Взгляни на дом свой, ангел - Томас Вулф

— Ну, Юджиникс, — деловито сказал моряк,— что будешь есть?

— Что тут имеется? — сказал Юджин, глядя на засаленное меню.— Не осталось ли жареного китенка?

— Нет,— сказал раздатчик,— был, но весь вышел.

— Как насчет фрикассе из быка? — сказал Люк.— Это имеется?

— Фрикассе из быка не для такого здорового быка, сынок,— сказал Макгайр.

Их бычий смех мычаньем разнесся по закусочной. Собрав лоб складками, Люк заикался над меню.

— Ж-жареный цыпленок по-мэрилендски,— бормотал он.— По-мэрилендски? — повторил он с деланным удивлением.— Разве это не прелестно? — жеманно спросил он, оглядываясь по сторонам.

— Мне дайте бифштекс не больше чем недельной давности,— сказал Юджин,— хорошо прожаренный, а также топор и мясорубку.

— А зачем мясорубку, сынок? — сказал Коукер.

Для мясного пирога,— ответил Юджин.

Мне того же,— сказал Люк,— и пару чашек мокко не хуже, чем дома у мамы.

Он ошалело оглянулся на Юджина и разразился громкими «уах-уах-уах», тыча его под ребра.

Где вы сейчас служите, Люк? — сказал Гарри Тагмен, вытаскивая нос из кружки с кофе.

В н-настоящее время в Норфолке на военно-морской базе,— ответил Люк.— Обеспечиваем безопасность лицемерию.

Ты когда-нибудь бывал в море, сынок? — сказал Коукер.

Всеконечно! — сказал Люк.— За пять центов трамвай домчит меня до пляжа в любую минуту.

В этом парне были задатки моряка еще в ту пору, как он мочил простыни,— сказал Макгайр.— Я это давно предсказал.

Деловито вошел «Конь» Хайнс, но замедлил шаг, увидя молодых людей.

— Берегись! — прошептал моряк Юджину с сумасшедшей усмешкой.— Ты следующий. Он так и вперил в тебя свои рыбьи глаза. Он уже снимает с тебя мерку.

Юджин сердито оглянулся на «Коня» Хайнса и чт то буркнул. Моряк прыснул как безумный.

Доброе утро, господа! — сказал «Конь» Хайнс тоном аристократической печали.— Мальчики,— сказал он, печально подходя к ним,— я был очень расстроен, усль

шав про ваше несчастье. Будь этот мальчик моим родным братом, я не мог бы быть о нем более высокого мнения.

Хватит, «Конь»! — сказал Макгайр, поднимая четыре жирных протестующих пальца.— Мы видим, что вы скорбите. Если вы будете продолжать, то можете впасть от горя в истерику и расхохотаться. А этого мы не вынесем, «Конь». Мы большие сильные мужчины, но у нас была тяжелая жизнь. Молю, пощадите нас, «Конь».

«Конь» Хайнс не обратил на него внимания.

— Он сейчас у меня,— сказал он мягко. — Я чтобы вы, мальчики, зашли попозже поглядеть на-него. да я кончу, вы его не узнаете.

Черт! Исправление ошибок природы! — сказал Коукер.— Его мать будет довольна.

У вас похоронное бюро, «Конь»,— сказал Макгайр,— или институт красоты?

Мы знаем, вы сделаете все в-в-возможное, мистер Хайнс,— сказал моряк с живой увлеченной неискренностью.— Поэтому мы и обратились к вам.

Вы будете доедать свой бифштекс? — спросил раздатчик Юджина.

Бифштекс! Бифштекс! Это не бифштекс! — пробормотал Юджин.— Теперь я понял, что это такое.— Он встал с табуретки и подошел к Коукеру.— Можете вы спасти меня? Я умру? У меня больной вид, Коукер? — спросил он хриплым шепотом.

Нет, сынок,— ответил Коукер.— Не больной, а безумный.

«Конь» Хайнс сел у другого конца стойки. Юджин, Опираясь на засаленный мрамор стойки, запел:

Хей-хо, хей-хо, стервятник,

Дерри, дерри, дерри-о!

— Заткнись, дурак!! — вполголоса хрипло сказал моряк и ухмыльнулся.

Сел стервятник на скалу

Дерри, дерри, дерри-о!

Снаружи в юном сером свете энергично пробуждалась жизнь. Трамвай медленно свернул в поперечную улицу после того, как вожатый высунулся в окно и аккуратно перевел стрелки длинным крюком, выдувая теплый туман дыхания в холодный воздух. Полицейский Лесли Робертс, худой и желчный, апатично прошаркал мимо, помахивая дубинкой. Негр-уборщик из аптеки Вуда быстро вошел в почтамт за утренней корреспонденцией. Дж. Т. Стирнс, железнодорожный агент, ждал на тротуаре напротив трамвая, идущего к вокзалу. У него было красное лицо, и он читал утреннюю газету.

– Вон они ходят! — внезапно крикнул Юджин.— Как будто они не знают про это!

— Люк,— сказал Гарри Тагмен, отрываясь от газеты, мне было очень грустно узнать про Бена. Он был чудесный парень.— И он снова занялся чтением.

