Нас ждет Севастополь - Георгий Соколов

Отойдя с десяток шагов, Крошка оглянулся. Игнатюк стоял, широко расставив ноги, и смотрел ему вслед. В его глазах было столько злости, что Крошка невольно вобрал голову в плечи и далее поежился.

«Накляузничает, как пить дать», — решил Крошка.

К кургану ползли издалека. Перед минным полем остановились перевести дух и прислушаться.

Кругом квакали лягушки, гудели тучи комаров.

Семененко подполз к кусту перекати-поля, навел бинокль на курган. Перед курганом местность была чистая, камыш сожжен. Как преодолеть эти пятнадцать метров? Ползти? Заметят. Сделать рывок? Не успеешь, пристрелят. В бинокль видны оба дзота. В каждом две амбразуры, из которых торчат крупнокалиберные пулеметы. Между дзотами расстояние не более пятнадцати метров. Семененко знал, что дзоты соединены между собой траншеей. От левого дзота идет траншея в тыл, где находится минометная батарея.

«Семь братьев»… Почему такое название у кургана?» — подумал Семененко.

Слева началась стрельба из автоматов. Семененко посмотрел туда. Это его взвод отвлекает внимание противника на себя. Послышались крики: «Полундра!»

Из дзотов быстро отозвались пулеметы.

Семененко повернулся к Логунову:

— Пора, Трофим. Лезь вперед, да гляди внимательней, не то взлетим к чертовой матери.

— Нет расчету взлетать, все равно до рая не добросит, — отозвался Логунов и пополз.

Он полз тихо, ощупывая рукой землю перед собой. Мины были натяжного и нажимного действия, обнаружить их в густой траве нелегко. Обезвредив одну мину, Логунов вытирал рукавом пот, облегченно вздыхал и начинал опять шарить.

Семененко полз за ним метрах в двух, не сводя глаз с ближайшего дзота. Ему отчетливо были видны вздрагивающие от выстрелов стволы пулеметов, направленных в ту сторону, где находился его взвод.

Логунов дополз до проволочного заграждения и остановился. Заграждения были не на кольях, а спиралями. В траве они мало заметны.

Повернувшись к Семененко, матрос заметил:

— Тут придется подольше задержаться. Под проволокой могут быть мины и фугасы.

— Посмотри сначала, нет ли на проволоке сигнализации.

Следя за тем, как Логунов резал ножницами проволоку, Семененко подумал: «Рановато, пожалуй, взвод открыл огонь. Мы тут можем задержаться, да и передохнуть бы».

По его лицу струйками катился пот. Гимнастерка также была мокрая от пота. Они проползли с полкилометра в маскировочных плащ-накидках, закрывавших голову по самые глаза. Под плащ-накидками было душно, как в парной. Карманы разведчиков набиты гранатами — противотанковыми и Ф-1 (моряки называли их «фенями»), запалы в них уже вложены. Поэтому ползти нужно особенно осторожно, чтобы не произошел нечаянный взрыв.

Логунов сделал проход в проволочном заграждении, ощупал землю. Мин тут не было. Он отполз назад к Семененко и, тяжело дыша, доложил:

— Проход сделан, мин нет. Ползем дальше?

— Трохи обожди, отдышись.

Логунов сунул саперные ножницы за голенище и прижался к земле. Вот сейчас он почувствовал страшную усталость и с горечью подумал: «Эх, Трофим, Трофим, нет в тебе прежней силы…»

Немигающими глазами смотрел Семененко на курган, до которого осталось каких-нибудь семьдесят метров. Вокруг кургана было черно от сожженной травы. Тут на голой земле маскироваться невозможно. Как же преодолеть это пространство, чтобы успеть сунуть в амбразуру гранату? Семененко страшно захотелось закурить, а в ногах он ощутил неимоверную тяжесть, словно к ним привязали гири.

Тряхнув головой, Семененко кивнул Логунову:

— Ползем.

Миновав проволочное заграждение, Логунов остановился и прошипел:

— Замри, Павло. Кажись, лягушку нащупал.

Это была не та зеленая лягушка-квакушка, которых видимо-невидимо в плавнях. Это была зловещая лягушка. Из земли торчат три усика. Наступишь на них — и вверх подпрыгивает, как лягушка, начиненная шрапнелью мина. Она разрывается на метровой высоте и поражает все кругом. Обезвреживать эти прыгающие мины надо умело. Но Логунов был знаком с ними еще на Малой земле. Он прополз вперед шага на три и опять остановился. Еще одна прыгающая мина.

Обезвредив ее, пополз дальше. Теперь полз без задержки. До кургана было совсем близко. Приостановившись, повернулся к Семененко:

— Минное поле кончилось. Разреши ползти с тобой.

— Лежи, не двигаясь, потом видно будет.

Теперь Семененко пополз один. Логунов замер на месте, напружинив все мускулы, готовый броситься вперед по первому сигналу главстаршины.

