Замок. Процесс. Америка. Три романа в одном томе - Франц Кафка

Я к тому все это рассказываю, чтобы вы поняли, до какой степени я от дяди зависим и сколь многим, следовательно, ему обязан. Согласитесь, при таком моем положении не могу я себе позволить хоть в чем-то поступить против его, пусть даже предполагаемого желания. Вот почему, чтобы хоть частично загладить свою провинность, мне и нужно как можно скорее попасть домой.

Длинную речь Карла господин Полландер выслушал очень внимательно, порой, особенно при упоминаниях о дяде, слегка, хоть и незаметно, привлекая Карла к себе и не однажды бросив серьезный и как бы выжидающий взгляд на господина Грина, который с прежней сосредоточенностью занимался своим бумажником. Карл, однако, чем яснее осознавал в ходе речи свои с дядей взаимоотношения, тем становился беспокойнее, непроизвольно порывался высвободиться из-под руки Полландера, все вокруг угнетало и теснило его, а путь к дяде — через стеклянные двери, по лестнице, по аллее, потом проселками, пригородами, предместьями и, наконец, по широкой городской улице, что так плавно притекает к дядиному дому, — путь этот предстал ему во всей своей строгой непреложности, ровный, открытый, прямой, он словно расстелился у ног и властно звал к себе Карла. Куда-то отступили, расплываясь, и доброта Полландера, и мерзость Грина, ему ничего, ничего не нужно в этой дымной, прокуренной комнате, лишь бы поскорее откланяться и уйти. С господином Полландером он, правда, вежливо сдержан, с Грином — начеку и, если что, готов к бою, но что-то еще, какой-то безотчетный страх заполняет все вокруг, толчками заволакивая ему взор.

Он отступил на шаг и теперь стоял на одинаковом отдалении от Полландера и Грина.

— Вы ничего не хотите ему сказать? — обратился господин Полландер к господину Грину и, словно прося о чем-то, даже схватил того за руку.

— Вот уж не знаю, что я такого мог бы ему сказать, — ответил господин Грин, отыскав наконец в своем бумажнике какое-то письмо и кладя его перед собой на стол. — Похвально, конечно, что он хочет вернуться к дяде, и по человеческому разумению можно бы предположить, что дядю он этим несказанно обрадует. Если только прежде он своим непослушанием не слишком дядю разгневал, а это, разумеется, тоже возможно. И тогда, конечно, ему уж лучше остаться здесь. Так что тут трудно сказать что-либо определенное, и хоть мы оба друзья его дяди и было бы весьма непросто установить в нашей дружбе какие-то ранги и различия, однако в душу к нему заглянуть мы, конечно, не можем, особенно сидя здесь, в стольких километрах от Нью-Йорка.

— Пожалуйста, господин Грин, — сказал Карл и, пересилив себя, даже приблизился к Грину, — я же по вашим словам и по голосу слышу, вы тоже считаете, что мне лучше сейчас же вернуться.

— Вовсе я этого не утверждал, — возразил господин Грин и углубился в созерцание письма, водя по краям конверта двумя пальцами. Он всем видом как бы давал понять, что вопрос ему задал господин Полландер, ему он и ответил, а до Карла ему, собственно, и дела нет.

Тем временем господин Полландер подошел к Карлу и мягко увлек его от господина Грина в сторонку, поближе к одному из огромных окон.

— Дорогой господин Росман, — начал он, чуть склонившись к уху Карла, и, помолчав, отер лицо платком, который затем еще задержал у носа, и высморкался. — Надеюсь, вы не думаете, что я намерен удерживать вас против вашей воли. Об этом и речи нет. Машину, правда, я вам предоставить не могу, машина отсюда далеко, в общественном гараже, оборудовать гараж здесь, в доме, где еще все строится, я пока что не успел. Да и шофера нет, он ночует не здесь, а где-то неподалеку от гаража, я, по правде сказать, и сам не знаю где. К тому же он вовсе и не обязан здесь ночевать, он обязан только рано утром точно в срок подать машину. Но это все, конечно, не препятствует вашему отъезду, и, если вы настаиваете, я немедленно провожу вас до ближайшей пригородной станции, до которой, впрочем, отсюда тоже неблизко, так что домой вы успеете не намного раньше, чем завтра со мной в машине, ведь я уже в семь утра выезжаю.

— В таком случае, господин Полландер, я предпочел бы все-таки поехать поездом, — сказал Карл. — О поезде я как-то не подумал. Вы же говорите, что поездом я доберусь раньше.

— Но разницы-то почти никакой!

