Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века - Коллектив авторов

судов сановными лицами представлялась Головнину покушением на основной принцип судебной реформы 1864 года «относительно полной самостоятельности судебной власти», поэтому, чтобы не допустить его искажения, он ратовал за внешний (общественный) контроль в этой области.

При обсуждении финансовых вопросов Головнин выступал за необходимость «расходовать не более той суммы, которую можно получить без отягощения народа», за сокращение государственного аппарата, за пересмотр законов, стесняющих частную деятельность. С трибуны общих собраний членов Государственного совета звучали его речи в пользу такой политики, целью которой являются права и свободы личности, а инструментом – реформы, основанные на принципах законности и гласности. Эти выступления не были публичной акцией, но дарили ему ощущение личного противостояния и даже маленьких побед над ретроградами.

И все же диспуты в Государственном совете в 1870-е годы, завершавшиеся, как правило, утверждением императором такого законопроекта, который более отвечал репрессивному курсу, вызывали сомнение Головнина в способности этого учреждения влиять на высокую политику. Пополняемый отставными министрами Государственный совет представлялся ему слишком корпоративным и в силу этого оторванным от общественных интересов. Чтобы поправить положение, по мнению Головнина, следовало «сделать заседания Государственного совета публичными, допустить в них слушателей, стенографов, журналистов. Тогда весь ход представления дел, обработки оных, изучения, рассматривания и решения изменился бы к лучшему». Он уповал на введение такого «устройства», при котором «большее число людей делались бы известны, имели случай высказать свои познания, свои способности, свои взгляды и убеждения». В этом отношении серьезные перспективы он связывал с земством, с расширением его прав и круга деятельности.

Развитие российской государственности в дальнейшем, по мысли Головнина, должно пойти по пути соединения Государственного совета с представителями земских собраний. Похожую модель выстраивали авторы конституционных проектов П.А. Валуев (1863) и великий князь Константин Николаевич (1866), но в отличие от них Головнин был сторонником не совещательного, а законодательного представительства. По его программе, объединенное собрание Государственного совета и депутатов от земства стало бы тем учреждением, без согласия которого «не издавались и не изменялись законы и не утверждался Государственный бюджет».

Правда, все эти конституционалистские мечтания Головнина остались тайной. Ее хранят записки, написанные им в 1867 году в Гулынках. Вместе с другими бумагами личного архива он завещал потомкам открыть их не ранее чем через пятьдесят лет после своей кончины.

3 ноября 1886 года в возрасте 65 лет Александр Васильевич Головнин скончался. А.Ф. Кони писал тогда: «У всякого, кто встречался с Головниным, при известии о его смерти, с чувством глубокого сожаления соединяется воспоминание об очень сутуловатом старичке небольшого роста, который умел соединять утонченную, чрезвычайно редкую и даже забытую в наше время, вежливость с трезвостью взглядов и математической точностью выражений». Многие современники, знавшие его жизненный путь, служение России, истинному патриотизму, по достоинству оценили «высокую и нравственно плодотворную» государственную деятельность А.В. Головнина.

«Верность однажды сознательно избранному знамени…»

Дмитрий Николаевич Замятнин

Виктор Шевырин

По мнению многих исследователей, годы пребывания Дмитрия Николаевича Замятнина в должности российского министра юстиции (1862–1867) были особым временем в истории отечественной юриспруденции: именно при Замятнине вырабатывалась судебная реформа, были приняты Судебные уставы и началось их внедрение в судебную практику.

Один из первых историков судебной реформы Г.А. Джаншиев писал в 1883 году, что после 19 февраля 1861 года самым славным днем должно быть признано 20 ноября 1864 года – день утверждения знаменитых Судебных уставов. До известной степени этот день даже может с успехом конкурировать с днем крестьянского освобождения.

Действительно, судебные учреждения, порожденные двадцатым ноября, охватили значительное пространство, затронув материальные и духовные интересы многих лиц; учреждение нового гласного суда, независимого суда общественной совести, касалось всех слоев населения, всего государства. Только теперь, писал Джаншиев, «это колоссальное дело насаждения скорого, правого и гласного суда совести на место бесконечной, продажной приказно-судебной волокиты и водворение начал благоустроенного правового порядка в исконной стране господства произвола представляется во всем своем величии и блеске».

Многие современники Д.Н. Замятнина ценили его «первостепенную роль» в выработке и особенно в реализации Судебных уставов, то место, которое он занимал среди деятелей судебной реформы, будучи, по всеобщему признанию, истинным олицетворением ее гуманных и либеральных принципов. И после того как Замятнин покинул Министерство юстиции, его продолжали считать живым воплощением основных начал судебной реформы.

Дмитрий Николаевич Замятнин родился в дворянской семье 31 января 1805 года в селе Пашигореве Горбатовского уезда Нижегородской губернии. Здесь в низеньком одноэтажном доме он провел на попечении матери, урожденной Граве, все детство. Учился Замятнин сначала в лицейском пансионе, затем в Царскосельском лицее. В крепко сплотившемся лицейском кружке так называемых жителей литературного квартала Замятнин, несомненно, играл выдающуюся роль – и в ученическом быте, и в интеллектуальной жизни, и в литературных предприятиях.

Окончив лицей в 1823 году с серебряной медалью, он по рекомендации директора Царскосельского лицея Е.А. Энгельгардта был принят на службу к М.М. Сперанскому в Кодификационную комиссию по составлению законов. После преобразования Комиссии в 1826 году во II отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии Дмитрий Николаевич оставался в ней до конца 1840 года. За это время он приобрел репутацию способного, трудолюбивого и честного чиновника. Не было ни одной части разрабатывавшегося тогда обширного Свода законов, которая за семнадцатилетнюю службу Замятнина не прошла бы через его руки. Благодаря этой работе Замятнин блестяще освоил российское законодательство.

1 января 1841 года он получил должность герольдмейстера в Министерстве юстиции. Сам император Николай I связывал с назначением Замятнина на этот пост особые надежды – Дмитрию Николаевичу было поручено заняться искоренением злоупотреблений, господствовавших в Департаменте герольдии, и прежде всего – взяточничества. Определяя Замятнина на это место, царь предупреждал, что ему придется иметь дело с «шайкой разбойников». И это было не так уж далеко от истины.

Уже в первый год работы на новом поприще Замятнин успел показать себя способным администратором, выявив и искоренив многочисленные злоупотребления. В 1842 и 1845 годах министр юстиции докладывал императору (в связи с наградными делами), что благодаря усилиям Замятнина улучшился состав герольдии, уменьшились беспорядки и исчезли жалобы на медленность движения дел.

Благодаря высокому профессионализму Замятнин быстро шел в гору. В 1852 году он был назначен обер-прокурором 2-го департамента Сената и сенатором. 9 мая 1858 года занял пост товарища министра юстиции. С июня 1859 года – во время отпуска министра Панина – временно управлял министерством, 21 октября 1862 года стал управляющим министерством, а I января 1864 года был утвержден в должности министра.

Время управления Замятниным Министерством юстиции, по свидетельству современников, было периодом самой активной деятельности по подготовке, составлению и введению в действие Судебных уставов. Это был очень важный период в жизни Дмитрия Николаевича, когда «богатые духовные дары этого человека