Колдун - Ольга Григорьева

– Попался наконец, – сказал жрец. – Теперь выйди ко мне, пришла пора нам помериться: кто кого?

Егоша крепко сжал Белую и повернулся к Сироме. Страшный вид багрового пламенного клинка его не смутил: жрец Белеса не мог пролить ничью кровь, и этот выросший из старой рукоятки меч в невидимых руках духа поразит только душу, это пострашней смерти, надо только, чтобы она хоть на вершок вышла из тела, и тогда ее уже не смогут подхватить жаворонки, летящие в ирий.

– Да зря ты на нее надеешься, – рассмеялся Сирома, – я вообще удивляюсь, как тебе удавалось столько времени морочить мне голову, грязный болотный червяк, ты ж никакой не колдун! Выходи!

Теперь было ясно, где жрец, – там, за Рогнедой, а здесь только послушный его воле меч, но Егоша об этом не думал, он чувствовал это всем существом, и его посох сам направлялся в ту сторону.

– Ну, держись, старый козел, – ответил он, закрыл глаза и отпустил Белую.

– Ха-а-а-а! – выдохнул Сирома, и огненный меч обрушился на растопыренные жуткие лапы, протянувшиеся к Рогнеде. Егоша мгновенно выпрямил руки и тщательно, со страшным усилием начертил концом посоха в направлении жреца огромный ослепительно белый крест – сверху вниз, а потом слева направо – и описал круг, обрывая невидимые нити, связывавшие душу Сиромы с его могучим Хозяином.

– А-а-ах! – словно забирая что-то обратно, прошелестел Сирома, и меч погас. На какое-то мгновение из тьмы соткалась его застывшая в страшных судорогах фигура, потом другая, и еще, и еще.

Егоша открыл глаза, опустил посох. Он не желал смотреть на предсмертные муки своего врага, достаточно было знания, что тот мертв. Теперь никто на этой земле не смел угрожать Владимиру. Возможно, пройдет еще немало лет, прежде чем он, поняв, для чего призван, примет новую веру, но Егоша уже не хотел ждать этого мгновения. Он и так сотворил невозможное – вмешался в игру богов и наперекор им победил своих недругов. Он отомстил, но ожидаемой радости не почувствовал – только неимоверную усталость…

Он пошел к двери. Сзади тихо всхлипнула Рогнеда. Когда-то по его воле погибли ее отец и братья, а она сама из гордой княгини стала жалкой игрушкой Владимира. У князя будет еще немало подобных игрушек…

– Я отомщу тебе за своих братьев, – сказала Рогнеда.

– Попробуй, – равнодушно ответил колдун. – Но знай, я не желал тебе зла. Ты мне была совершенно безразлична, мне и сейчас все равно: умрешь ты или нет.

Ощутив в его словах страшную, безжалостную правду, Рогнеда вцепилась побелевшими пальцами в край постели:

– А мой еще не рожденный ребенок? Ты и его хочешь убить?

Колдун устало вздохнул:

– Я никого не хочу убивать. А если ты хочешь, чтобы твой ребенок жил, – почему не скажешь о нем Владимиру? Князь пожалеет сына…

Колдун уже скрылся за дверью, и даже постукивания посоха замерли вдали, а Рогнеда все еще слышала его слова. Владимир пожалеет сына, а она? Почему эти долгие месяцы она не желала даже думать о ребенке, почему не вспомнила о нем, поднимая на его отца заколдованный меч? Чем она лучше Владимира? Он убивал чужих, а она ради мести готова была пожертвовать родным сыном! А ведь когда-то она не была такой. Она любила и жалела всех… Выродок все врет! Это все сотворил с ней он! Проклятый колдун ворвался в ее жизнь и вывернул ее наизнанку, словно волк-оборотень звериную шкуру.

Двери вновь распахнулись. Рогнеда соскочила с кровати, двинулась навстречу пришельцу, но, не желая глядеть на нее, Владимир отвернулся.

– Ты умрешь. Так решено, – стоя на пороге, твердо сказал он.

Умереть?! Княгиня была готова к смерти, но прежде она сумеет расплатиться с тем, кто осмелился лишить ее счастья! Она скажет Владимиру все, что скопилось на душе! Метнувшись к князю, она упала на колени и покорно подставила шею:

– Убей меня! Я заслужила смерти, но этой ночью я не лгала тебе. Я радовалась твоей близости, как любящая жена радуется близости мужа, и никто, даже боги, не увидят лжи в моих словах!

– Ты… – Владимир не хотел глядеть на княгиню, но взгляд сам потянулся к ее белой шее и наконец устремился к откровенным, блестящим, будто в лихорадке, глазам. Еще никогда половчанка не казалась Владимиру столь красивой.

– Убей меня! – еще раз вскрикнула Рогнеда. – Но помни – ты убьешь и своего сына!

– Сына?!

– Да. Во мне живет твой сын.

Новость ошарашила Владимира. Он не ощутил радости, но невероятная гордость захватила все его существо. У него будет сын! Первый сын – наследник Киева! Не ведая, что сказать, он удивленно развел руки в стороны:

– Но почему ты молчала?

– Я не хотела этого ребенка. Я даже прогнала сказавшую мне о плоде гогь-бабу. Я все еще надеялась отомстить за смерть родичей. Но все это было давно, а этой ночью я больше мстила за себя, за свою слабость, за свою столь некстати проснувшуюся страсть, способную стать любовью…

Владимир шагнул назад. Княгиня не лгала… Она созналась в желании убить, но разве в ее признании не было такого, чего Владимир добивался от нее и никак не мог услышать? А сын… Он-то думал, что Рогнеда просто располнела, а на самом деле это его сын так округлил ее живот и расширил бедра. Она носила его сына! Но казнь…

При мысли о сыне она казалось нелепой. Мать, замышляющая убить отца ребенка? Мать, знающая, что возмездие киевлян не обойдет ее стороной? Нет, это было немыслимо! И где она взяла этот сломанный меч? Кто надоумил ее пронести его в опочивальню? Дочь Рогволда никогда бы не унизилась до лживых писем и тайных злодейств. Здесь был замешан еще кто-то, чья-то чужая воля…

Тряхнув головой, Владимир нерешительно отобрал у княгини меч:

– Кто подучил тебя?

Рогнеда подавила счастливую улыбку. Ей не пришлось выдумывать – князь спросил сам. Теперь она расквитается с испоганившим ее жизнь болотным колдуном!

– Выродок, – глядя в глаза Владимиру, громко произнесла она. – Твой колдун.

Онемев, Владимир попятился. Добрыня давно предупреждал его о коварстве колдуна, но он не верил. Однако в глазах Рогнеды сияло торжество правды… А ведь это болотник уговорил его позвать Рогнеду в Киев…

– Встань. – Владимир рывком поднял Рогнеду на ноги. Глупую половчанку следовало наказать, но лишь для острастки, а вот Выродок заслуживал страшной смерти. – Встань и оденься. Ты будешь жить, как прежде, в Изяславле, и этот город будет дан тебе вовеки. Ты выносишь мне сына и будешь зависеть от моих желаний, как жена зависит от желаний мужа.

Рогнеда сверкнула глазами. Она видела, как изменилось лицо князя, как гневно сжались его губы. Выродок был обречен. А она… Возможно, она проведет еще не одну ночь рядом со своим князем.