— Тем не менее, господин Полландер, тем не менее, — настаивал Карл. — А я, помня о вашей любезности, всегда с удовольствием буду к вам приезжать, если, конечно, вы меня пригласите после такого моего поведения, и тогда, в следующий раз, я, наверно, лучше сумею объяснить, почему сегодня, торопясь увидеться с дядей, я дорожу буквально каждой минутой. — И, словно уже испросив разрешение уйти, он добавил: — Только ни в коем случае не надо меня провожать. Это совершенно излишне. За дверью ждет слуга, он охотно проводит меня до станции. Теперь бы мне еще шляпу свою найти.

Последние слова он произнес уже на ходу, решив напоследок пробежаться по комнате — вдруг шляпа где и отыщется.

— Может, я кепкой вас выручу? — спросил господин Грин, неожиданно доставая из кармана кепку. — Вот эта, часом, не подойдет?

Карл озадаченно остановился и сказал:

— Зачем же мне отнимать у вас вашу кепку? Прекрасно и без шляпы могу уйти. Не надо мне ничего.

— Да это не моя. Ну же, берите!

— Тогда спасибо, — пробормотал Карл, лишь бы отделаться, и взял кепку. — Он натянул ее и даже усмехнулся — кепка оказалась в самый раз, — потом снял, повертел в руке, пытаясь понять, что в ней такого особенного. Да вроде ничего, кепка как кепка, только совершенно новая. — В самый раз! — сказал он.

— Вот видите, в самый раз! — воскликнул Грин и пристукнул ладонью по столу.

Карл уже направился к двери, чтобы позвать слугу, но тут Грин нехотя встал, сладко потянулся после сытной еды и приятного отдыха, удовлетворенно похлопал себя по груди и тоном то ли совета, то ли приказа произнес:

— Прежде чем уйти, вам надо попрощаться с Кларой.

— Да, это надо, — сказал господин Полландер, тоже поднимаясь.

Но слышно было, что слова эти идут не от сердца, он безвольно уронил руки по швам, а теперь теребил, то застегивая, то расстегивая, пуговицу своего пиджака, скроенного по последней моде очень коротко и едва прикрывавшего бедра, что таких толстяков, как господин Полландер, совсем не красит. Кстати, именно сейчас, когда он вот так стоял рядом с господином Грином, бросалось в глаза, что полнота его какая-то нездоровая: ватная спина понуро сгорблена, рыхлый живот вываливается мешком, настоящее брюхо, а бледное лицо смотрит устало и измотанно. Господин Грин, напротив, хоть с виду даже, пожалуй, потолще господина Полландера, но это ладная, крепко сбитая, со всех сторон уравновешенная полнота: ноги по-солдатски сомкнуты, голова молодецки посажена на упругой шее, казалось, в прошлом он был великим атлетом, а теперь стал тренером.

— Так что сходите сперва к Кларе, — продолжал господин Грин. — Вам это наверняка доставит удовольствие, да и меня по времени такой расклад вполне устраивает. Дело в том, что я действительно имею сообщить вам кое-что интересное до вашего ухода, к тому же известие это, полагаю, решит и все вопросы с вашим возвращением. Но, к сожалению, я связан строжайшим приказом ни о чем не уведомлять вас до полуночи. Как понимаете, мне и самому это совсем не с руки, ибо лишает меня заслуженного сна, но я обязан придерживаться данного мне поручения. Сейчас четверть двенадцатого, я как раз успею обсудить с господином Полландером все свои дела, чему ваше присутствие могло бы только помешать, вы же тем временем проведете, так сказать, приятные минуты в обществе обворожительной Клары. А ровно в двенадцать явитесь сюда, где и узнаете все дальнейшее.

Ну как же было не выполнить это требование, напомнившее Карлу о простейшем долге вежливости и благодарности перед господином Полландером, да еще устами даже столь грубого, бездушного человека, как Грин, тем более что сам господин Полландер, которого все это непосредственно касалось, деликатно помалкивал и прятал глаза? И что там такое интересное, что ему дозволено узнать лишь в полночь? Если эта новость не ускорит его возвращение по меньшей мере на те же сорок пять минут, на которые сейчас задерживает, то она мало его интересует. Но главное сомнение было в другом: стоит ли вообще идти к Кларе, к этой врагине? Будь у него с собой кастет — подаренное дядей пресс-папье, — еще куда ни шло. А так комната Клары представлялась весьма опасным логовом. Но сейчас здесь против Клары и заикнуться нельзя, ведь она дочь господина Полландера, да еще, как он только что услышал, и невеста Мака. Поведи она себя с Карлом хоть чуточку иначе — и он бы из одной только симпатии к Полландеру и Маку во всеуслышанье ее расхваливал. Так он размышлял, пока не заметил, что никаких размышлений от него не ждут, ибо господин Грин уже распахнул дверь и сказал слуге, мигом соскочившему с постамента: