Святитель Василий Великий. Книга 1. Догматико-полемические творения. Экзегетические сочинения. Беседы - Василий Великий

7. (11) Богатии обнищаша и взалкаша, взыскающии же Господа не лишатся всякаго блага. Слово сие научает нас и презрению вещественного богатства, показывая непрочность изобилия в имуществе. Ибо богатство не постоянно и, как волна, гонимая силою ветра, обыкновенно течет туда и сюда. И богатыми Давид называет, может быть, израильтян, ихже всыновление и служение, ихже обетования, от нихже отцы (Рим. 9:4, 5). Они-то обнищаша, согрешив против Господа; а взыскавшие Господа вместо них не лишатся всякаго блага. Но как же израильтяне обнищаша и взалкаша? Поелику убили они Хлеб животный (Ин. 6:35, 51), то пришел на них голод хлеба. Поелику злоумыслили против Источника воды живой (Иер. 2:13; 17:13; Откр. 21:6), пришла к ним жажда и наложено на них наказание мучиться от жажды. Но это глад не чувственного хлеба и не жажда воды, но глад слышания слова Господня (Ам. 8:11). Итак, они обнищаша и взалкаша, а из язычников научившиеся взыскать Господа не лишатся всякаго блага. Всесовершенное благо есть Сам Бог, Которого не лишатся вси взыскающии Его. Если кто невежествен, имеет неясное понятие о добре и зле, то и он да не называет благим находящего наслаждение во временном, которое преходит с разрушением тела. Ибо кто вещественное богатство и плотские преимущества возводит на степень благ, тот низким и никакого внимания не заслуживающим вещам присвояет достопоклоняемое и одному Богу приличное имя и вместе с тем впадает в самое грубое противоречие.

Поскольку он или должен сказать, что апостолы не получили телесных благ, потому что не взыскали Господа, или, если и взыскав, не имели таких благ, должен обвинить самое Писание, которое говорит, что взыскающии Господа не будут лишены ни единаго блага. Напротив того, святые и Господа взыскали, и не остались без восприятия [1129]самого взыскуемого, и не лишились благ, уготованных в вечном упокоении. Ибо о них можно в собственном смысле сказать: всякаго блага, потому что телесные наслаждения заключают в себе более болезненного, чем приятного: супружество – бесчадие, вдовство, растление [1130], земледелие – бесплодие, торговля – кораблекрушения, богатства – козни, роскошь – пресыщение и частые наслаждения – разного рода болезни и многовидные страсти. Взыскал Господа Павел и не был лишен ни единаго блага; а между тем кто исчислит телесные скорби, в которых он проводил всю свою жизнь? Трищи палицами биен, единою каменьми наметан, трикраты корабль опровержеся с ним, нощь и день во глубине сотворих, в путных шествиях множицею, во алчбе и жажди, в пощениих многащи, в труде и подвизе и многократно в нуждах (2 Кор. 11:25–27). И что же? Человек, который до последнего часа был алчущим и жаждущим, терпел наготу и страдания, ужели не лишен был телесных благ? Посему возведи мысль твою к истинному благу, чтобы уразуметь тебе и согласие Писания, и самому себя не запутать двусмысленностью понятий.

8. (12) Приидите, чада, послушайте мене, страху Господню научу вас. Это голос искренне расположенного учителя, с отеческим благосердием призывающего к учению, потому что ученик есть духовное чадо учителя. Приемлющий от другого образование в благочестии как бы им созидается и приводится в состав, подобно тому как в утробе чревоносящей образуются младенцы. Посему и Павел всю церковь Галатийскую, которая отпала от первоначально преподанных учений и походила на недоношенный плод чрева, снова восприемля и Божией силой напечатлевая [1131] в галатах Христа, назвал чадами. И как он с болезнями и скорбью производил исправление поколебавшихся, то посему и сказал, что болит душою, скорбя об отпадших. Чадца моя, имиже паки болезную, дондеже вообразится Христос в вас (Гал. 4:19). Итак, придите, чада, послушайте мене. Чему же хочет учить нас духовный наш отец? Страху Господню, – говорит он, – научу вас. Поскольку выше заповедал бояться Господа, и показал выгоды страха, сказав, что несть лишения боящимся Его, то преподает теперь некоторый урок о страхе Господнем. Что нужно быть здоровым, это может сказать всякий, даже невежда; но как должно приобретать здоровье, говорить об этом – дело человека, знающего врачебное искусство. Не всякий страх благ и спасителен, но есть страх вражий, о котором молится пророк, чтобы он не приближался к душе его, говоря: от страха вражия изми душу мою (Пс. 63:2). Тот страх – вражий, который вдыхает в нас боязнь смерти и который внушает нам страшиться преимущества лиц. Ибо боящийся сего возможет ли во время мученичества противостоять греху даже до смерти и воздать долг умершему за нас и воскресшему Господу? Также и приводимый в страх демонами имеет в себе страх вражий. И вообще, такой страх кажется мне немощью, порожденной неверием; ибо верующий, потому что есть у него крепкий помощник, не страшится никого из усиливающихся возмутить его. А что же такое страх спасительный, страх освящающий, страх преднамеренно, а не по немощи поселяемый в душе? Хочешь ли, объясню тебе свойства сего страха? Когда увлекаешься в какой-нибудь грех, представь себе мысленно страшное и нестерпимое судилище Христово, где на высоком и превознесенном престоле восседает Судия, вся же тварь с трепетом предстоит при славном Его явлении и каждый из нас приводится на испытание соделанного им в жизни; потом к совершившему в жизни много худых дел приставляются страшные и угрюмые ангелы, у которых и взор огненный, и дыхание огненное, по жестокости их воли, и лица подобны ночи по унылости и человеконенавидению; потом непроходимая пропасть, глубокая тьма, огонь несветлый, который во тьме содержит попаляющую силу, но лишен светозарности; потом какой-то ядоносный и плотоядный червь, пожирающий с жадностью, никогда ненасыщаемый и своим пожиранием производящий невыносимые болезни; потом жесточайшее из всех мучений – вечный позор и вечный стыд. Сего страшись и, сим страхом вразумляемый, как бы некоторой уздою, воздерживай душу от худых пожеланий. Сему-то страху Господню обещал научить нас отец; но научил не всех, а только желающих слушать его, не далеко отпадших, но притекающих к нему с желанием спастись; не чуждых от завет [1132] (Еф. 2:12), но чрез усыновление в крещении соделавшихся Своими Слову. Посему и говорит: приидите, то есть добрыми делами приблизьтесь ко мне, дети, удостоившиеся стать сынами света чрез пакибытие. Послушайте вы, у которых отверсты уши сердца; страху Господню научу вас, тому страху, который незадолго пред сим изобразило вам слово.

