Диагноз – бессмертие. Одержимые бессмертием - Мария Симонова

Одно, хотя и слабое, утешение Гор видел в том, что объявленной причиной болезни стал банальный грипп. Даже если наследничек и решился угробить папу, то выбрал не слишком радикальный метод – скорее всего, из страха быть уличенным. Вот если бы сообщили о болезни сердца или мозга, тогда дело – швах. А грипп дает надежду, что старик продержится еще немного времени. Только бы успеть заполучить аппарат!..

Теперь в цейтнот попадал уже сам инспектор. Он срочно вызвал Гельфера:

– Саша. Ну что там по нашему клиенту?

– Ты прямо как в воду глядишь, Васильич. Буквально пару минут назад закончил предварительный обсчет модели. Правда, это только первое приближение и данных не хватает еще процентов на сорок. Но очень интересные получились результаты. Очень. Я даже не знаю, как их оценить…

– Да ладно скромничать. Скачай мне, я сам попробую разобраться.

* * *

Весь остаток дня Гор посвятил изучению Сашиных расчетов на предмет: «Край–ронин, основные движущие мотивы и слабые места». Увидев резюме, ради которого машина вкупе с Гельфером трудилась столько дней, Гор не сразу поверил своим глазам. Он перечитал его еще и еще раз и все равно не мог поверить: выводы гласили, что основным движущим мотивом Края на данный момент является глубокая привязанность к пластхирургу Женевьеве Александер, а его самое слабое место – это любое отрицательное воздействие на означенную Женевьеву Александер.

Очередное блестящее подтверждение собственных интуитивных выводов инспектора не обрадовало. Наоборот, он вдруг необычайно четко осознал – что же является ставкой в затеянной им интриге.

Как там сказано–то? «Глубокая привязанность»? Это ж надо! Такого слова, как «любовь», просто не нашлось в словарях ни у машины, ни у Гельфера. Гор тряхнул головой, настолько не сочетались в его мозгу представления о Крае (умный, холодный, дьявольски расчетливый зверь) со словами «глубокая привязанность». А уж тем более со словом «любовь». Но трезвый и расчетливый разум бывшего инспектора по особо важным делам вновь завел свою песню о долге и необходимости.

Да, конечно, Гор никогда не сбрасывал Женевьеву со счетов, предполагая, что Край будет ее искать, и даже говорил об этом Левински. Но он–то считал это скорее прихотью, каким–то своеобразным взбрыком психики, замешанным на себялюбии изгоя и его чудовищном самомнении – вернуть себе отнятую собственность, показав лишний раз всем, на что он способен. То же примерно, как считал Гор, было у Края и с Александрой Нечаевой, которую он спрятал от Клавдия, переделав ее в мужчину, – желание обставить скорпиона, доказать в первую очередь себе, что он, Край, куда хитрее и изобретательней жестокого патрона.

Гор с досадой сознавал, что ломать над этим мозги попросту не имеет смысла, надо просто взять факт на заметку и временно отодвинуть на второй план. Хотя знал, что все равно будет ломать, тем более что свободного времени пока хватает. Чувствовал он себя при этом довольно паршиво – собственное вольнодумие породило в его душе несколько иную систему ценностей.

Кроме того, именно Край сделал тебя бессмертным, инспектор!

Возможно, это называется совестью. Лишь врожденное упрямство парии–три требовало довести начатое дело до конца. С совестью мы потом договоримся. А пока остается только ждать и надеяться, что господин Президент протянет еще несколько дней.

* * *

События грянули на четвертый день: в Москве–Ч33 дикими париями было совершено нападение на Купол. Гор узнал об этом за четверть часа до того, как поступило сообщение от Некрылова, – новый коминс, фильтрующий информацию его следственной сети, предоставил Гору самые первые сведения с места событий.

Куратор Ч33 получил сбивчивое сообщение о попытке прорыва парий из подземелий на территорию Купола. Олигархи просили о помощи, но… В последнее время пария–Ч33 слишком зазналась, стала вести себя как отдельное государство, даже перекрыла доступ людям из метрополии. И очагом оппозиции был именно купол Москва. Гор подозревал, что правительство вряд ли поторопится послать туда войска для усмирения бунта – это был отличный способ отомстить и заодно поставить зарвавшихся навозников на место, даже не прилагая усилий, просто заняв позицию невмешательства.

События сразу приковали внимание Гора, и не напрасно: единственный открытый путь для бегства с Ч33 находился под его контролем. Гор понимал, что там очень скоро следует ждать гостей, причем в изрядном количестве, и тут же послал на С19 необходимые инструкции. Сам он не торопился лететь на место, понимая, что за крысы побегут в первую очередь из–под Купола – толку от них все равно ни на грош, это только лишняя возможность выдавить из Ч33 еще какую–то неучтенную информацию.

