Маньяк по субботам - Александр Петрович Гостомыслов

меня не могли подействовать никакие чары. Просто оглядел — нет ли при ней оружия. Но при ее манере одеваться не только пистолет — носовой платок некуда было спрятать. Белый носовой платочек и был засунут за поясок ее зеленого, в облипочку, костюма.

Оглядев комнату. Зоя села у окна.

— У-у! — произнесла она восхищенно, увидев блюдо. — Клубничный бегемот! В Гавани, на ярмарке «Российский фермер», за такое блюдо дадут золотую медаль!.. Я сама не своя от клубники, как увижу ягоду на грядке, так и кидаюсь на нее с открытым ртом. А на это блюдо надо бросаться с лопатой.

Бондарь остался доволен ее отзывом. Но Зоя не взяла ни ягодки. Она смотрела в окно. А там было на что поглядеть. Собрался кое-какой народишко, из тех, кого в гости не зовут, но кто горазд поболтать, послушать сплетни. Среди них Юрка, пацан на мопеде «Верховина-3» е отломанной левой педалью. Носом непрестанно шмыгает, купался, наверное, много, простыл. Заметно выделялись два парня в крепких кожаных куртках, на мощных, сверкающих никелем, американских мотоциклах, настоящих вездеходах с широкими, на шипах, колесами. С парнями прибыли две девчонки, юные, с хорошенькими личиками, в юбчонках таких тесных и коротких, что, когда они приседали от смеха, мелькали их белые трусики. А смеялись они беспрестанно.

Парни на мотоциклах показались мне подозрительными. Я вышел на улицу, посмотреть на них поближе, прикинуть, что можно сделать. Ворота наши наполовину были завалены березовыми чурбаками, машина стояла на улице. Я развернул нашу «Ниву» так, что она загородила всю линию вдоль канавы — протиснуться можешь, а на мотоцикле не проскочишь, обязательно окажешься в канаве.

С другой стороны подъехал инспектор Шестиглазов с любителем поэзии сержантом Григорьевым за рулем. Сержант глянул на мотоциклистов, на меня, с лету все понял и тоже развернул свой милицейский «уазик», с другой стороны перегородил дорогу. Так-то спокойнее будет, если у парней что нехорошее на уме, то они — в ловушке. А молодцам хоть бы что, смеются между собой, веселят своих девчонок, из-под коротеньких юбчонок мелькают белые трусики.

Кю принес эту сплетню, не знаю, но при входе в дом гости шушукались, мол, Никита жив, сегодня ночью домой приходил. И обещал матери на следующую ночь снова прийти.

Я немедленно передал эту «новость» Граю. Он скептически усмехнулся:

— Утонул, значит утонул…

Стив Исаев сел рядом с Зоей. Дальше Слег Попов с матерью, родители Ольги старики Ангеловы, рыбак из Назии Кирилл Феоктистов, жених из Казани Рахим Маматкулов, сторожиха Нина Федоровна с дочкой Галей, отец Елены Островской. Главбух Рублева тоже пришла. Про нее следует сказать особо. Позднее выяснились два весьма интересных факта. Оказывается — на празднике в Шлиссельбурге она провела весь день и дважды встречалась с Геннадием Исаевым. Это ни о чем не говорит, но все же стоит держать в голове. И еще — в день гибели Елены Островской она тоже присутствовала на канале и шесть раз ходила купаться. Почему же ее не захватила мелкая сеть инспектора Шестиглазова, да и мы с Граем не заметили? Оказывается, по состоянию здоровья, ей противопоказано открытое солнце. И сна расположилась за кустиками прилегающего к каналу лесочка. Единственное неудобство такого расположения — то и дело приходится отгонять в сторону желающих справить в лесочке малую нужду. Лично я до сих пор продолжал держать Рублеву на подозрении — лицо у нее каменное, ничего не выражает, узенькие щелки глаз совершенно непроницаемы, а характер и сила у нее мужские.

С другой стороны стола сели Грай, инспектор Шестиглазов и я. Сержант Григорьев остался на стуле у дверей.

Когда все приглашенные вошли в дом, хозяйственный Бондарь закрыл на крючок вторую половинку ворот — две рейки с прибитыми к ним штакетинами, тщательно выкрашенными в это лето. А чтобы не торчать без дела, взял лопату и направился в дальний угол сада, возиться с грядками. Наши с Граем криминальные дела его не касались. Его интересовал только успех, то есть гонорар.

Нина Федоровна пришла в чистом платье, немного осунувшаяся, все в тех же клееных галошах, заметно прихрамывая. Я перегнулся через стол и шепотом спросил ее:

— Правду говорят, что Никита вернулся?

— Врут все. Кому это надо выдумывать, не пойму. Разве покойники возвращаются? — но в глазах ее проблескивали злые искры, я не знал, можно ли верить ей.

— Как ваше собственное расследование?

Она отмахнулась от меня:

— Да запуталась я. И некогда, то одно, то другое.

Грай оглядел всех, поднялся и начал разговор:

— Долгое получилось дело, неожиданно долгое. А сегодня вы должны решить, справились ли мы с Виктором Крыловым, моим помощником, заработали гонорар или нет? Наш клиент, теперь можно сказать открыто, жена бывшего председателя садоводческого товарищества госпожа Попова наняла меня, желая доказать, что ее сын Олег, которого арестовали по подозрению в убийстве собственного отца, ни в чем не виновен. После второго убийства родители Ангеловой Ольги и ее жених Рахим Маметкулов примкнули к ним и стали одним клиентом, потому что расследование затянулось, расширилось и стало весьма дорогим. Брат убитого Геннадия Исаева Стив организовал на свои средства бригаду содействия милиции и производил собственный поиск.

Грай рассказывал, а я внимательно наблюдал за лицами гостей. Галя, сестра Никиты, судорожно вцепилась в руку матери и, не мигая, смотрела на Грая. Рахим сидел красный, как свекла, он мне признавался, что бы ни сделал — краска бросается в лицо и выдает его. Рыбак из Назии Феоктистов сегодня, похоже, как всегда, принял стакан и теперь старался не дышать на соседей. Стив слушал с холодным вниманием, Зоя чертила пальцем по столу замысловатые фигуры. Стирала ладошкой и снова рисовала. Беспрестанно, как компьютер.

— Уголовный розыск принял решение дело НАГа или, как они его назвали, «Дело с автографом» закрыть. Они считают, что судить некого, так как виноеегж этих убийств Никита Зеленев утонул, оставив запуску, что добровольно покидает этот мир.

— А вы полагаете, есть кого судить? — спросил Рахим.

— Я попытался представить себе человека, который решился на четыре убийства, регулярно докладывая мне об этом в стихах, а потом убил себя. Кто он? Какой он? Причем убийца легко мог остаться безнаказанным. По первому делу пошел бы под суд сын председателя Попова. По второму делу судили бы Рахима Маматкулова или Кирилла Феоктистова. По третьему убийству попал бы под подозрение брат Геннадия Исаева Стив. Что еще меня смущало — гвоздь. Металл — это мужское начало. Сатурн — бог войны. Убийца имел железный характер, силу, сноровку. А стихи говорили о романтических наклонностях.