Дворянство. Том 2 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич

— Тьфу, — энергично выразилась она, так и не разгадав тайну.

Что ж, следовало признать, мастер не изменил себе до последнего, оставшись загадкой всех загадок.

Елена вздохнула и решила, что коль один вопрос сам собой упразднился, пора закрывать второй. Время идти к Раньяну.

— Говори, — мрачно и недружелюбно сказал бретер, и у Елены сразу пропало все желание с ним общаться.

В комнатах, которые мечник снимал в гостином дворе средней руки, пахло чем-то кислым и перебродившим, как на следующий день после хорошей гулянки. В углу сидел Грималь и меланхолично точил красивую саблю бретера на камне в тазу с водой.

Женщина внимательно посмотрела на бледную физиономию Раньяна, отмечая признаки неблагополучия и дурного образа жизни — мешки под глазами, красные прожилки на белках и чуть расфокусированный взгляд. Бородка казалась неухоженной, длинным волосам требовался хотя бы гребень, а лучше кадка горячей воды и мыло, потом уже гребень.

Кажется, в последние дни бретер злоупотреблял не только вином. Очень дурной знак, особенно для того, кто не может позволить себе роскошь быть слабым и медленным.

— «Глотал дым»? — напрямую спросила женщина.

Взгляд бретера дрогнул, чуть поплыл, как будто мужчина испытал укол стыда и неловкости. Впрочем, боец тут же собрался и замкнулся в броне холодной отстраненности.

— Не твоя забота.

— Как скажешь, — пожала плечами Елена и решила, что коли ей тут не слишком рады, лучше обойтись без предварительных куртуазностей. — Я уезжаю из столицы. Поедешь со мной?

— Чего? — искренне поразился мужчина.

— Я видела купца с семьей, что бежали из города под охраной. Хорошие кавалеры, хорошие кони, достойное снаряжение. И ни одного герба. Ни висюлек, ни флажков. Совсем ничего, словно голые.

— Хм… — Раньян поморщился, ухватив мысль на лету. — Скверно. Надеюсь, там не было твоих знакомых?

— Значит, угадала, — тихо вымолвила женщина, которой до последнего хотелось ошибиться. — Их убьют? Ограбят и убьют?

— Угадала, — подтвердил Раньян. — Благородных и наемников узнают по гербам и знакам. Если их нет, затеялось недоброе дело. И кто-то хочет оставить поменьше следов. Когда видела кортеж?

— Позавчера.

— Значит, их уже нет в живых, — с философским спокойствием решил бретер.

— А так часто бывает?

— Редко, — покачал головой Раньян. — Убивать нанимателей не принято, это плохо для репутации, да и последствия догонят. Но, видимо, Пайт ждет большое веселье. В общем крике легче спрятать одинокий вопль.

— А ты так поступал? — неожиданно и напрямик спросила Елена.

Раньян снова поморщился, более чем красноречиво, с выражением того же брезгливого неодобрения, которое показал ранее Гигехайм.

— Спроси это кто иной, прозвучало бы как оскорбление, — холодно заверил мужчина.

— Понимаю. Ну, так что, поедешь со мной? Мы уже видели город, захлебнувшийся в насилии. Думаю, здесь все будет страшнее. И кровавее. Не хочу видеть это по второму разу. И тем более участвовать. Барон больше меня не защищает, думаю и ты не в фаворе. Чего нам ждать?

Раньян молча глядел на нее, и в его мутных глазах разрасталась… обида? Странный букет эмоций, которые женщина не могла оценить. Непонимание, обида, разочарование. И наконец, все заслонило безразличие.

— Он здесь тебя держит, понимаю, — Елена избегала имен, больше по привычке, нежели опасаясь подслухов. — Но подумай! Тебя никогда к нему не допустят. Больше никогда. В прошлый раз получилось только по удивительному везению. Второй — не получится. И рано или поздно тебя убьют, не одни так другие. Скорее рано. Просто, чтобы не путал расклад в игре. Или приложат твою голову как довесок в торговле за власть. Ты же сам говорил про приметную саблю для убийц. Может и не убьют, а выкрадут, будут держать на цепи и пытать, выбивая признания, бог знает в чем. И выбьют, я же тюремный лекарь, я знаю…

Он осеклась. Бретер по-прежнему стоял, как молчаливая статуя. Елена испытала укол не наигранной злости. Она сделала шаг ближе и ударила мужчину кулаком в грудь. Ну, как ударила, скорее толкнула.

