Оправа для бездны - Сергей Малицкий

В ней сожжено было все. Десяток изб превратились в десяток уже остывших пепелищ, но пахло не пеплом. Прямо в дорожной пыли были распяты жители. И женщины, и дети, и старики смотрели выклеванными глазами в голубое небо. Их руки и ноги были пронзены заточенными кольями.

Айра прислушалась. Близкий лес шумел безмятежно, словно и не было страшного украшения на деревенском проселке, но дочь Ярига решила, что судьбу испытывать не стоит, и свернула в сторону уже у первого пепелища. Под кронами деревьев ужасный запах стих, но Кессаа старалась уйти как можно дальше. Она решилась перекусить только тогда, когда впереди просветами обозначился край леса. Забравшись на высокое раскидистое дерево, Айра нашла уютное местечко в развилке ветвей, где можно было не только отдохнуть, но и переночевать без риска свалиться вниз с высоты в три десятка локтей. В отдалении проходила дорога, но людей на ней почти не было. За все то время, пока Айра дожидалась вечерних сумерек, по ней проехал отряд из десятка хеннских всадников да три или четыре повозки. Одиночные путники двигались вдоль дороги, словно тени. Одного из них всадники окружили на глазах Айры, затем рослый хенн взмахнул топором, раскроил бедняге голову и, спрыгнув с лошади, принялся рубить жертву на части. Еще двое конников присоединились к нему. Айра могла разглядеть только силуэты убийц, но даже от отдаленного зрелища почувствовала тошноту. Всадники удалились, оставив груду изрубленной плоти. Айра вспомнила, как пробиралась к Манге и заходила в деревни, где ей не отказывали не только в чистой воде, но даже и в молоке, особенно усердствовали женщины, разглядев ребенка у нее на руках. Все они боялись хеннов, но боялись только грабежа и насилия, и если и готовились к их приходу, то только тем, что устраивали в чаще убежища для мужчин. А убежища нужны были всем… Айра закрыла глаза. В висках стучала ненависть.

Ночью она проснулась от потрескивания. В паре сотен шагов горели сразу два костра, и в его пламени проступали очертания трех крытых возков. Слышался разговор и даже как будто смех. Айра сползла с древесного ложа и медленно спустилась на землю. Разговор был хеннским, но голоса казались женскими, и это было странным. Она знала, что хеннки зачастую не уступают мужчинам в воинском искусстве, но любая из них презирала повозки.

Айре пришлось подползти почти вплотную к костру, чтобы разобрать, о чем болтали опьяневшие возницы. Все стало ясно. Перед ней сидели торговки. Их возы были полны снеди и разного барахла, большей частью награбленного. Война хеннок радовала, обогащала их и предвещала еще больший барыш. Теперь они правили лошадей к Борке, и все разговоры у них были – о богатствах Скира. Разве только еще доставалось сутулой фигуре у второго костра, которую они называли черной. Над ней откровенно потешались, спрашивая о всяких несуразностях вроде того, кто вкуснее – мертвый сайд или мертвый дучь, как лучше убивать раненого в грудь, не душно ли ворочать мертвецов, и стоит ли сначала добивать врага, а потом уже обыскивать его вещи, и заглядывает ли она мертвым в штаны. Черная не отвечала: она только помешивала веткой угли в собственном отдельном костре да покачивала головой. Наконец ей это надоело, и она резко поднялась на ноги. Торговки тут же замолчали, словно ее движение грозило каждой из них, но черная только отпустила короткий смешок, подхватила лошадь под уздцы и повела ее в сгустившуюся темноту.

Через лигу Айра обогнала повозку и встала перед лошадью. Животное остановилось, и сквозь скрип замирающих деревянных колес Айра услышала спокойный голос:

– У меня самострел.

– Я слышала, как ты взводила рычаг, – ответила Айра. – Хотела бы – давно убила тебя.

– Значит, не хочешь? – раздался сухой смех.

– Ты крючница? – уточнила Айра. – Я слышала, что у хеннов женщины убирают трупы с поля битвы.

– А ты что спрашиваешь? – огрызнулась из-под полога черная. – Или глаза вылезли? Неужели не хеннка? Не совсем чисто говоришь. Чего надо?

– В помощницы к тебе хочу, – ответила Айра.

– Зачем мне помощница? – выругалась черная.

– Помогать, – ответила Айра. – У костра с тобой сидеть. По имени тебя называть. Я не хеннка, но знаю правила. Ты не можешь мне отказать.

– Я убить тебя могу, – проскрипел голос.

– Но не хочешь, – заметила Айра.

– Зачем тебе это? – медленно выговорила черная. – Хуже, чем быть крючницей, – только быть мертвой.

– Так нет у меня другой возможности в живых остаться, – вздохнула Айра. – Сама посмотри, что вокруг творится! Всякий теперь под руку со смертью ходит. Не хеннка я, но бросила мужа-хенна. Убить он меня хотел.

– Так и крючницы гибнут, – заметила черная и высунулась из-под полога, показав Айре в свете Селенги худое, безжизненное лицо. – Раньше и в самом деле приходилось большей частью только трупы ворочать, а теперь по прихоти танов порой и рубить приходится мертвых, чтобы не расползались, чтобы не топтали землю. Рубить и жечь.

– Лучше рубить мертвых, чем живых, – ответила Айра.

Долго молчала черная, потом спросила:

– У костра меня заприметила?

– Да, – кивнула Айра.

– А доля вольных торговок не прельщает?

– Нет, – мотнула головой Айра. – Продавать товар еще могу, а вот собирать его не сумею. Да и собой приторговывать не хочется.

– Со мной ты собственное сердце продашь, – неожиданно проскрипела черная.

– Это уж как получится, – вздохнула Айра. – А что, если продано оно уже?

– Имя твое? – прищурилась черная.

– Зови меня Норой, – назвала Айра имя собственной матери.

– Меня Хайтой зовут, – наконец вымолвила черная. – Садись, девка. Вот ведь свалилась на голову. А ведь могла ты меня убить, могла. Это главное, понимаешь?

Глава 2

Воскрешение

Марик даже не сразу понял, отчего он пришел в себя – то ли от жара, припекающего спину и ноги, то ли от тяжести, сдавливающей грудь. Ко всему прочему, мучительно ныл затылок. Марик поморщился и протянул руку, чтобы потереть набухшую шишку.

– Ну жив, демон, – совсем близко раздался сдавленный голос Насьты. – Да не дергайся ты, парень, а то сквашусь в один миг.

Марик приоткрыл глаза и сквозь полумрак разглядел округлую физиономию.

– Ты что здесь? – прошептал, словно кто-то мог его подслушать. – Чего лежишь-то на мне?

– А где ж мне еще лежать-то? – выпятил губы Насьта. – Эх, был бы ты помягче, а то я на тебя как на скалу грохнулся! Повезло мне с тобой, приятель! Это ведь ты такой несъедобный, а я очень даже аппетитный. Прямо как тот сайд, которого я успел подстрелить, прежде чем наш мнимый слепой мне и Кессаа на горло какие-то колдовские удавки накинул! Ну ты-то не видел, тебе Рох по башке вдарил. Но одного я подстрелил! Кессаа как раз с ведьмой этой сцепиться собиралась – ну он и высунулся из ворот с луком. Стрелу мою в рот так и поймал. Его сразу за нами в подземелье бросили. Сейчас справа от тебя только груда тряпья лежит, а ночью я имел наслаждение слушать, как течень его глотает. Поленились наши противники предать земле своего же воина. И то верно: зачем столько трудов, когда можно без напряга с похоронами управиться? Да что с похоронами – его вниз еще живого бросали!