В это время на наблюдательном пункте командира бригады лейтенант Крошка не отрывался от стереотрубы. Полковник Громов тоже наблюдал.

— Хорошо маскируются, — вслух выражал он свое одобрение.

Здесь же находились командир артиллерийского дивизиона и начальник оперативного отдела бригады. Они ждали сигнала полковника. У орудий и минометов ждали сигнала артиллеристы, чтобы открыть огонь по намеченным целям. В камышах лежали штурмовые группы, ожидающие сигнала к штурму.

Замысел полковника был такой. Если Семененко заставит замолчать хотя бы один дзот, то артиллерия откроет огонь по целям, расположенным по ту сторону кургана, а штурмовые группы рванутся на курган и закрепятся там. А если Семененко не сможет выполнить задачу, то артиллерия открывает огонь по кургану, некоторые орудия выкатываются на прямую наводку против амбразуры. После артиллерийского обстрела штурмовые группы перейдут в атаку. Правда, такие атаки не принесли успеха ни вчера, ни позавчера. Гитлеровцы хорошо прикрывали подступ к кургану артиллерийским и минометным огнем из глубины. Полковник вызывал штурмовую авиацию, чтобы подавить вражеские батареи, но штурмовиков ему не дали, они были заняты на других участках. Не исключено, что штурм кургана и на этот раз не принесет успеха. Но что делать?

Громов мял свою бороду, бросая сердитые взгляды на окружающих его офицеров. Все молчали, зная, что сейчас полковник не в духе и лучше не заговаривать с ним. В такую минуту на НП появился капитан Игнатюк. Он подошел к полковнику и обеспокоенным тоном сказал:

— Товарищ полковник, есть срочное и важное донесение.

— Ну, — буркнул полковник.

— Знаете, кто пошел с Семененко? Матрос Логунов, который был в плену и только сегодня объявился в роте без всяких документов. Логунов у меня на подозрении. Боюсь, что он подведет Семененко.

Громов подозвал Крошку:

— Кто такой Логунов? Это не тот рябой матрос, который был на Малой земле?

— Тот самый. Семененко сам его выбрал в напарники.

— Он был в плену?

— Был, сбежал.

— Это Логунов так говорит, — заметил Игнатюк. — А на самом деле могло быть иначе.

— Интуиция вам подсказывает? — усмехнулся полковник.

— Да, и интуиция, — убежденно заявил Игнатюк, — нужна проверка. А тут его посылают на такое ответственное задание. Считаю, что командир роты показал свою близорукость.

Полковник хмуро глянул на Игнатюка и спросил:

— Задание ответственное, это вы правильно заметили, капитан. Но оно связано с риском для жизни. Вы пошли бы на такое задание?

— Если прикажут — пойду.

— А если добровольно?

Капитан на какое-то время замялся.

— Вот что, капитан, — сказал Громов. — Поговорим в другой раз. Крошка, наблюдай.

Игнатюк козырнул, повернулся и пошел, бросив колючий взгляд на Крошку. Лейтенант вопросительно посмотрел на полковника.

— Наблюдай, говорю! — рявкнул полковник.

…Вот и кончились трава и кустарники, где можно маскироваться. Впереди голая, почерневшая от выжженной травы земля. До ближайшей амбразуры еще шагов двадцать. Как проскочить эту самую страшную зону без риска быть прошитым пулеметной очередью? Семененко весь напрягся, сжимая в руке «феню». Сейчас надо сделать рывок — и он окажется в непростреливаемой зоне. Но какая-то необоримая сила прижимала его к земле, не давая возможности подняться. И в этот момент гитлеровцы увидели разведчика, из ближайшей амбразуры по нему открыли пулеметный огонь. Но пулеметчик взял немного выше, и пули пролетели над головой Семененко.

Теперь выжидать нечего. Была не была! Семененко скинул плащ-накидку и, не поднимаясь, швырнул гранату. Она разорвалась около амбразуры. На какое-то мгновение вражеский пулемет замолчал, укутанный дымом и пылью. Семененко вскочил, как на пружинах, и бросился сначала налево, потом вперед.

Он влетел на бруствер траншеи и спрыгнул в нее. В голове пронеслась мысль: «А в амбразуру я не сунул гранату». Отцепив от пояса противотанковую гранату, он повернул налево и стал пробираться по траншее к дверям дзота, и вдруг кто-то ухватил его за ногу. Это был немецкий офицер, лежавший в «лисьей норе», вырытой в стене траншеи. Он одной рукой ухватил разведчика за ногу, а другой доставал из кобуры пистолет. Семененко отдернул ногу и ударил его в лицо носком сапога. Офицер опрокинулся. Семененко не стал его добивать, не было на это времени. Несколькими прыжками он достиг дверей дзота, распахнул их и метнул туда гранату, а сам упал. Взрывной волной вышибло дверь. Семененко вскочил и вбежал в дзот. Там было темно от дыма и пыли. Дав несколько коротких очередей, он схватил пулемет, выволок его наружу и перебросил через бруствер траншеи.