Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Он оказался серьезным противником для англичан, но не потому, что сумел добывать у них какие-то важные секретные сведения, а потому, что перекрыл им доступ к источникам информации. Вагнер быстро понял, что для немцев наиболее опасен Денем, причина завидной осведомленности которого заключается в дружбе с начальником объединенного разведывательного бюро высшего командования Швеции полковником Бьёрнштерной.

По существу, Бьёрнштерна был агентом английской разведки. Он снабжал Денема обильной информацией – копиями докладов шведских военных атташе, донесениями секретных агентов, штабными прогнозами и оценками, а также перехваченными немецкими секретными телеграммами, в том числе обработанными на шифровальной машине «Сименс», которая считалась у немцев такой же абсолютно надежной, как у японцев «машина-Б», но шведы читали зашифрованные с ее помощью сообщения. В период сотрудничества Бьёрнштерны с Денемом шведская разведка фактически была филиалом английской разведывательной службы.

Среди материалов, которые Бьёрнштерна регулярно передавал Денему, особую ценность представляли доклады шведских военных атташе, в Берлине – полковника Юхлин-Даннфельта и в Виши – подполковника Констанца Эдуарда дю Ритца. Даннфельт присылал не только наблюдения личные и своих помощников, но и донесения агентуры, которую навербовал среди эсэсовцев Гиммлера. Это были несколько молодых шведских патриотов, внедренных в национал-социалистское движение пера Линдблома, которые затем «бежали» в Германию и поступили в СС, где продолжали служить своей родине, шпионя против Германии. Даннфельт также обменивался информацией с хорошо осведомленным швейцарским военным атташе в Берлине, обеспечивая британцев информацией о состоянии вооруженных сил Германии, какую только можно было раздобыть в военное время[193].

Решение проблемы Денем – Бьёрнштерна Вагнер поставил во главе своей повестки дня.

С помощью молодого капитана из разведывательного бюро майора Петерсена Вагнер собрал достаточно свидетельств, не оставлявших сомнений в связи полковника Бьёрнштерны с англичанами. Вместо того чтобы отправить собранные материалы по официальным каналам, что позволило бы Берлину заявить через свое посольство официальный протест, он решил передать их шведам, найдя высокопоставленного офицера, который разоблачит Бьёрнштерну и тем самым окажется в долгу перед Вагнером.

Свой выбор он остановил на начальнике шведской контрразведки майоре Вальтере Лундквисте. Тот уже давно сотрудничал с руководителем одной из групп контрразведки абвера полковником фон Бентивеньи, обмениваясь с ним материалами о деятельности советской разведки.

Майор Лундквист представил собранные Вагнером материалы начальнику Генерального штаба генерал-лейтенанту Олафу Тёрнеллу. Бьёрнштерну не только сместили с занимаемого поста, но и пригрозили передать дело в военный трибунал. В результате чистки объединенного разведывательного бюро, проведенной по приказанию Тёрнелла, несколько работников, сотрудничавших с Денемом, были арестованы и осуждены. Великолепная шпионская ячейка была полностью разгромлена.

Но окончательно восторжествовал Вагнер, когда начальником объединенного разведывательного бюро стал однофамилец майора Вальтера Лундквиста – не очень далекий офицер, капитан Б. Лундквист. С ним у Вагнера установились такие же «дружеские» отношения, как у Денема с Бьёрнштерной. «Новый начальник объединенного разведывательного бюро, – докладывал Вагнер Пикенброку, – готов к самому тесному сотрудничеству со мной». По его рекомендации Канарис пригласил капитана в Берлин и оказал ему пышный прием.

Вместе с тем Вагнер продолжал поддерживать близкие отношения и с начальником шведской контрразведки майором Вальтером Лундквистом, что весьма пригодилось немцам, особенно в наиболее трудный для них период войны. Лундквист не только поставлял Вагнеру информацию об агентах английской разведки в Швеции, но и выступал в роли покровителя германской агентуры. «Несомненно, что наши агенты, – доносил Вагнер в Берлин, – если только они не нарушат запрета работать против Швеции, будут пользоваться полной неприкосновенностью».

Под защитой майора Лундквиста Вагнер стал действовать грубо и неосторожно. Он использовал десятки филеров для слежки за агентами противника, засылал агентов-двойников в конкурирующие разведки, почти открыто, чувствуя себя в полной безопасности, брал агентов к себе на работу. Одним из его резидентов был сорокалетний повар-немец, женатый на шведке, которую Вагнер взял в штат в качестве переводчицы.

