Далекие Королевства - Кристофер Банч

– Я почти дошел до того, что согласился бы на отказ Равелина от своей затеи, – однажды сказал Янош. – Поскольку принц объявил, что я его ученик, никто из тех, кто обладает настоящим знанием, не отважится сказать мне ничего, кроме «доброе утро».

Я был рад, что Янош соглашается с моей неприязнью к Равелину, но дружба вынудила меня сочувственно вздохнуть.

– Оба наших августейших брата оказались недостижимы, как та гора, – сказал я, указывая на священную вершину, на которую открывался вид с моего балкона. Вообще-то в моем дворце было много балконов, но этот стал любимым, поскольку именно с него было видно, как в голубой реке отражается Священная гора. – А я все призываю себя к терпению, – продолжил я. – Но если кроме терпения нет других шансов, такие призывы мало помогают.

Янош потянул себя за бороду и рассмеялся.

– Хороший ты друг, Амальрик. Но ведь и я твой хороший друг. И потому я чувствую, как в настоящий момент ты что-то от меня скрываешь.

Я пожал плечами и рассмеялся вместе с ним. Я высказал Яношу откровенное мнение о принце, но он отмахнулся от него.

– Если мне удастся поговорить с королем, – сказал я, – я попытаюсь убедить его, чтобы он предоставил… более надежного наставника для тебя.

– Если ты поговоришь с королем, – сказал Янош уже без смеха.

Я еще раз вздохнул.

– Н-да… если! Я уже ненавижу это слово. Как только задумаюсь, тут же выскакивает это «если» и ловит меня в капкан. Если мне удастся увидеться с королем. И если я все-таки увижусь с ним, если он выслушает меня… И если он выслушает, и если мне удастся убедить его… И если удастся…

– Я понял, – сказал Янош. – Но хватит. А то это слово начнет мне сниться. Если я смогу уснуть.

Смех немного рассеял наши переживания. Я устроился удобнее среди мягких подушек и вновь посмотрел на Священную гору. Я размышлял об алтаре старейшин, о котором упоминал Юториан, и о тех церемониях, которые совершали там воскресители, когда кого-то из них забирал к себе Черный искатель. Я представил себе огромный костер и дым от него, уносимый ветром на восток, как говорил Юториан.

– Почему на восток? – пробормотал я в задумчивости.

– Что на восток? – спросил Янош.

– Ничего, – сказал я, смущенный таким бесцеремонным возвращением к реальности. – Так, небольшие глупости, проистекающие от праздности ума.

Янош задумался о чем-то своем. Он махнул в сторону реки, которая по приказу магов текла безмятежно и величественно.

– Вакаанцы думают, что они прямо такие всех превосходящие люди, – сказал он, – и демонстрируют нам эти чудеса, как эта речка, чтобы доказать свое превосходство.

– Но она действительно потрясает меня, – сказал я. Янош фыркнул:

– Только масштаб и потрясает. А принцип столь же прост, как обыкновенное мыло. Наши воскресители тоже могут успокаивать небольшие участки водной поверхности вокруг кораблей, когда есть соответствующие условия. Точно так же мы пользуемся мешками с ветром, купленными на рынке, чтобы надувать паруса. Пусть это небольшой ветер, но ведь нет принципиальной разницы между нашим магическим укрощением ветра и их изменением погоды по желанию.

– И ты так смог бы? – спросил я. Янош пожал плечами:

– Да при соответствующей практике я вообще бы превзошел их. Но одно я пока не могу понять, откуда они берут необходимую для этого энергию. Даже если бы тысяча воскресителей собрались и сконцентрировались на одной цели, то и тогда они получили бы только одну десятую необходимой энергии.

– Но наши воскресители послабее их, – сказал я.

– Ерунда, – ответил Янош. – О, я согласен, у них больше знаний, а Равелин обладает еще и собственной естественной мощной энергией. Но у меня ее не меньше, а я способен на гораздо большее. – Я понимал, что сейчас он не хвастает. – Но даже если бы все воскресители были бы столь же могущественны, как Равелин, все равно полученной энергии недостаточно. Следовательно, они должны ее откуда-то брать. Ну а когда я узнаю откуда, то и сам смогу брать оттуда же.

– Но мы видели нечто большее, чем только река и погода, – сказал я. – Куда ни глянь, повсюду примеры удивительного волшебства.

– Игрушки и забавы для таверны, – фыркнул Янош. – Повторяю, все дело только в масштабах. Для всех заклинаний, результаты которых мы видели, уже давно известны правила. Если бы – опять это проклятое слово – мне позволили взглянуть в манускрипты их древних магов, я бы тоже выделывал такие фокусы.

– И тебя здесь вообще ничто не впечатляет? – спросил я.

– Наоборот, я чуть ли не в отчаянии. Я видел так много, что чуть ли не болен, стремясь к их познаниям. Например, знаешь ли ты, что они могут производить золото из чего угодно?

Я рассмеялся:

– А тебе что за забота? Насколько я знаю, золото тебя интересовало лишь как средство для достижения одной цели.

Но Янош ответил серьезно:

– Дело не в ценности. Ведь они делают его из песка, из такого обычного вещества, которого кругом полно. И делают это с такой легкостью и в таких количествах, что могут себе позволить применять золото в обычных вещах. Они даже предпочитают ювелирные украшения из сплавов, которые не столь мягки. Вот что меня интересует.

– Но я однажды видел, как ты превращал скорпиона в мышку, – сказал я. – А Мортациус из этой мышки сделал золотое блюдо. Что же удивительного, что его делают из песка?

Янош задумался, как объяснить сложную вещь непросвещенному, человеку.

– Я не изменял скорпиона, чтобы он стал мышкой, – сказал он наконец. – Я отставил скорпиона в сторону. В другое… место, если можно так выразиться. Я не видел это место, оно находилось у меня в мозгу. И, умом отыскав это место, я открыл его, а затем положил туда скорпиона, как в коробочку. Так же я взял мышку. Хотя и из другого места. Возможно, это несчастное создание было взято из кухни Мортациуса. А может быть, и… из другого мира.

Он посмотрел на меня, стараясь понять, ясно ли мне. Я был настолько невежествен, что решил, что мне все ясно, и кивнул.

– Хорошо, – сказал Янош. – Итак, ты видишь, это было некое подобие обмена. А золото Ирайи – совсем другое дело. Они на самом деле как-то манипулируют с песком. То есть они действительно получают золото из песка. Превращают его частицы в частицы золота.

– Но самая маленькая частица песка, – сказал я, – это песчинка.

– Не совсем, – сказал Янош. – Я не хотел бы, чтобы у тебя сложилось мнение, будто я это знаю наверняка. Просто одна из моих новых теорий. Она пришла ко мне, когда я стал размышлять над тем, что им удалось сделать и каким образом это сделано. И я думаю теперь: все, что мы видим вокруг нас, – этот стол, этот балкон для отдыха, эта гора, даже наши собственные тела – сделано из одинаковых частичек, настолько маленьких, что по сравнению с ними песчинка выглядит горой. И формы тел зависят от разного порядка расположения в них частиц. Я думаю, что вакаанским магам каким-то образом удается менять этот порядок в песке и тем самым получать золото. И это действительно золото, без остатков того материала, из которого оно получено. Я протяжно выдохнул.