— Черт побери! — сказал Юджин.— А мы и не знали!

И он разразился неудержимым всхлипывающим смехом, который рвался из него со свирепой яростью. «Конь» Хайнс хитро посмотрел на него. А потом опять занялся своей газетой.

Братья вышли из закусочной и направились домой среди утреннего оживления. Сознание Юджина продолжало возиться с пустяками. На улицах слышалось морозное потрескивание и грохот жизни: хищное дребезжание колес, скрип ставен; перламутровое небо приобрело холодный розовый оттенок. На площади вожатые стояли среди своих трамваев, громко болтая в клубах пара. В «Диксиленде» была атмосфера изнеможения, нервного истощения. Дом спал; на ногах была одна Элиза, зато в ее плите потрескивал яркий огонь и она была полна деловитости.

— Теперь, дети, ложитесь спать. Нам всем предстстоит много работы днем.

Люк и Юджин пошли в большую столовую, которук Элиза превратила в спальню.

— Будь я п-п-проклят, если буду теперь спать наверху,— сердито сказал моряк.— После этого — ни за что!

— Пф! — сказала Элиза.— Это только суеверие. Меня бы это ничуть не испугало.

Братья проспали тяжелым сном до полудня. После этого они пошли к «Коню» Хайнсу. Он сидел, удобно задрав ноги на письменный стол, в своей маленькой темной конторе, пропахшей папоротниками, ладаном и старыми гвоздиками.

Когда они вошли, он поспешно встал, затрещав накрахмаленной жесткой рубашкой, и торжественно зашуршал черным сюртуком. Потом он заговорил с ними приглушенным голосом, слегка наклонившись вперед.

Как похож на Смерть этот человек (думал Юджин). Он думал о страшных тайнах похорон — темный вурдалакский ритуал, непотребное сопричащение с мертвым, пронизанное черным колдовством. Где чан, куда они выбрасывают части? Поблизости есть ресторан. Потом он взял протянутую ему холодную немощную руку с веснушками на тыльной стороне ладони, и ему показалось, что он коснулся чего-то набальзамированного. Гробовщик держался не так, как утром: манеры его стали официальными, профессиональными. Он был бдительным распорядителем их горя, опытным конферансье. Он тонко дал им почувствовать, что в смерти есть порядок и декорум, что надо соблюдать траурный ритуал. Это произвело на них впечатление.

— Мы решили, что нам с-с-следует сначала п-п-поговорить с вами, мистер Хайнс, по поводу г-г-гроба,— нервно прошептал Люк.— Мы хотим спросить вашего совета. Помогите нам выбрать что нибудь подходящее.

«Конь» Хайнс одобрительно и достойно кивнул. Потом он мягко провел их в большую темную комнату с натертым полом, где в густом мертвом запахе дерева и бархата стояли на подставках с колесиками роскошные гроба, тая гордую угрозу.

Ну, — сказал «Конь» Хайнс негромко,— я знаю, что ваша семья не хочет ничею дешевого.

Да, сэр,— решительно сказал моряк,— мы хотим с-с-самое лучшее, что у вас есть.

Эти похороны представляют для меня личный интерес,— сказал «Конь» Хайнс с мягким чувством.— Я знаю семейства Гантов и Пентлендов больше тридцати лет. Я вел дела с вашим отиом почти двадцать лет.

А я х-х-хочу сказать вам от имени семьи, мистер Хайнс, что мы очень ц-ценим ваше отношение,— сказал Люк очень убедительно.

Ему это нравится, думал Юджин, любовь всего мира. Он должен добиваться ее во что бы то ни стало.

— Ваш отец,— продолжал «Конь» Хайнс,— один из старейших и наиболее уважаемых коммерсантов в городе. А семья Пентлендов — одна из наиболее богатых и видных.

На мгновение Юджин зажегся гордостью.

— Вам не годится что-нибудь поддельное. Это я знаю. Вам надо что-нибудь в лучшем вкусе и благородное. Верно?

Люк энергично кивнул.

— Да, мы именно так к этому относимся, мистер Xайнс. Нам нужно-лучшее, что у вас есть. Раз дело касается Бена, м-м-мы не экономим,— гордо сказал он.

— Ну, в таком случае,— сказал «Конь» Хайнс,— скажу вам свое честное мнение. Я мог бы отдать вам вот этот по дешевке.— Он положил руку на один из гробов.— Но это не то, что вам нужно. Конечно,— сказал он,— он не плох за такую цену. Он стоит этих денег. Он послужит хорошо, будьте уверены. Он окупит свою стоимость…

Вот это мысль, подумал Юджин.

Они все хороши, Люк. Ни одного плохого у меня нет. Ho…

Нам нужно что-нибудь п-п-получше,— убедительно сказал Люк.— Ты согласен, Джин? — спросил он Юджина.

Да,— сказал Юджин.

Ну,— сказал «Конь» Хайнс,— я могу предложить вам вот этот.— Он указал на самый пышный гроб в комнате.— Лучше не бывает, Люк. Это высший класс. Он стоит тех денег, какие я за него прошу.