Путешествие в революцию. Россия в огне Гражданской войны. 1917-1918 - Альберт Рис Вильямс

Характерно, что Ленин полагал «вполне естественным, что товарищи, которые яростно не соглашаются с Центральным комитетом по вопросу сепаратного мира, яростно осуждают Центральный комитет и выражают свое убеждение в том, что раскол неизбежен». И добавил: «Все это является самым законным правом членов партии, что вполне понятно». Однако он нашел «странным и чудовищным» заявление москвичей: «В интересах мировой революции мы считаем целесообразным возможность утраты Советами власти, которая сейчас становится чисто формальной», ибо «унизительнее любого унизительного мира – это унизительное отчаяние». См. статью «Странное и чудовищное». Ленин. Избранные труды. Т. II. М., 1960. С. 613 – 620.

52

«Если бы Временное правительство в это время привлекло бы к суду Ленина и Троцкого и других большевистских вождей, судило бы их за измену и казнило бы их, Россия, вероятно, не была бы вынуждена пройти через другую революцию…» Фрэнсис Аэвид Р. Россия из американского посольства. Нью-Йорк, 1921, с. 141 – 142, 143.

53

24 января/6 февраля 1918 года совещание, которое было названо «Международной социалистической конференцией», было проведено в помещении Наркоминдела (Карр. Русская революция. Т. III. С. 116-117). На ней присутствовали большевики (роль лидера выполнял Сталин), а также левые эсеры и представители нескольких приграничных стран, а также Скандинавии, вместе с Петровым и Рейнштейном, представлявшими соответственно Британскую социалистическую партию и Американскую социалистическую трудовую партию. Они издали резолюцию, побуждающую к «революционной борьбе… ради немедленного мира» и в поддержку советского правительства. Несколько дней спустя делегация, включавшая Коллонтай, Берзина и двух эсеров, была направлена в Стокгольм. Конференция проводилась в разгар Брест-Литовского кризиса и была перенесена в Финляндию. Вплоть до перемирия в ноябре 1918 года не было никакой дальнейшей попытки сделать возможным организацию нового международного движения. 19 декабря 1918 года Горький, который тогда выступал против большевиков, председательствовал на международном совещании, которое было созвано Петроградским Советом и проходило в Петрограде.

54

В 1918 году Робинс, которого Государственный департамент попросил молчать, когда тот вернулся на родину в июне, вместе с Томпсоном развернул длительную кампанию, чтобы возражать против интервенции как противоречащей интересам Соединенных Штатов. Он встречался с правительственными чиновниками и сенаторами по поводу русско-американских отношений и хранил молчание до тех пор, пока ему не пришлось выступить свидетелем 6, 7 и 10 марта перед арбитражным подкомитетом юридического комитета сената

55

Ужасный ребенок (фр.).

56

Кеннан Джордж Ф. Россия выходит из войны. Принстон, 1956. С. 358– 360. «Рид, как и Вильямс, воспользовался словами, которые отчетливо подтверждали советский парламентаризм в противовес Учредительному собранию. Он подтвердил уверенность Вильямса в неизбежности социальной революции в Соединенных Штатах».

57

Кеннан опускает цитату, приписанную мне (не прямую цитату) в заметке из «Правды» и в статье из «Известий», как их цитирует Эдгар Сиссон в книге «Сто красных дней». Нью-Хейвен. 1931. С. 257-258.

«Товарищ Вильямс говорит, что он – представитель пролетариата, высокоразвитого в капиталистическом смысле слова, но что это исключительно консервативный пролетариат» («Известия»).

«…Хотя даже в высшей степени развитой капиталистической стране пролетариат весьма консервативен» («Правда»).

Опустить эти слова было необходимо, чтобы не выставить в нелепом свете его «неизбежность социальной революции в Соединенных Штатах», которую он высосал из пальца. Опускает и последующее предложение, которое делает очевидным, что Рид, говоря о том, что он знает, что «победа пролетариата» – «не мечта, а реальность», говорил о России, а не о Соединенных Штатах. Он также опускает характеристику Америки, приписанную Риду («Известия»), как «консервативной страны, в которой правят империалисты». Или (из «Правды») – «страна с глубоко укоренившейся реакцией и правящим капитализмом». Если бы Рид почувствовал, что эта пролетарская революция в Соединенных Штатах была «реальностью», он не стал бы возвращаться, чтобы предстать перед судом, но его провозгласили бы героем, как на Третьем съезде.

58

Свершившийся факт (фр.).

59

15 января (по западному календарю) родилась Британская лейбористская партия, которая издала обращение к людям России и к жителям Центральной Европы. В нем она заявляла: «Британский народ принимает принцип, согласно которому Британская империя не допустит аннексий. В данном случае это относится к Среднему Востоку, Африки и Индии…» Оно взывало к «поражению милитаризма на обеих сторонах и… победе на обеих сторонах морального и интеллектуального справедливого дела». Обращение настойчиво требовало от народов Центральной Европы, чтобы они дали такое же самоопределение жителям своих государств, какое русские дали Финляндии, Курляндии, Литве и русской Польше. Там даже говорилось: «Не позволяйте вашим правительствам вести британский народ, как они ведут за собой русских людей, втягивая их в ужасный выбор между продолжением войны и оставлением единственного принципа, который может спасти мир».

60

Архив Робинса (Государственное историческое общество Висконсин, Мэдисон), в котором также содержится долговая расписка от Альберта Риса Вильямса Робинсу насчет американского Красного Креста, написанная им от руки:

«Петроград, 20 февраля 1918 года

Через год после указанной даты я обещаю заплатить Рэймонду Робинсу шесть тысяч рублей.

Деньги получены Альбертом Вильямсом».

Неудивительно, что и Рид, и Альберт Рис Вильямс были вынуждены взять у кого-нибудь в долг. Их зарплата в бюро пропаганды отдела Министерства иностранных дел составляла 50 рублей в месяц, такая же сумма, которая выдавалась в феврале красноармейцам. (Примеч. американского редактора.)

61

«Он [Рид1 уехал из России, когда циркулировало множество слухов относительно того, чем он будет заниматься по возвращении в Соединенные Штаты, и казалось целесообразным, чтобы его приняли на родине с некоторой осторожностью. Он так надолго задержался в Швеции [sic], что я приехал в Соединенные Штаты вскоре после него. В Государственном департаменте в Вашингтоне я обнаружил его бумаги, ожидавшие меня». Сиссон. Сто красных дней, С. 259.