Размеренный скрежет оборвался, Грималь в углу перестал точить клинок, замер, прислушиваясь и присматриваясь.

— Они же тебя убьют, глупец! — повторила женщина. — Или искалечат, но потом все равно убьют! Говорят, островные все же выкупили его у тетрарха. Это хорошо, значит, будет жить! Подумай теперь о себе. За судьбой мальчишки лучше пока следить издалека. А потом… кто знает, как все пойдет. Но сейчас надо держаться от этого подальше.

Она сделала паузу.

— Поедем со мной, — вновь попросила Елена. — Давай, а? Куда-нибудь подальше, на морской берег. Там, где нас никто не знает и никто не найдет. Ты меня подучишь еще Искусству. Я тебя подлечу… да и себя тоже, мы уже не те, что раньше. Каждого… побило. У меня есть деньги, будем тратить бережливо, хватит надолго. Тебе драться не надо, ты слишком приметный. Если что, буду потихоньку лекарствовать, а ты станешь меня охранять.

— Как сутенер? — уточнил бретер.

— Да, — сквозь зубы ответила женщина уже на последних каплях гордости и здравомыслия. — Потом вернемся, когда станет понятно, куда этот бардак покатился. А может, отправимся на Остров. Там последим за… ним. Из тени.

Раньян тяжело вздохнул, отступил на шаг, скрестив руки на груди. Он по-прежнему молчал и глядел на женщину как на ребенка, захлебывающегося собственной капризностью. Елену захлестнул гнев.

— Знаешь, это все круто выглядело, когда я была слабой и жалкой, — выпалила она. — Суровость, многозначительный взгляд, слова по одному за раз, каменная физиономия. Очень круто. Очень стильно. Но сейчас уже не вставляет! Без меня ты бы здесь не стоял. Я спасла вас обоих! Я лечила вас обоих. Я не дала тебе устроить побоище и умереть, когда появились рыцари тетрарха. Так может, послушаешь меня еще раз?! Ты мне…

Она замолчала с приоткрытым ртом, пытаясь понять, а кто ей, собственно, этот драматический Атос? И чего ради она тратит столько сил, времени, гордости, наконец, чтобы уговорить его спасти себя самого?

Елена закрыла рот, перевела дух. Грималь сверкал глазами из угла, не выпуская саблю.

— Хель, — сумрачно проговорил Раньян, не размыкая сложенных на груди рук, словно отгораживался от собеседницы. — Есть вещи, которые человек или понимает, или нет. Если не понимаешь, объяснять бессмысленно. Иди своей дорогой. Иди куда хочешь.

Елена добросовестно обдумала предложение, почти не страдая от уязвленной гордости. Ну, хорошо, «почти» в данном случае прозвучало бы с большой натяжкой, но женщина, по крайней мере, надеялась, что со стороны она кажется деловитой и безразличной.

— Хорошо, — согласилась Елена. — Как скажешь.

Она хотела попрощаться, кинуть напоследок что-нибудь резкое и в то же время эффектное, красивую фразу от которой бретер устыдится, осознает свое ничтожество и так далее. Но вспомнила мудрость Деда: «Уходя — уходи» и передумала. Ушла молча, без фраз, драматических взглядов и прочей театральщины.

— Может, стоило показать ей королевское приглашение? — спросил Грималь, подождав немного ивозобновляя процесс заточки.— Попросить коней придержать… погодить малость.

— А зачем? — спросил бретер, ероша волосы.

— Ну-у-у… — задумался боевой слуга. — Ну да. Может и незачем. Я-то просто тут подумал…

— О чем?

Грималь набрал в ладонь воды, плеснул на серо-черную, мелкозернистую гладь точила. Провел стальной полосой, извлекая мягкий, зловещий шорох из металла и камня.

— Не, я так, по дурости, — сказал слуга. — Ляпнул второпях.

— Вот и молчи, — зло посоветовал господин. — Иди к хозяину, прикажи, чтобы нагрел воды. Буду мыться… перед встречей с королем.

Подкрались сумерки, на улице было еще по-летнему светло, однако через бумагу солнечные лучи уже не проникали. Елена привычно взяла кресало, зажгла «долгую» лампу из свечного огарка, опущенного в плошку с маслом до самого фитиля. Посмотрела на сложенный в углу комнаты «багаж» из нескольких торб и «вьетнамского сундучка»