Кто стоял за спиной Сталина? - Александр Островский

Не исключено, что весной — летом 1914 г. в Курейке имели место и другие события, требующие специального внимания исследователя. Дело в том, что когда в середине марта 1914 г. И. В. Джугашвили и Я. М. Свердлов были доставлены в Курейку, здесь отбывали ссылку несколько уголовников{43}. Как явствует из воспоминаний, через некоторое время сюда пожаловал сам И. И. Кибиров и «очистил Курейку от этих сожителей»{44}. В воспоминаниях не уточняется, когда именно это произошло. Однако если учесть, что к приезду М. А. Мерзлякова (конец мая — начало июня 1914 г.) в Курейке кроме И. В. Джугашвили и Я. М. Свердлова других ссыльных не было, можно предполагать, что удаление уголовников произошло не позднее второй половины мая, когда на Енисее началась навигация.

Что же могло произойти в Курейке экстраординарного, чтобы сюда пожаловал И. И. Кибиров? Вполне возможно, что одной из причин этого мог быть конфликт И. В. Джугашвили с И. Лалетиным, другой — драма, которая произошла в семье Перепрыгиных и к которой оказался причастен ссыльный И. В. Джугашвили. Но если бы все ограничивалось только названными фактами, за приездом И. И. Кибирова не последовало бы удаления уголовников из Курейки. В связи с этим обращает на себя внимание появившееся в печати сообщение, будто бы «летом 1914 г. на пароходе „Рагна“ норвежской Сибирской торговой компании бежал в Западную Европу Северным морским путем при содействии директора-распорядителя этой компании Йонаса Лида один из товарищей Сталина по курейской ссылке»{45}. А поскольку кроме И. В. Джугашвили и Я. М. Свердлова других политических ссыльных в Курейке не было, то побег совершить мог только кто-то из уголовников.

С учетом этого особое значение приобретает мемуарное свидетельство Федора Андреевича Тарасеева, который писал: «Я, [как] и другие, часто Сталину и Свердлову давал лодку. Жандарм хотел взять подписку, чтобы я им лодку не давал, но я подписку не дал. Меня хотели посадить в тюрьму»{46}.

Существовавшие правила запрещали ссыльным без разрешения полиции не только иметь собственные лодки, но и пользоваться лодками местных жителей, поэтому требование стражника о подписке, предъявленное Ф. А. Тарасееву, вполне понятно, стражника можно было бы понять и в том случае, если бы за неисполнение этого требования он угрожал тюрьмой. Но для того чтобы поставить вопрос о предании Ф. А. Тарасеева суду, требовались другие, более серьезные основания. Возникает вопрос: не пытались ли И. В. Джугашвили и Я. М. Свердлов, используя лодку Ф. А. Тарасеева, совершить в начале навигации побег?{47}.

Если о жизни Я. М. Свердлова весной — летом 1914 г. мы имеем некоторое представление на основании его писем, то о жизни И. В. Джугашвили в эти месяцы мы почти ничего не знаем. Один из немногих документов, связанных с этим периодом в его биографии, — это его письмо Г. Е. Зиновьеву:

«20 мая. Дорогой друг, — писал он. — Горячий привет вам, В. Фрею. Сообщаю еще раз, что письмо получил. Получили ли мои письма? Жду от вас книжек Кострова. Еще раз прошу прислать книжки Штрассера, Панекука и К. К. Очень прошу прислать какой-либо (общественный) английский журнал (старый, новый, все равно — для чтения, а то здесь нет ничего английского и боюсь растерять без упражнения уже приобретенное по части английского языка). Присылку „Правды“ почему-то прекратили. Нет ли у вас знакомых, через которых можно было бы добиться ее регулярного получения? А как Бауэр? Не отвечает? Не можете ли прислать адреса Трояновского и Бухарина? Привет супруге Вашей и Н. Крепко жму руку. Где [Рольд]. Я теперь здоров»{48}.

В июле И. В. Джугашвили был доставлен из Курейки в село Монастырское. Об этом свидетельствует следующий рапорт, сохранившийся в РГАСПИ:

«Его высокоблагородию господину туруханскому отдельному приставу надзиратель за административными ссыльными в ст. Курейка Сергей Хорев. Рапорт. При сем имею честь представить Вашему высокоблагородию распоряжение енисейского губернского управления за № 125 административно-ссыльного Иосифа Джугашвили и административно-ссыльного Ивана Космыля за 2293 и № 306. Надзиратель ст. Курейка Сергей Хорев. 1914… июля»{49}. Число в этом рапорте не проставлено. Но в нашем распоряжении имеются сведения, что 5 июля 1914 г. И. В. Джугашвили получил бандероль из Петербурга{50}. Это дает основание предполагать, что в начале июля он находился в селении Монастырское. Здесь его ждала приятная встреча. 25 июня 1914 г. сюда был доставлен из Канского уезда Енисейской губернии С. С. Спандарян{51}.