Поэтому инспектор замкнул контроль за ситуацией на себя, получая доклады из первых рук. Кстати, ни Иванов, ни тем более бастард не проявили интереса к этим событиям. Оно и понятно – эти упыри ждут вестей поважнее. Но им пока облом.

Первые беженцы появились буквально минут через двадцать. По сообщению, это оказался собственной персоной мэр со своим многочисленным семейством – женой, тещей, матерью, а также пятью дочерьми и гувернанткой. Их всех посадили в изолятор и подвергли обязательным процедурам очистки, дезинфекции, удостоверения личности, поверхностного сканирования и прочее и прочее – словом, всему, что полагается беженцам с планет самой низшей, четвертой категории, будь они хоть грязными париями, хоть сливками с той же самой помойки. Следом за мэром прибыл министр иностранных дел – тоже, естественно, не в одиночестве, потом появился министр энергетики с семьей и так далее, и так далее.

Гор прекрасно помнил всю эту шатию и то, сколько крови они у него попили на Ч33, разжигая против него общественную неприязнь и ставя исподволь палки в колеса следствия. Сейчас у него появилась неплохая возможность отыграться, однако это его интересовало меньше всего: известия с планеты поступали все более тревожные. Некрылов сообщил, что в городе паника, части парий удалось проникнуть в Купол через какой–то неизвестный тоннель и перестрелка уже идет на улицах, есть случаи резни. Его люди ищут эту нору, чтобы ее перекрыть, но пока безрезультатно. Вместе с тем нарастал и поток беженцев – драпала уже не только элита, но и обычные «чистые» обитатели Купола, получившие доступ к порталу в связи с экстренной ситуацией. Появились первые раненые – несколько солдат и трое из мирного населения. Особенно Гора заинтересовал третий – судя по сообщению, человек попал под выстрел плазменного ружья, весь обгорел, однако был еще жив и даже прибыл самостоятельно, без посторонней помощи. Гор заранее попросил выслать ему результаты проверки этого раненого.

Сразу выяснилось, что отпечатки с него снять невозможно – папиллярный рисунок обгорел начисто, а сканирование результатов не дает, что не слишком удивило Гора. Зато подоспевшие вскоре результаты генного анализа превзошли самые смелые его ожидания – коминс сразу выдал сигнал об имеющихся аналогичных параметрах в картотеке по текущему делу, а через несколько секунд сообщил точные паспортные данные объекта – это был Отто Грабер, бывший шеф по безопасности Исследовательского Центра! Удравший оттуда во время известной заварушки вместе с Бессоном и инфинитайзером! Гор, конечно, еще возлагал какие–то надежды на свою ловушку, но на такую удачу даже не рассчитывал. Он приказал немедленно доставить раненого к себе в отдел, невзирая на его состояние, и ребята, умницы, обошлись без лишних вопросов – знали, по какому делу работают.

Ровно через пятнадцать минут Гор уже входил в камеру, где сидел погорелец, прибывший только что порталом с С19 под усиленной охраной.

В нос инспектору сразу ударил запах горелого бифштекса. Арестованный, сидевший за столом, был одет в несусветный серый халат и вид имел весьма необычный: то, что торчало из халата – то есть голова и руки, – было сплошь покрыто обугленной коркой, иссеченной сочно–розовыми трещинами. Особенно колоритно выглядело лицо – черная маска уже начала с него кое–где отваливаться, в этих местах алели островки молодой, еще тонкой кожицы, в прорезях глаз елозили мутноватые пуговицы, обрамленные розовыми веками без ресниц. Гору показалось даже, что арестованный все еще слегка дымится, хотя, возможно, это было только игрой воображения.

Главное, что сразу понял Гор, – этот хорошо прожаренный экземпляр по всем законам природы должен быть давно уже мертв. Однако он не только живет, двигается и дышит, но и, похоже, как змея постепенно отращивает себе под закопченной оболочкой новую кожу. Гору не надо было объяснять, что это означает, даже если бы он не знал, что Грабер, партнер Бессона, один из первых получил бессмертие.

– Итак, господин Грабер, вот мы и встретились с вами снова, – произнес Гор, опустившись за стол напротив арестованного. Он действительно однажды видел Грабера – среди людей Бессона тогда на Ч33, когда Дик из какой–то странной прихоти с великодушием победителя наделил Гора бессмертием. Но сейчас инспектор ни за что не узнал бы этого злого гения, которого долгое время считал мозговым центром всей интриги и основным похитителем инфинитайзера. Однако генный анализ подтверждал его личность с вероятностью сто процентов. – А теперь давайте поговорим. – Мутные пуговицы скользнули по лицу инспектора, и Гор заметил в них явное просветление и некоторый проблеск смысла. Гору даже показалось, что он видит, как растут на веках Грабера ресницы. – Оставим в стороне ваши прежние подвиги, – великодушно, но сухо проронил он. – Меня интересует все, что вам известно по теперешней ситуации. В частности, по Женевьеве Александер.