Летописи Святых земель - Полина Копылова

– Сколько?! – вскрикнул Ниссагль, мигом представив силу и пользу этого оружия. – Сколько вы за это просите?!

– Нисколько, – раздался ответ. – Мы даем вам это, поскольку хотим присоединиться к вашему мщению, но сами не обучены воинскому искусству.

– А, а… а… Сколько вы можете дать таких… Таких?..

– Сколько вам будет угодно. Огненной жидкости у нас тоже достаточный запас, также и горшков. Мы привезем их через несколько дней.

Ниссагль вылез из-за стола и долго рассыпался в благодарностях, прикладывая руки к сердцу. Он попросил копии чертежей и послал за Раэннартом и Вельтом, более смышлеными, чем он, в военном деле. Придя, они почти сразу разобрались в чертежах и нашли шарэльское изобретение превосходным.

Факелы пятнами расплывались в мокром воздухе, повсюду, будто в праздник, хлопали двери, бросая желтые полосы на оседающие снега. Шел к концу навригрский день, в сумрачной дали таяли белые спины холмов.

Ниссагль отдыхал – от беготни разболелась едва-едва поджившая рука, – сейчас он грел ее, приобняв здоровой, и бранился вялым шепотом. Ноющая боль досаждала, также грызли застарелые сомнения насчет Морна – он старался, проследить его зигзаги от присланных обозов и отрядов до дружбы с Окером. Ладно, донесений он, хотя и обещал, не шлет – боится, что перехватит Аргаред. Но где он сейчас? В Хааре? Лазутчики не видели, чтобы он входил в Хаар или выходил из Хаара, а они постоянно там толкутся в надежде выведать какие-нибудь новости. Хотя зачем ему выезжать, если он въехал… Или там подземный ход есть? Что-то темнит могучий союзник… Отряды-то у него чистые – сколько ни накачивали «Омутом» старших и простых солдат, ничего подозрительного у них с языков не слетало. Может, хочет стать королем или для сына своего старается? У него ведь сын – пятнадцати лет или четырнадцати даже, необыкновенного, говорят, ума и красоты ангельской. Солдаты не стеснялись нахваливать Морна и его сына, но хвалили просто как добрых князей. Расспросить бы самого Иогена Морна за бокалом вина. Только князь с палачом пить не сядет.

Не темнил бы уж… По крайней мере насчет Беатрикс. Тоска опять неодолимо сжала сердце, да так, что поплыли перед глазами черные суковатые балки. Неужто вправду было ему дано это счастье – держать в объятиях Беатрикс? Даже сейчас страшно – неужели она действительно ночевала у него в Сервайре и уходила на рассвете, тихонько шурша меховыми башмаками вдоль сводов и решеток? Неужели он проникал к ней в опочивальню с тайного хода, пачкаясь в извести и цепляя шляпой паутину?

Он очнулся. Во дворе загикали – кто-то подъехал. По притихшим голосам он понял, что подъехавших сразу пропускают. Кто-то важный. Кто? Комес из Элеранса? На днях пришел отряд копейщиков оттуда, Аддрик прислал. Или… Морн? Он приподнялся на подушках, вслушиваясь.

Вот затопотали глухо внизу. Идут наверх, к нему. Голос мужской – как будто и вправду Морн. А ответила ему женщина.

Кровь отхлынула от лица, сердце замерло. Ниссагля словно вихрем сорвало с постели, понесло через всю комнату в приемную, где одиноко мерцала свеча. Дверь с лестницы была открыта. К нему входили. И уже вслепую, едва дыша, столкнув кого-то с пути, он свалился к ее ногам, замер комочком, обняв даже не колени ее – лодыжки, опушенные в толстый мех.

Путаясь в лисьих рукавах, она пыталась его поднять. Иоген Морн и Авенас смотрели из-за ее спины с опасливым изумлением – им надо было бы уйти, но они не уходили, и Ниссагль, поднимаясь, увидел их сквозь слезы. Этого хватило ему, чтобы навсегда запомнить ангельское лицо Авенаса – тот смотрел пристально, с болезненным любопытством, смотрел так, как смотрят на животное или на шута, занявшего человечье место…

Старые правила предписывают воевать на ровном месте, где рыцарям легко разгонять коней и валить друг друга с седел, где нога или копыто не наткнется на ямку или предательский камень.

Старые правила предписывают также воевать в хорошую, но бессолнечную погоду, чтобы не светило солнце никому в глаза, чтобы легкий ветер освежал разгоряченных воинов и красиво развевал вымпелы и флаги.

Старые правила еще как-то помнились. И никому не хотелось вязнуть в глубоких сырых снегах между холмами, где кони проваливаются выше стремени. Подходящим для битвы казалось Змеиное озеро, на котором оттепель не тронула льда.

Ранним утром спустились на лед с удобного пологого берега войска магнатов.

Было еще сумрачно. Широкая белая гладь мутилась у дальних берегов – озеро было длинное. Над головами ходили под мокрым ветром стяги с деревами, зверями и химерами. Суровые, закованные в броню мальчики всматривались в даль поверх копий рингенской пехоты. Кони дышали паром, качали головами, звеня железом.

Дальние берега сходились, превращаясь в обрывистое устье речки, по льду которой только и можно было выйти на озеро с той стороны. С обеих сторон устья торчали черные скалы, издали напоминающие столпившихся и о чем-то сговаривающихся великанов. Там не было заметно никакого движения, хотя вчера вечером лазутчики обнаружили лагерь королевских войск, пришедших из Навригра и готовых к бою.

Небо становилось светлее, тучи низко стелились над холмами, уползая на запад.

– Как в нисходящих мирах. – Аргаред щурился почти беспомощно.

– Где? – Родери повернул к нему голову в каске с гребнем. Каска эта среди старинной брони и шлемов выглядела донельзя неуместно, делая Родери похожим на наемника.

– Нисходящие миры. Это где Обитель бед. Я потом расскажу тебе. Когда закончится битва. Там есть мир вечной зимы с мертвыми деревьями, со странными белыми зверьками. В этом мире идет снег.

– Слава Богу, сейчас-то снега нет. – Оба, разговаривая, едва шевелили губами, шепот рассеивался вместе с паром.

– Родери… Я намерен оставить Беатрикс в живых, если мы одержим победу.

– Почему?

– Боюсь, это объяснение тоже придется отложить на потом. Она кое-что мне сказала…

– Поэтому ты был перед казнью как сам не свой?

– Поэтому тоже.

Оба одновременно заметили движение у подножия скал.

– Идут! – По всему строю затрубили рога, потом смолкли, и раздался тысячеголосый Зов Силы.

Казалось, тучи поднялись выше, так посветлело. Далеко-далеко колыхались ряды врагов, бредущих по снегу.

– Рингенская конница – вперед. Раздавим их о скалы! – Конница под предводительством Эринто и рингенского капитана с грохотом и звоном покатилась по туманной белизне навстречу выползающим из-под скал темным фигуркам. Зареяли на склоненных древках десятки вымпелов, зазвучали кличи, серебристо отозвались боевые трубы.