось все больше, и когда я поняла, что он мне не ответит, они заструились по лицу. Я всхлипнула, шепнула «Прости» и побрела обратно к скамье.
Он издал тихий, страдальческий стон.
– Когда ты перестанешь меня изводить? – выдавил Ник, выпрямляясь, и посмотрел на меня через плечо. Его глаза были отражением моих, полные скорби, боли и пережитого страха. – Почему ты вечно вынуждаешь меня так переживать? Почему постоянно поступаешь по-своему, не посвящая меня в свои планы? Ты совсем меня не уважаешь? Или не доверяешь мне? Я за всю свою жизнь не боялся столько, сколько за то время, что мы знакомы! Когда отец сказал, что ты отправилась в деревню, захваченную Истэком, я был почти уверен, что найду здесь твой труп.
Каждое брошенное им слово кололо больнее любого ножа. Я чувствовала, что если бы не тот случай в лесу, то он бы проорал мне все это в лицо и встряхнул для надежности. Но сейчас его голос был чуть громче обычного и звенел от того, с каким трудом он сдерживался.
– Тогда ты тоже изводишь меня, Ник, – я слабо дернула уголком саднящих губ, – потому что я чувствую то же самое. – Я опустила голову и заставила себя сказать: – Ты сам предложил остаться…
– Нет! Не хочу! Не хочу больше ничего слушать, – взорвался он, махнув рукой в мою сторону и не позволив мне договорить. Впрочем, я не хотела продолжать. Он протопал ко мне, волоча ногу, и с раздраженным вздохом прижал к себе. – Бестолковая, невыносимая девчонка. Не понимаю, ты делаешь меня слабым или сильным, – пробормотал-простонал он и тут же отстранился, чтобы провести пальцем по моей щеке, размазывая густую грязь вперемешку с кровью, и коснуться темных синяков. Так осторожно, но я все равно поморщилась. – Посмотри на себя, дикарка, – прошептал он со страданием в голосе. – На кого ты похожа? На твоем месте должен был быть я.
– Ты мог оказаться на месте Истэка. И я бы потеряла не только Сахаар, но и тебя. – Я вздрогнула, когда ее имя повисло между нами. К горлу вновь подступили рыдания, но я проглотила их. – Я бы не пережила этого.
– Твоя вера в меня очень льстит, – проворчал Николас. Наклонился и ласково прижался своими губами к моим. Этот поцелуй был со вкусом земли и крови, боли и печали, но он был лучшим из всех, потому что мы оба были живы. – Нужно заняться твоими ранами.
– А как же битва? – нахмурилась я, следя за тем, как он смачивает чистую тряпку.
– Мы победили, – бросил Ник. – Истэка не было, Аян убил Туна, вождь Хири получил серьезное ранение, а с подоспевшим отрядом Атли, который, на удивление, почти не поредел, и благодаря растерявшимся Кезро и Хири преимущество оказалось на нашей стороне. С оставшимися они разберутся без меня.
– Мы победили, – тихо повторила я.
И добавила мысленно:
«Я убила Истэка»
Но эта мысль не принесла мне облегчения, радости и освобождения, о которых я некогда грезила. Лишь пустоту, что заполнится еще не скоро.
Устроившись на скамье, Николас начал осторожно оттирать мое лицо, после чего снял с меня броню, чтобы добраться до порезов на животе и под рукой. Когда он вправлял мне кисть, а после занимался раной на ладони, я едва не потеряла сознание от истощения и ужасной боли. Он усадил меня между своими ногами, позволяя мне откинуться на грудь, пока протягивал черные нити через края раны. Я не могла двигать кистью. Даже пальцы, как бы ни старалась пошевелить хоть одним, не желали слушаться.
Я заметила, что он прячет взгляд, пока осторожно перевязывал ладонь,
– Что? – шепнула я.
Он немного помолчал, крепко сжав зубы.
– Я не уверен, что рука будет работать, как прежде. Если начнется заражение, ее придется… – Николас несколько раз открывал и закрывал рот, но так и не смог закончить. Не смог посмотреть на меня.
Я равнодушно пожала плечами и устало прикрыла глаза. Эта цена казалась мне ничтожной по сравнению с той, что заплатили некоторые из нас. По сравнению с той, что заплатила Сахаар. Разве не эгоистично горевать об одной утраченной руке, когда у кого-то отнимали целую жизнь?
– Я помогу тебе дойти до кровати, – произнес Ник, отстраняя меня от себя. – А мне надо идти.
Но стоило ему наступить на раненую