Но главное внимание Вагнер уделял контрразведывательной работе.

Три его филера выслеживали британских шпионов, работая в качестве агентов-провокаторов, они получали приказы и плату прямо в офисе Вагнера и там же докладывали ему о своей работе. Этих агентов – фотографа, судового стюарда и таможенника, постоянно бывающих у Вагнера, засекли детективы тайной полиции Мартина Лундквиста[194], и влиятельные друзья Вагнера не смогли спасти их от ареста.

Когда эти аресты оказались вынесенными на первые страницы газет, шведы пригласили тогдашнего германского посла Ганса Томсена к высокопоставленному чиновнику политического департамента, который заявил ему:

– Мы не намерены раздувать это дело. Но мы были бы признательны, если бы вы попросили полковника Вагнера заниматься своими делами с несколько большей осмотрительностью.

Это было весьма мягким выговором, но посол был возмущен и попросил Вагнера выехать из помещения посольства. Резидент абвера снял офис на Ниборгсгатан, где продолжал действовать так же неосторожно, как и прежде. Именно здесь через два года после этого скандала повар-переводчик Вагнера в конце концов попал в руки Мартина Лундквиста.

Вагнер не хотел или не умел собирать так называемую позитивную информацию об англичанах – это должны были делать за него другие.

К числу таких агентов относился, например, пресс-атташе германского посольства в Стокгольме Пауль Гроссманн, в прошлом профессиональный журналист. Он не только тайно субсидировал некоторых журналистов и даже целые газеты, но и сам занимался шпионажем. Главным советчиком Гроссманна в его темных делах был шведский миллионер Тор стен Крёгер, брат печально известного спичечного короля. Он контролировал несколько крупных газет, которые использовал для профашистской пропаганды.

В сентябре 1942 года обычно осторожный и расчетливый Крёгер согласился участвовать в драматической акции, порученной Гроссманну Риббентропом. План заключался в том, чтобы «подобрать надежного шведского журналиста, чьи прогерманские симпатии не были бы широко известны», для засылки в Лондон, где он наряду с открытыми сообщениями для печати посылал бы и тайные отчеты военного характера. Крёгер рекомендовал человека, которого считал идеально подходящим для этой миссии. Но корреспондент крайне разочаровал своих наставников. Отчеты, присылаемые им из Лондона, были, как Гроссманн жаловался Т. К., «имеющими склонность к нашим врагам и абсолютно бесполезными для нас»[195].

Глава 44

БАРОН СЛЕДУЕТ НА СЕВЕР

Когда Канарис и Пикенброк решили направить в Швецию агентов для сбора «позитивной» информации о союзниках, это было поручено двум оперативникам, способным повысить уровень германской разведки. Одним из них был международный банкир из Кёльна, другим – датский аристократ.

Барон Вальдемар фон Оппенгейм, банкир, родился в 1894 году в замке Шлендерхан в провинции Рейнланд и был членом хорошо известной еврейской семьи в Германии. Он избрал карьеру профессионального военного, стал лейтенантом и отличился во время Первой мировой войны. После войны он женился на Габриеле фон Гольдшмидт, «объединив» две богатые аристократические фамилии, затем по просьбе отца вышел в отставку и стал работать в банке своей семьи в Кёльне.

Высокий, красивый, стройный мужчина с консервативными взглядами, обычными для офицера, барон фон Оппенгейм, как многие немецкие евреи его круга, считал себя больше немцем, чем евреем. Остается фактом, что он вступил в НСДФБ, банковскую группу нацистской партии еще в июле 1932 года, за несколько месяцев до прихода Гитлера к власти. Хотя он был евреем-полукровкой, гитлеровцы считали его «ублюдком второй степени». Этот ярлык отражал лишь его неарийское происхождение, но не характер. Оппенгейм намек понял. После 1933 года он сделал вывод, что ему лучше воздержаться от официального сотрудничества с нацистами, и с головой ушел в руководство международными делами своего банка, как и многие другие немецкие евреи его круга.

В связи с войной банк был вынужден перенести свои международные финансовые операции в Швецию, где Оппенгейм поддерживал близкие отношения с весьма влиятельным «Энскильда банкен» знаменитых братьев Якоба и Марка Валленбергов, с которыми был в родстве через жену.