9. (13) Кто есть человек хотяй живот, любяй дни видети благи? Пророк спрашивает: хочет ли кто жизни – не этой общей, которой живут и бессловесные, но истинной, не прерываемой и смертью? Ибо теперь, говорит он, вы умираете, и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе: егда же Христос явится, живот ваш, тогда и вы с Ним явитеся в славе (Кол. 3:3, 4). Итак, Христос есть истинная жизнь, и наша истинная жизнь есть пребывание во Христе. Подобно сему и дни иные — благи, и на них-то указывает пророк в своем провозглашении: кто есть человек хотяй живот, любяй дни видети благи? Ибо дни века сего злы, так как и век сей, будучи мерою мира, о котором сказано, что мир весь во зле лежит (1 Ин. 5:19), и свойствами своими сообразен миру, им измеряемому. А самые дни суть части сего времени, посему апостол говорит: искупующе время, яко дние лукави суть (Еф. 5:16). И Иаков свидетельствует: дние лет моих малы и злы (Быт. 47:9). Посему теперь мы – не в жизни, но в смерти. Потому и молится апостол, говоря: кто мя избавит от тела смерти сея? (Рим. 7:24). Но есть другая некая жизнь, к которой призывает нас слово. И хотя настоящие наши дни лукавы, однако же есть другие дни, благи, которые не пресекаются ночью. Ибо для них Сам Бог будет вечным светом (ср. Откр. 22:5), озаряя их сиянием Своей славы. Посему, когда слышишь о благих днях, не думай, чтобы в обетовании говорено было тебе о здешней жизни, потому что тленны те дни, которые производит чувственное солнце, а тленное не может быть приличным даром нетленному. Но если душа нетленна, то нетленны должны быть и душевные дарования. И преходит образ мира сего (1 Кор. 7:31). Если Закон имеет в себе тень грядущих благ (Евр. 10:1), то представь себе некие радостотворные и святые субботы, новомесячия, праздники из числа дней вечных, но представь их соответственно духовному закону!

(14) Удержи язык твой от зла и устне твои, еже не глаголати льсти. Если хочешь иметь дни благи и любишь жизнь, то исполни заповедь жизни. Ибо сказано: любяй Мя, заповеди Моя соблюдет (Ин. 14:21). Первая же заповедь: удержи язык твой от зла и устне твои, еже не глаголати лести. Ибо грех, содеваемый языком, и на деле весьма удобен и многообразен. Разгневался ли ты? И язык предваряет. Похоть ли возобладала тобою? Язык прежде всего служит тебе как бы переводчицей и переносчицей, которая помогает во грехе и вводит в искушение ближних. Язык для тебя и оружие неправды, если он не от сердца говорит, но для обмана других. Но к чему перечислять словом все грехи, совершаемые языком? Жизнь наша наполнена грехопадениями языка: срамословие, смехотворные, глупые, непристойные речи, пересуды, слово праздное, лживые клятвы, ложные свидетельства – все это и гораздо еще большее число зол суть произведение языка. А те, которые отверзают уста свои на поругание славы Божией и неправду в высоту глаголют (Пс. 72:8), каким другим орудием совершают сие нечестие, как не орудием языка? Итак, поелику от словес твоих осудишися (Мф. 12:37), то удержи язык твой от зла и не делай сокровища языком лживым суетная (Притч. 21:6). Удержи и устне твои, еже не глаголати лести, то есть сделай, чтобы целое орудие, данное тебе на служение слову, было свободно от действий лукавых. Лесть есть скрытное злодеяние против ближнего, совершаемое под личиной добра.