В конце навигации И. В. Джугашвили вместе с Я. М. Свердловым снова посетили село Монастырское. На этот раз здесь он встретился с прибывшей в Туруханский край 25 сентября В. Л. Швейцер. «В 1914 г. в конце сентября, — вспоминала она, — когда последняя баржа пришла в Туруханский край… я застала тов. Сталина в селе Монастырском. Он гостил здесь у Сурена Спандаряна»{52}. С этого момента С. С. Спандарян и В. Л. Швейцер стали самыми близкими для И. В. Джугашвили людьми.

На этот раз в Курейку И. В. Джугашвили возвратился один, так как 23 сентября Я. М. Свердлов получил разрешение переселиться в Селиваниху.

Отшельник из Курейки

О том, чем, вернувшись в Курейку, был занят И. В. Джугашвили, о чем он думал и что переживал, можно лишь предполагать. В этой связи показательно письмо, адресованное им 25 ноября жене С. Я. Аллилуева Ольге Евгеньевне. В этом письме он впервые просил не о деньгах и вещах, а о том, чтобы его не забывали. «Я, — писал И. В. Джугашвили, — буду доволен и тем, если время от времени будете присылать открытые письма с видами природы и прочее. В этом проклятом крае природа скудна до безобразия — летом река, зимой снег, это все, что дает здесь природа, и я до глупости истосковался по видам природы, хотя бы на бумаге»{1}.

Где именно И. В. Джугашвили встретил Новый 1915 г., мы не знаем. Известно лишь, что 3 января 1915 г. им было написано письмо в Петербург на имя Елены Николаевны Рудановской (урожденный Шнейерсон). Текст его нам неизвестен, и о нем мы знаем со слов самой Е. Н. Рудановской. «Сегодня, — писала она С. С. Спандаряну 6 февраля 1915 г., — получила письмо от Иосифа»{2}.

По свидетельству В. Швейцер, зимой 1914/1915 г. она вместе с С. Спандаряном посетила Курейку. «Мы, — вспоминала она, — пробыли у Иосифа Виссарионовича двое суток» и, забрав его с собой, вернулись в Монастырское{3}.

О времени этого визита можно судить на основании двух доверенностей, оформленных И. В. Джугашвили на получение посылок. Одна из них, датированная 24 февраля, была выписана на С. С. Спандаряна{4}, вторая, датированная 26 февраля, — на И. И. Кибирова. На последней из них тем же днем отмечено и получение посылки{5}. Это означает, что в этот день И. В. Джугашвили находился в селе Монастырском. Об этом же свидетельствует и письмо С. С. Спандаряна, датированное 27 февраля. В нем говорилось: «Сейчас Иосиф у меня гостит»{6}.

После этого И. В. Джугашвили опять вернулся в Курейку. И снова потянулись дни одиночества.

4 мая 1915 г., когда на Енисее началась навигация, из Красноярска в Туруханский край была отправлена очередная партия ссыльных. С нею в конце мая — начале июня в село Монастырское прибыл бывший народник, а позднее видный издатель Владимир Львович Бурцев. Из Монастырского его отправили для отбывания срока гласного надзора полиции в село Богучанское{7}. Можно не сомневаться, что когда И. В. Джугашвили стало известно о приезде В. Л. Бурцева, у него не могло не возникнуть желание встретиться с ним. Дело в том, что к этому времени последний получил широкую известность разоблачением провокаторов. Между тем неожиданное почти для всех исчезновение Р. В. Малиновского с политической сцены сопровождалось распространением слухов о его связях с охранкой.

Остается неизвестным, приезжал ли И. В. Джугашвили в Монастырское в начале навигации, но известно, что он находился здесь в середине лета 1915 г. В июле сюда прибыли сосланные на поселение члены большевистской фракции IV Государственной Думы: А. Е. Бадаев, М. К. Муранов, Г. И. Петровский, Ф. Самойлов, Н. Р. Шагов, а также Л. Б. Каменев и еще трое их сопроцессников (Воронин, Линде, Яковлев){8}.

«Вскоре после нашего приезда, — вспоминал Ф. Самойлов, — в квартире Петровского и Каменева было устроено собрание всех находившихся там в ссылке большевиков, на котором были кроме нас, девяти сопроцессников, товарищи Я. М. Свердлов, К. Т. Новгородцева, Спандарян, его жена Вера Лазаревна, товарищ Масленников, Сергушова, приехавший специально на это собрание товарищ Сталин (из Курейки за 200 верст ниже села Монастырского), Филипп Голощекин (не помню откуда) и еще кто-то, всего около 18 человек» (фото 36 и 37){9}. «На второй-третий день» после совещания И. В. Джугашвили уехал{10}. По свидетельству В. Л. Швейцер, он пробыл в селе Монастырском около недели{11}. По всей видимости, именно в это время («ранее 8 августа 1915 г.») В. И. Ленин получил его письмо, о содержании которого нам ничего пока не известно{12}.