Переплет 13 - Хлоя Уолш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это моя мама, — пробормотал Джонни, мельком взглянув на мать, прежде чем снова обратить свое внимание на меня. — Ну давай же.
— Мы ждем! — Я прохрипела, схватив его за руки, прежде чем он успел уйти, все еще балансируя на одной ноге. — А что насчет моей обуви?
Джонни взглянул мне под ноги, а затем позади меня.
Тяжело вздохнув, он обнял меня за талию, притянул к себе, поднял меня над землей и повел нас к джипу.
Одной рукой он дернул заднюю дверь, а другой усадил меня на заднее сиденье, а затем побежал обратно на пешеходную дорожку, чтобы забрать наши брошенные сумки.
— Я вся мокрая, — предупредила я, чувствуя себя неловко при мысли о том, что испорчу дорогую обивку машины.
— Серьезно, Джонни, — добавила я с дрожью, когда он вернулся к двери с нашими сумками. — Я промокла насквозь, моя одежда.
Его губы на мгновение дернулись, а затем он покачал головой, словно отмахиваясь от нежелательной мысли, пришедшей ему в голову.
— Ма, это моя, а, это Шэннон, — признал он, выглядя явно неловко. Он нервно взглянул на меня, а затем снова повернулся к матери, дважды прочистив горло, прежде чем добавить: —Она моя, э-э… она новенькая. Он толкнул меня дальше на заднее сиденье джипа своей матери, а затем бросил обе сумки рядом со мной. — Я сказал ей, что мы отвезем ее домой.
— Привет, Шэннон, — сказала его мать, поворачиваясь на сиденье и сверкая мне мегаваттной улыбкой.
— Шэннон, это моя мама, — хрипло объявил он. — Я, ах, пойду и найду твой ботинок.
Затем он закрыл дверь машины, заперев меня внутри со своей матерью, и убежал.
В ужасе я рухнула на заднее сиденье Range Rover принадлежавшего его матери.
Ну, это не было неловко.
Это было совсем не неловко.
Пытаться избежать гипервентиляции из-за жгучего дискомфорта было на удивление сложно, учитывая, что я был уверен, что наступает полномасштабная гипотермия.
— Эмм…приятно познакомиться, миссис Кавана, — болтала я, беспокойно подпрыгивая коленями, и потирала руки вверх и вниз по рукам.
Я настолько вышла из зоны комфорта, что понятия не имела, что делать.
Сознание того, что с меня капает вода на кожаный салон этой доброй дамы, тоже не помогало. — С-спасибо вам,
— Я Эдель, любимая, — ответила она рассеянно, глядя в окно. — Что, во имя Иисуса, делает сейчас этот мой сын?
Пробормотав про себя несколько ненормативных ругательств, миссис Кавана нажала кнопку на двери, и ее окно опустилось.
— Джонни! — она позвала. — Что ты делаешь, бегая под дождем, чертов придурок? Садись!
— Он ищет ботинок, — указала я, щеки пылали. — Мой ботинок — я его уронила. Скорее бросил. — Он пытается найти его для меня.
Миссис Кавана повернулась, чтобы улыбнуться мне, но ее улыбка дрогнула, а выражение лица превратилось в озабоченное нахмуривание.
— О боже, — выдохнула она. — Посмотри, как ты дрожишь. Ты, должно быть, погибла.
Я погибла.
Я была за гранью гибели.
Мое тело сильно трясло, а влажная одежда продолжала воздействовать на кожу.
Мать Джонни включила обогреватель на полную мощность, и я застонала от облегчения, когда волна тепла ударила мне в лицо.
Она сняла с плеч толстый вязаный кардиган, который носила, и накинула его мне на ноги.
— Теперь, любимая, сказала она успокаивающим тоном. — Мы согреем тебя в кратчайшие сроки.
— Большое спасибо, — ответил я, медленно увядая внутри. Ее маленький поступок доброты был для меня ошеломляющим. — Я не хочу пачкать ваш кардиган.
— Для этого и нужны стиральные машины, — ответила она с вернувшейся улыбкой.
Ого, мать Джонни была красивой.
И очень хорошо одет.
Серьезно, ее одежда была просто вау.
Все подходило друг к другу, от сережек до пояса.
Модельер, запомни, прошипел мой мозг, конечно, она будет хорошо выглядеть.
Со светлыми волосами и карими глазами миссис Кавана не слишком походила на своего сына, но он определенно унаследовал ее строение костей и пухлые губы.
Однако Джонни был прав насчет ее дублинского акцента; оно было толстым и гораздо более отчетливым, чем у него.
— Похоже, у тебя есть поклонник, — добавила миссис Кавана, указывая на то место, где Джонни бегал взад и вперед по тропинке, прочесывая землю и дамбы в поисках моего пропавшего ботинка.
Черт, я надеялась, что он не уплыл в канализацию.
Папа был бы в восторге, если бы я пришла домой с еще одним расходом.
— Он проделал ужасную работу, заставляя тебя молчать. — добавила с улыбкой миссис Кавана. — Я видела вас с ним в газетах на прошлой неделе. Прекрасная фотография, любимая. Вы вместе выглядите просто потрясающе.
Думала ли она…
— Что? О нет, нет! — Я покраснела уродливым свекольно-красным оттенком. — Это не так.
— О, нет? — Она ухмыльнулась. — Я подумала, может быть, Джонни завел себе маленькую подружку, пока меня не было.
— Эм, нет. Я поморщилась от дискомфорта. — Мы просто…
— Друзья? — пошутила миссис Кавана, легкая улыбка тронула уголок ее губ. — Так я слышала,
Мы были друзьями?
Я не был уверена.
Возможно, он все еще пытался загладить свою вину.
Я кивнула и сказала: —Да, мы просто друзья.
— Ах, как жаль, — ответила она после долгой паузы. — На мгновение я подумала, что тебе удалось сделать невозможное.
— Невозможно?
— Отвлечь его от регби.
— Ой. — Я сжала руки, не зная, что на это ответить. — Ну, нет, — это все, что я придумал, а затем добавила: —Мы просто друзья.
Когда миссис Кавана заговорила снова, ее брови были озабоченно нахмурены. — Я люблю своего сына всем сердцем, но иногда мне хочется, чтобы он вспомнил, что ему семнадцать, и немного расслабился. Веселился. Влюблялся. Нарушал правила. Был подростком, а не…
— Машиной? — Я тихо предложила,
— Да, — согласилась его мать, энергично кивая. — Его питание, тренировки, путешествия, спонсоры, все это… это пугает. — Она снова вздохнула, нахмурив брови. — Я просто хочу, чтобы он время от времени давал волю. Я знаю, как это звучит в устах матери, но он настолько сдержан. Каждая часть его жизни полностью структурирована и спланирована. Для меня, как для его матери, наблюдать за этим ошеломляюще. … Я не могу себе представить, каково это — быть семнадцатилетним и жить так изо дня в день. Но с Джонни все это регби, регби и еще раз регби. Он ест, спит и дышит этим чертовым спортом.
Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь — что угодно — но миссис Кавана продолжила.
— Он просыпается и тренируется. Он идет в школу и тренируется. Он приходит домой и тренируется. А затем он ложится спать и на следующий день
